Телепат - Алексей Хапров

До Москвы мы его живым не довезли. Старик покончил жизнь самоубийством. По всей видимости, он все же предусматривал вариант провала. За щекой у него была спрятана ампула с цианистым калием. Улучив момент, он ее раскусил. Сначала мы подумали, что он заснул. А когда поняли в чем дело, было уже поздно.

— 8 —

Не прошло и двух недель после описанного выше приключения, как я снова встретился с загадочным Иваном Ивановичем. Я увидел его в кабинете Фаустова, куда пришел по вызову.

Иван Иванович с улыбкой поднялся мне навстречу и протянул руку. Мы поздоровались, как добрые старые знакомые.

— Я вижу, вы еще не забыли друг друга, — произнес Фаустов.

— Как можно забыть ребят, благодаря которым я до сих пор цел и невредим, — заметил Иван Иванович.

Мы сели за стол.

— Артем, — обратился ко мне Александр Петрович, — нам требуется твоя помощь.

— Всегда готов, — непринужденно улыбнулся я.

— Сегодня утром на горе Мертвецов опять нашли одного типа без сознания. Какой-то студент из Москвы, из категории искателей приключений. Их же на эту гору как магнитом тянет. Наслушаются всяких страшилок, и лезут призраков искать.

Здесь надо пояснить, что гора Мертвецов считалась самой зловещей достопримечательностью здешних мест. Она находилась километрах в пяти от города, была со всех сторон окружена лесом, и пользовалась дурной славой. Среди местных жителей ходили многочисленные легенды о духах, призраках, чудовищах, якобы населявших эту гору. Свое название она получила из-за того, что на ней частенько находили трупы. Причем, причины смерти людей были какие-то странные. На их телах не было ни одной раны, ни одного синяка, ни одного пореза, даже ни одной крохотной ссадинки. Но при этом на лице каждого из них неизменно присутствовала гримаса дикого ужаса, как будто они умерли от испуга. Отсюда и пошли легенды о привидениях, монстрах, и тому подобной чертовщине.

— Так вот, — продолжал Александр Петрович, — в сознание его привели, но никаких внятных ответов добиться не могут. Как говорится, ни бэ, ни мэ, ни кукарИку. Мы сейчас поедем в больницу, куда его поместили, попробуем с ним поговорить. А ты просто посиди рядом и просканируй его мозги. Авось, что и увидишь. Надо разобраться, что с ним такое произошло.

Пока мы ехали в больницу, я задавался вопросом, почему найденным на горе Мертвецов человеком вдруг заинтересовался начальник контрразведки? И чем можно объяснить присутствие Ивана Ивановича? Это явно неспроста.

Больной лежал на кровати с совершенно отсутствующим выражением лица, и смотрел в потолок. Он был худ и бледен. В нем наблюдалось явное раздвоение сознания и тела, что характерно для всех психически нездоровых людей. Тело его находилось здесь, в больничной палате, а сознание витало где-то далеко, в каком-то совершенно ином пространстве.

Мы сели возле него. На лице больного не отразилось никакой реакции. Фаустов осторожно потрепал его по руке.

— Эй, уважаемый, Вы слышите меня?

Пока он пытался его растормошить, я попробовал уловить мысли этого загадочного пациента. Кое-что мне увидеть удалось. Передо мной проносились какие-то отрывочные воспоминания: незнакомые мне люди, дома, кафе, читальный зал библиотеки, пляж, палаточный лагерь. Все эти картины хаотично сменяли друг друга, и вряд ли были связаны между собой. Очевидно, они представляли собой просто образы из его жизни, которые остались в его подсознании, и сейчас непроизвольно вспыхивали один за другим. Это был результат пассивной работы мозга. Мозг больного был жив, но каким-то образом отключен.

— Увидел что-нибудь? — спросил меня Фаустов.

Я скептически помотал головой.

— Ничего определенного. Он спит.

Фаустов вздохнул и обернулся к врачу, невысокому, худощавому мужчине лет пятидесяти, с глубокими умными глазами, который стоял у него за спиной.

— Петр Осипович, он что, за все это время так ничего и не сказал?

— Нет, — ответил тот. — Ни одного слова. Хотя организм работает нормально. Сердце в порядке, легкие, почки тоже. В кровоснабжении нарушений не выявлено. У него что-то с головой. Я уже сталкивался с такими случаями. Такое состояние похоже на летаргический сон, и обычно возникает, как защитная реакция организма на сильный шок или гипноз.

— Кто же его мог так загипнотизировать? — спросил Иван Иванович.

Врач пожал плечами.

— У него были с собой какие-нибудь вещи? — спросил Александр Петрович.

— Да, — ответил врач. — У него был рюкзак. В рюкзаке мы нашли смену белья, кружку, металлическую миску, кое-какие продукты. Он путешествовал налегке.

— А документы?

— Был паспорт, — ответил Петр Осипович, — какая-то тетрадка с записями. Похожа на дневник. Но почерк ужасный. Сразу не разобрать.

— Где она? — встрепенулся Фаустов.

— У меня в сейфе, — сказал врач.

— Пойдемте, посмотрим.

Фаустов и Иван Иванович поднялись. Я поднялся вместе с ними, но Александр Петрович меня остановил.

— Артем, а ты посиди пока здесь. Посканируй. Авось, что-нибудь все же и увидишь.

Все, кроме меня, вышли из палаты. Я же остался сидеть возле кровати. Я снова настроился на мысленную волну больного, но ничего нового так и не увидел. Все та же хаотичность, лишенная всякой логики. И тут я вспомнил про один метод, которому меня в спецшколе научил Нейл Абрамович.

— Если хочешь, чтобы человек стал о чем-то думать, внуши ему какой-нибудь образ, связанный с этим, — объяснял он. — По-русски это называется клин клином вышибают.

Почему бы мне сейчас не испробовать этот прием? А вдруг получится.

Я внимательно посмотрел на больного, чтобы хорошо запомнить черты его лица, затем расслабился, закрыл глаза, и стал мысленно посылать ему вид горы Мертвецов.

Я проделал это несколько раз. После пятой попытки я обратил внимание, что веки больного задрожали, а выражение глаз стало более осмысленным. Его мозг явно реагировал на мое внушение. Я снова настроился на его мысли, и с удовлетворением отметил, что картины, проносившиеся в них до этого, изменились. Они приобрели стройность. Перед моими глазами возникли деревья, кустарники, камни. Я словно поднимался на гору. И тут внезапно вокруг все стемнело и задрожало. Я увидел летящего в мою сторону огромного дракона, похожего на тех, которых рисуют в книжках с детскими сказками. Но только этот дракон был не нарисованным, а выглядел вполне натурально и гораздо страшнее, чем на картинках. Он летел прямо на меня, очевидно увидев во мне свою добычу. Его пасть была открыта, а из нее изрыгалось пламя. Дракон показался мне настолько реальным, что я на какое-то мгновение забыл, что нахожусь в больничной палате. Мне почудилось, что он действительно нападает на меня. Я выставил руки вперед, повинуясь естественному защитному инстинкту, дернулся назад и в ужасе закричал. Стул, на котором я сидел, опрокинулся, и я очутился на полу.