Прокурор - Анатолий Безуглов

Захар Петрович вздохнул и отрицательно покачал головой.

- А вот Федор Белоус утверждает, что первая дочь у Марины Антоновны от тебя, - сказал Авдеев.

- Чушь! - воскликнул Измайлов. - Чушь и ложь!

- Я тоже сначала так подумал, - спокойно продолжал Владимир Харитонович. - Но Марина Антоновна подтвердила это... И случился грех перед твоим отъездом в армию. Вспомни.

Последние слова, как пули, пробили отверстия в памяти.

...Их последний вечер с Мариной в том маленьком зеленом городке, где осталась юность... Высокие березы над головой... Осеннее звездное небо, трава, на которой они, подстелив его пиджак, сидели обнявшись, мокрая от росы... И все это сквозь туман какой-то бесшабашной легкости, которую вливает в человека любовь. А может, еще и алкоголь...

- Постой, постой... - Захар Петрович сжал лоб обеими руками. - Что она тебе сказала?

И Авдеев поведал то, что услышал вчера от Марины Антоновны.

- Не может быть! - невольно вырвалось у него, когда Авдеев замолчал. Измайлов встал, прошелся по кабинету. - Понимаешь, девчонки устроили мне проводы. В последний день. Принесли спирт из больницы. До этого я в рот не брал даже вина. А тут... Иду, мол, в армию, пора стать настоящим мужчиной... Ты меня слушаешь? - Захару Петровичу показалось, что Авдеев думает о своем: тот что-то чертил на листке бумаги.

- Конечно, слушаю! Говори.

- Потом мы очутились в роще. Обнимались.

- Признаюсь, Захар, словам Белоус я поверил бы не очень-то, но...

И Владимир Харитонович протянул Измайлову фотографию, которую с трудом выпросил у Марины Антоновны.

Захар Петрович посмотрел на снимок, затем, вопросительно, на собеседника.

- Ее первая дочь... Альбина, - прокомментировал Авдеев.

- Господи! - вырвалось у Измайлова. - Вылитый Володька!

Он так же, как в свое время Авдеев, был поражен сходством. Мысли у него путались. Он опять вскочил со стула.

- Ты веришь, что я не знал? - спросил Измайлов. - Веришь?

- Почему я не должен верить? - пожал плечами Авдеев.

- Почему же она не сообщила мне тогда? Я бы женился на ней, даю честное слово!

- Она написала тебе. До востребования. Но письмо пришло обратно.

Измайлов задумался.

- Да, да, - проговорил он растерянно. - Помню: я попросил ее писать в Ковров. Но пробыл там всего две недели, потом нас отправили в Орел... Хорошо, а почему она не отвечала на мои письма?

- Откуда я могу знать? Она об этом ничего не говорила, - ответил Авдеев.

- Ну а в поезде? Когда мы в прошлом месяце ехали в Рдянск? В конце концов, у себя на квартире? Почему она не сказала мне о дочери? - словно сам с собой рассуждал Захар Петрович. - Ведь не кто-нибудь, а дочь! И внук! Это же... Это же... - Он задохнулся, не находя слов.

Наступило долгое молчание. Нарушил его Авдеев:

- Вот так, Захар.

- Послушай, - глухо откликнулся Измайлов, - как же теперь, а?

Владимир Харитонович опять пожал плечами.

- Это уж что сердце подскажет. Сам знаешь, юридически доказать никто ничего не сможет...

- При чем тут какие-то доказательства! - воскликнул Измайлов. - Жить двадцать пять лет и не знать, что у тебя есть дочь... Может, я ей нужен!.. Дай мне адрес общежития. Я должен найти Альбину!

- А может, лучше, чтобы дочь не знала?

- Вот об этом я и хочу поговорить с Мариной. Прошу.

Авдеев покачал головой, затем написал на бумажке адрес общежития медицинского училища и без слов протянул Измайлову.

* * *

Гранская вернулась из Южноморска в тот день, когда Измайлов выехал в Рдянск. Ей только передали в прокуратуре, что он после выступления в суде тут же отправился в областной центр.

Следователь связалась с Коршуновым и попросила зайти. Он примчался в прокуратуру.

- Какой улов? - нетерпеливо спросил старший лейтенант.

- Небогатый, - призналась Инга Казимировна. - Но поразмышлять есть над чем.

- Жену Марчука допросили?

- Допросили, - протянула Гранская. - Поймала ее на второй день. Весьма кокетливая особа...

- Хороша собой?

- Смотря на чей вкус. Пышненькая и глупенькая. Кажется, имеет романы на стороне. Я говорила с соседкой, пока ее дожидалась во дворе. Болтливая попалась старушка... Когда Марчука нет, его Томочку привозят поздно на такси. А потом до утра играет музыка, хлопают пробки от шампанского...

- А что она говорит о муже?

- Ой, умора! - засмеялась Гранская. - Я говорю: его разыскивает милиция. Она округлила свои накрашенные глазки и заявляет: "Вы ошиблись, Григорий Пантелеевич ответственный работник на фабрике..." Неподражаемо. Это надо было видеть! Честное слово, я думала, такие экземпляры встречаются только в сатирических книгах...

- Двадцать третьего и двадцать четвертого июня Марчук был у себя дома? - не выдержал старший лейтенант.

- Жена утверждает, что был. Приехал якобы в воскресенье двадцать третьего из командировки. Она сделала ему ванну с французским шампунем, подала кофе. Потом они ужинали салями...

- Значит, ошибочка, - задумчиво сказал Юрий Александрович, думая о чем-то своем. - Алиби...

- Алиби? - усмехнулась Инга Казимировна. И серьезно заметила: - Я не очень уверена в правдивости ее показаний.

- Почему? - встрепенулся инспектор.

- Не зря же я вам так долго рассказывала, что это за птица...

- А-а, - виновато улыбнулся Коршунов. - Ну да, в голове ветер, не знает, в какую сторону дуть...

- Вот именно! Она все пыталась выяснить у меня, какой эстрадный ансамбль гастролировал в Южноморске двадцать третьего июня, то есть в воскресенье... По-моему, так она различает дни - на какой концерт ходила, в каком ресторане гуляла... Короче, доверять ей на сто процентов нельзя.

- А на фабрике?

- Тоже непонятная петрушка. Марчука за глаза называют "блуждающий форвард, которого не видно". Но есть показания начальника экспериментального цеха Анегина. Евгения, между прочим... - Гранская посмотрела на Коршунова, тот только едва улыбнулся, потому что, вероятно, внимательно ловил каждое слово следователя. - Он утверждает, что вечером в воскресенье Марчук звонил ему якобы со своей квартиры.

- Это существенно, - заметил старший лейтенант. - Впрочем, можно ведь звонить по междугородной автоматической связи. И не отличишь, что это из другого города.

- Но между Зорянском и Южноморском такой связи нет, - возразила Инга Казимировна.

- Зато в Рдянске есть. А от Рдянска к нам - часа три на "Жигулях".

- Проверьте.

- Это уж непременно... Больше никто не мог подтвердить присутствие Марчука в Южноморске в воскресенье?

- Я таких не нашла.

Гранской показалось, что настроение у инспектора изменилось. И она спросила:

- Что скажете вы?

- Понимаете, Инга Казимировна, мы нашли человека, который, возможно, видел Марчука и его машину поздно вечером двадцать третьего июня.

- Где? - насторожилась Гранская.

- Во Втором Железнодорожном переулке.

- "Жигулей" красного цвета много...

- Верно. Но редко кто приезжает из города, где номерной знак начинается на Ю. И еще. Один мальчишка видел водителя этих "Жигулей". В лицо он его не запомнил, но сказал, что туфли у незнакомца были без задников...

- Сабо?

- Да. Раньше такие носили только женщины, а теперь и мужчины туда же. Модно! Связь прослеживаете?

- Постойте, постойте! - загорелась Инга Казимировна. - Выходит?

Коршунов впервые за всю беседу улыбнулся.

- По-моему, выходит. Помните, в спортивной сумке, которую мы обнаружили в багажнике оставленных у родственников Марчука "Жигулей", были его личные вещи? В том числе и эти сабо.

- Вы же сами только что сказали: модно. Значит, носят многие.

- Допустим, - невозмутимо ответил инспектор. - Но три совпадения красные "Жигули", номерной знак на букву Ю и сабо. - Видя, что Инга Казимировна задумалась, Коршунов сказал: - Что касается звонка к этому Анегину, проверим. Может, звонок был нарочный. Чтобы обеспечить себе алиби.

- Все это заманчиво, - сказала следователь. - Но совпадение по трем, пяти и даже двадцати пунктам - еще не доказательство. Нам нужны бесспорные улики. Хоть бы одна, но такая, которую ничем не сковырнешь...

Юрий Александрович стал расспрашивать о сувенирной фабрике. Узнав, что сумки из чемодана, найденного в радиомастерской, произведены на этой фабрике, он сказал:

- Вот видите! Возможно, еще одна ниточка. Штрих к взаимоотношениям Зубцова и Марчука... Честное слово, Инга Казимировна, я все-таки уверен, что этот "блуждающий форвард" в ночь на двадцать четвертое июня находился у нас.

Гранская невольно улыбнулась. Упорство, с каким убеждал ее инспектор, ей нравилось. Но одно дело - убеждение, а другое - доказательства.

- Хорошо, Юрий Александрович, допустим, был. Тогда попробуем представить, что же могло произойти? Прошу: ваша версия?

- Понимаете, мать Зубцова показала: вечером двадцать третьего у ее сына кто-то был. Предположим, Марчук. Они сели в машину Зубцова и куда-то поехали. Куда - мы точно сейчас не знаем. Весьма вероятно, они отправились за город. Потому что автомобиль слетел в овраг, когда они направлялись из Зорянска. Это бесспорно. Так?