Гитлер в Москве - Литературный Власовец

— Что вы предлагаете? — раздраженно, не найдя что возразить мне воскликнул Гейдрих.

— Политинформация, — спокойно ответил я.

— Что? — не понял он.

— Жесткая и доходчивая политинформация. Первое. Вы здесь не господа и не завоеватели. Вы здесь освободители и, главное, помощники побежденным. Второе, вам могут сопротивляться фанатики — таких уничтожать. Третье — никакого насилия по отношению к местному населению. И главное законы и их исполнение. Сами знаете безнаказанный грабеж и насилие, кратчайший путь к революции. А вот как вам все это сделать — ваша задача. Мне больше всего нравиться Третейский суд. Независимая инстанция, разбирающая спорные дела на временно оккупированных территориях.

— Это как? — изумился Гейдрих.

— Очень просто. Солдат СС убил крестьянина или колхозника, неважно. Тут же на место пришествия выезжает Третейский суд. Не один, с дознавателями, судмедэкспертами и главное, с полномочиями, короче с палачом. После разбирательства дела суд выносит вердикт. А дальше по нему.

— То есть этот Третейский суд выше даже главнокомандующего СС?

— Именно, — кивнул я, — ваша задача в период оккупации показать всем русским, что пришлая, то есть германская система законов справедлива, и действует. И при этом никаких ограничений относительно должности или занимаемого положения в обществе. Вот к этому вы и должны призывать своих людей. Законы и справедливость, вот что все ценят во все времена.

— И как же по вашему, — выйдя из состояния прострации, спросил Гейдрих, — я это должен буду делать? Как вы представляете расстрелять офицера Вермахта за отобранную у крестьянки курицу.

— Так же, как если бы он ее отобрал в Германии у фермерши. Повторяю, законы для всех должны быть одинаковы.

— Но поймите вы, идет война, как этого исполнения законов добиться на местах?

— А вот это ваше забота. Иначе на ваших руках будет не только кровь русских, но и ваших солдат. У меня еще вопрос? Похоронки, когда-нибудь писали собственноручно.

— Нет, — чувствовал, что ответ дался ему тяжело, — у меня слишком большая должность, для этого.

— А вы попробуйте, — я начал заводиться, — опишите матери солдата или его жене как он умер, но по-честному, без всяких канцелярских слов.

— Я понял вас, — Гейдрих встал и вытащив из кармана небольшую коробку протянул ее мне, — это от меня. Я действительно надеюсь господин Сомов, что вы помогаете не только своему народу, но и моему.

С этими словами он скрылся за дверью. Да, крепкий орешек. Такого сходу не переубедишь, но на это есть Мюллер и Гитлер. Пусть сами с ним занимаются. А что в коробченке лежит? А лежит там «Вальтер ППС». Похожий на наш Макаров. Вернее с него и скопированный, только калибр поменьше. Этакий пистолет для шпиона. Впрочем ничего, он же с дарственной надписью на латунной табличке. На немецком и естественно перевод на русский. «Виктору Сомову от Рейнхарда Гейдриха за поддержку и понимание». Ну и как это понимать? Впрочем пусть сами разбираются.

А с Канарисом вышел довольно хороший разговор. Мужик с головой дружит и подвергает сомнению все директивы свыше. Вот он — «настоящий разведчик». Хоть и из флотских. Канарис не стал «раскланиваться», проводить беседы на общие темы, а сразу перешел к делу.

— Господин Сомов, а собственно, почему вы нам помогаете? Хорошо, Гитлер послушал ваши советы, причем, подкрепленными доказательствами, а почему, вы не думаете, что после завоевания России, он не превратит ее в свою колонию?

— Колония отличается от метрополии двумя параметрами, первое — она отстает в развитии техническом, второе она отстает в развитии социальном. А вот в социальном развитии мы от вас не отстаем.

— Объясните? — не понял Канарис.

— Пожалуйста, — ответил я, и прося принести нам еще по чашке кофе, — в Индии, после ухода англичан не было построено, ни одной новой железной дороги. И люди ездят там как у нас в гражданскую войну. На крышах, на переходах между вагонами. И все нормально, билетов никто не требует. Но мы другие, мы выстраивает систему порядка, как и было после революции. В общем в Индии, колонисты уехали, а местные просто не знают как организовать всю технику. А мы знаем потому что это нам надо. И возникает вопрос, что тут лучше — работа на колонизаторов, или местных властей.

— Вы хотите сделать нас колонизаторами?

— Нет, я хочу, что бы вы воспитали всех от местных, до высоких властителей.

— И как вы себе это представляете? — удивился Канарис.

— Да все просто, мелкие на уровне деревни — старосты отчитываются перед представителем района, — тот в свою очередь — области, и так далее. А те на совете областей, смотрят, кто что приписал, кто как управляет, и выносят решение. Хороших руководителей ждет повышение, а плохих… Я бы рекомендовал — если не справился с управлением какого-нибудь колхоза или если хотите общины, то послать такого на свиноферму, там уж каждый справиться. А если и это не помогает, то в пастухи его перевести.

— На низких уровнях понятно, а выше? — не удержался Канарис.

— А выше намного сложней, это вам только Николай Петрович сказать может, он в этом специалист. Но только не ваш фюрер, если он дал вам карт-бланш, то волноваться нечего, он на вас надеется, вы человек умный, советуйтесь с Николаем Петровичем, и делайте то что считаете нужным, но и за результат вам отвечать.

Адмирал Канарис подумал, а потом, сказал, что-то моему переводчику. Тот вышел и принес коробку. Я уже не удивился, глядя на Люггер, также известный как «Парабеллум», естественно в подарочной упаковке. Поблагодарив Канариса, я положил «Люггер» к остальным «подаркам».

Вальтер Шелленберг просто поздоровался. Вид у него был какой-то болезненный. Да и понятно, фюрер на него очень обиделся, хотел даже к стенке поставить. Но Мюллер очень просил меня отмазать Шелленберга от расстрела. Но сам хотел остаться в тени, ему еще с ним работать, и оставлять просто так этого нациста было нельзя. Разнос от фюрера Шелленберг уже получил. И знал почему, имея второй допуск, несмотря на арест, ему уже не надо было объяснить за что он подвергается таким гонениям. Поэтому меня назначили судьей. Пришлось играть свою роль.

— Господин Шелленберг, вы за какие возможные действия вас арестовали?

— Да, мой неизвестный друг, — вот в чего, а нахальства, ему было не занимать.

— Вы понимаете ваше положение?

— Конечно! Меня расстреляют, как только вы отдадите приказ. Мюллер за меня не вступиться.

— Наоборот, как раз, Мюллер за вас и вступился, — я решил немного изменить сценарий беседы, — Гитлер хотел сначала вас расстрелять. Но теперь вы должны хорошо поработать, чтобы оправдать доверие вашего фюрера.

— И что мне делать? — с издевкой спросил он, — пойти в вермахт рядовым? Чтож тоже неплохо, стрелять из винтовки я умею.

— То что и всегда, вы должны работать на благо Германии. Разведка — ваше призвание. Завтра вас ждет Мюллер. А если захотите к Гитлеру на прием — то не советую. Фюрер сейчас не в духе.

— Да кто вы такой? — не сдержался Шелленберг, — откуда вы вообще взялись? И почему всеми командуете.

— Просто добровольный помощник, на общественных началах, — улыбнулся я, — а если хотите узнать больше — обратитесь к вышестоящему начальству.

— Тогда не возражаете против маленького подарка? — спросил Шелленберг.

— Смотря какой он, — ответил я. Он вышел и вернулся с большим красивым деревянным ящиком. Мой переводчик заметно напрягся.

— Вот! — и он протянул его мне. Я поставил его на стол и раскрыв застежки увидел там пистолет пистолет-пулемет MP-38, от подаренных мне раньше пистолетов было два отличия — не было запасной обоймы. А единственная лежала без патронов. Ну, понятное дело, безопасность прежде всего. И естественно табличка с дарственной надписью на немецком. Я вежливо поблагодарил Шелленберга, пожелал ему удачи, мысленно прикидывая, куда мне девать весь этот арсенал.

Гейнц Гудериан заявился ко мне во всей своей непредвзятости чинам. Допуск он имел второй. Так что для него я был ученый их другого мира.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровался он.

— И вам не хворать, — усмехнулся я.

— Я понимаю, вы человек гражданский, но на сегодняшнем поле битвы танки решают все! — эмоционально выкрикнул он, — а поэтому главное внимание должно быть уделено именно танкам.

— А про противотанковый гранатомет вы не забыли? — с иронией спросил я.

— Так есть же от него защита, эти сеточки, эти кирпичики на броне, или я не прав? — взвился «быстрый Генц».

— Все верно, но сейчас все это пока лишнее, — и я перешел на серьезный тон, — вам предстоит война с Советским Союзом. А они быстро скопируют все эти ваши противотанковые гранатометы и кумулятивные снаряды. Вам так хочется бойни?