Партнер - Джон Гришэм

— И у тебя есть эти записи?

— Конечно! У меня есть пленка с разговором Труди и Дуга Витрано: они сидят в моем бывшем кабинете за несколько часов до похорон и внезапно находят в ящике стола страховой полис на два миллиона. Умереть можно со смеху! Труди потребовалось не менее двадцати секунд, чтобы спросить, скоро ли она получит деньги.

— Когда я смогу прослушать эту пленку?

— Не знаю. Скоро. Там их сотни. Приведение записей в порядок заняло несколько недель. Я работал по двенадцать часов в день. Представь себе: все их телефонные разговоры!

— У них появились какие-нибудь подозрения?

— В общем-то нет. Рэпли однажды бросил Витрано, что поражен, как точно я рассчитал время, приобретя страховой полис на два миллиона долларов всего за восемь месяцев до смерти. Были еще отдельные высказывания относительно моих странностей, но ничего серьезного. Партнеры ликовали, что я больше не стою у них на пути.

— А телефон Труди ты тоже прослушивал?

— Я подумывал об этом, но потом решил: для чего? Ее поведение было абсолютно предсказуемо. Помочь мне она не могла.

— Зато Арициа мог.

— Безусловно. Мне становился известен каждый шаг, который партнеры фирмы делали ради него. Я знал, что деньги уйдут за границу, знал, в какой банк и когда.

— Но как ты умудрился их выкрасть?

— Мне снова повезло. Хотя руководил всем Боген, большую часть переговоров с банкирами вел Витрано. Я вылетел в Майами с документами, выписанными на имя Дуга Витрано, у меня был даже номер его карточки социального страхования и прочие детали. Тот парень в Майами имел в своем компьютере целый каталог, наверное, с миллионом разных лиц, и стоило указать на понравившееся, как — пожалуйста, получите ваши водительские права с новой фотографией. Я выбрал нечто среднее между нашими с Витрано физиономиями и из Майами полетел в Нассо, где явился в Объединенный банк Уэльса. Витрано общался там с неким Грэмом Данлэпом. Мне оставалось предъявить ему все свои бумаги, включая и подделанное решение исполнительного комитета, как и положено, на фирменном бланке. По этому решению мне поручалось перевести деньги в новое место сразу, как только они придут в банк. Мистера Витрано Данлэп не ожидал увидеть и был удивлен, даже польщен, что к нему направили партнера фирмы. Он налил мне кофе, а секретаршу попросил принести пирожные. Пока я наслаждался ими в его кабинете, в банк поступили деньги.

— И ему не пришло в голову позвонить в фирму?

— Нет. Но я был готов к самому худшему, Карл. Если бы у Данлэпа возникли малейшие подозрения, я свалил бы его кулаком на пол, рванул из банка, сел в такси и помчался в аэропорт. В бумажнике у меня лежали билеты на три различных рейса.

— И куда бы ты отправился?

— Не забывай, в тот момент я еще считался трупом. Наверное, в Бразилию. Устроился бы куда-нибудь барменом и провел остаток дней на пляже. Оглядываясь назад, могу сказать, что без денег мне было бы даже лучше. Но раз они стали моими, значит, за ними должна была начаться охота. Поэтому я сейчас здесь. Но все сложилось, как я планировал. Данлэп задал вполне разумные вопросы, и мои ответы полностью удовлетворили его. Он подтвердил получение денег, и я тут же распорядился перевести их на Мальту.

— Всю сумму?

— Почти. Узнав, что деньги вот-вот уйдут из-под его власти, Данлэп на мгновение заколебался, а я едва не проглотил язык от волнения. Он начал мямлить что-то о полагающемся гонораре за услуги, и я заставил себя спросить, о какой сумме идет речь. Залившись румянцем и опустив глаза, Данлэп сказал, что пятидесяти тысяч будет достаточно. Я тут же согласился. Пятьдесят тысяч долларов остались на счете и были позже переведены Данлэпу. Банк находится в деловой части Нассо…

— Находился. Через шесть месяцев после твоего ограбления он рухнул.

— Да-да. Я что-то слышал об этом. Очень жаль. Выйдя из дверей, я почувствовал бешеное желание пуститься через улицу вприпрыжку. Мне хотелось орать и размахивать руками, но я каким-то чудом сдержался. Остановив первое же такси, сказал водителю, что опаздываю в аэропорт. Он газанул. Самолет в Атланту вылетал через час, в Майами — через полтора. На нью-йоркский рейс как раз шла посадка, поэтому я прилетел в Ла Гуардиа.

— С девяноста миллионами долларов.

— Минус пятьдесят тысяч для старины Данлэпа. Это был самый долгий полет в моей жизни, Карл. Я выпил на борту три мартини, но все равно представлял собой клубок нервов. Закрывал глаза и видел встречающих меня копов с автоматами наперевес. Я прямо-таки чувствовал, что Данлэп заподозрил что-то, позвонил в фирму и моим партнерам удалось вычислить мой рейс. Ужасно хотелось сорваться с места и броситься из самолета вон. Мы приземлились, подрулили к зданию аэровокзала, и я спустился по трапу. Вхожу в терминал, и мне в глаза бьет фотовспышка. Ну, думаю, вот оно! Взяли. Оказалось, какой-то ребенок забавлялся своим «Кодаком». Я опрометью побежал в туалет и просидел там целых двадцать минут. Дорожная сумка со всеми пожитками стояла на кафельном полу.

— И с девяноста миллионами.

— О да.

— Как деньги очутились в Панаме?

— Откуда ты знаешь про Панаму?

— Я — судья, Патрик. Иногда обмениваюсь фразой-другой с полисменами, город ведь у нас небольшой.

— Из Нассо я передал инструкцию на Мальту, и оттуда деньги быстренько перевели в Панаму.

— Ты стал настоящим волшебником по части прятать свои сокровища.

— Для этого потребовалась небольшая исследовательская работа. Я готовился целый год. Скажи, Карл, а когда ты услышал о том, что деньги пропали?

Хаски расхохотался и, подняв руки, сцепил их за головой.

— Видишь ли, твои приятели в фирме не приложили никаких усилий, чтобы все прошло тихо.

— Я поражен.

— В действительности же весь город знал, что они вот-вот превратятся в крезов. Так секретничать и так бешено кидаться деньгами! Хаварек приобрел самый большой и самый черный из «мерседесов», какой я когда-либо видел. Личный архитектор Витрано заканчивал проект его нового дома — тысяча триста квадратных метров. Рэпли подписал контракт на покупку двадцатипятиметровой яхты — сказал, что подумывает о выходе на пенсию. Несколько раз до меня доносились обрывки их разговоров. Гонорар в тридцать миллионов довольно трудно спрятать в наших местах, но твои бывшие партнеры даже не пытались этого сделать. Им хотелось, чтобы люди знали об их успехе.

— Спесивые недоумки.

— Ты нанес свой удар в четверг, так?

— Да, двадцать шестого марта.

— На следующий день у меня было назначено рассмотрение гражданского иска, и тут позвонили из твоей фирмы. Сообщили, что у партнеров возникли проблемы: исчезли деньги. Все сразу. Кто-то за океаном наложил на них лапу.

— А мое имя упоминалось?

— Не сразу, хотя много времени для этого тоже не потребовалось. Прошел слух, что камеры наблюдения в банке засекли кого-то, отдаленно похожего на тебя. Припомнили сомнительные моменты твоей гибели, и слух распространился по всему городу.

— Ты поверил, что это сделал я?

— Сначала я был слишком изумлен, чтобы чему-то верить, как, собственно, и все остальные. Мы же похоронили тебя, отправили на вечный покой, прочитали молитвы. Но с течением времени из разрозненных фрагментов головоломки начала складываться целая картина. Новое завещание, страховой полис, тело, которое кремировали, — люди стали что-то подозревать. Потом выяснилось, что все кабинеты фирмы напичканы «жучками». Повсюду шныряли агенты ФБР, задавали вопросы. Через неделю уже почти никто не сомневался в том, чьих рук это дело.

— Ты не испытывал чувство гордости за меня?

— Я бы не сказал, что гордился тобой. Удивлялся — да. Был ошеломлен. В конце концов, ведь чье-то мертвое тело мы же похоронили. А потом все это меня заинтриговало.

— И ни намека на восхищение?

— Такого я не припомню, Патрик. Нет. Для того чтобы ты смог украсть деньги, понадобилась смерть невинного человека. К тому же ты оставил здесь свою жену и дочь.

— Жена была только рада, а дочь не моя.

— Тогда я этого не знал. Да и никто не знал. Нет, не думаю, чтобы тобой у нас восхищались.

— А что мои коллеги в фирме?

— Их не видели месяцами. Арициа предъявил им иск, а потом так же поступили и многие другие. Фирма допустила значительный перерасход средств и оказалась банкротом. Начались разводы, спиртное — словом, что-то ужасное. Классический пример самоуничтожения.

Патрик забрался под одеяло и осторожно подогнул колени. Услышанное вызвало у него злорадную усмешку. Судья встал, подошел к окну.

— Долго ты оставался в Нью-Йорке? — спросил он, глядя сквозь щелку жалюзи.

— Около недели. Мне не хотелось держать в Штатах ни цента, поэтому я перевел деньги в Торонто. В Панаме они находились в филиале банка Онтарио, так что проблем с перемещением всей суммы у меня не возникло.