Амальтея (сборник) - Виталий Пищенко

Ответа я не знал. Стояло за всем этим что-то непонятное, не вписывающееся в рамки нашего времени, привычные схемы и оценки. Точно глухая стена, в которую бейся — не бейся, толку все равно не будет…

Ричард совсем не походил на брата. Невысокий, хрупкий, с редкой светлой шевелюрой. Держался он неплохо, но неестественная синеватая бледность выдавала, чего стоит ему это кажущееся спокойствие.

Идею о наличии у Гюстава врагов он отмел сразу. Да и какие в наш век враги? Научные споры таким страшным способом не разрешаются.

Перстень? Конечно, он знает о нем, в семейных летописях этому изделию уделено удивительно много места. Подробнее? — Можно и подробнее.

Впервые перстень упоминается в хронике конца Десятого века. Тогда же и была сформулирована заповедь, которую свято выполняли все члены семьи на протяжении доброй тысячи лет. Перстень имел право носить только глава рода, надевался он в день свадьбы. Передавать перстень другому лицу, дарить его, даже просто доверять кому бы то ни было строжайше запрещалось. Откуда такое пиететное отношение к недорогому в общем-то украшению (были в фамильной сокровищнице вещи, стоящие в тысячи раз дороже перстня), Ричард не знал.

— Объективно говоря, — негромко рассказывал он, — было в этом перстне что-то роковое. Я специально анализировал. Представители младших ветвей нашего рода доживали до преклонных лет, нянчили внуков и правнуков, но мало кто из обладателей перстня успел поднять на ноги хотя бы своих детей. Дуэли, несчастные случаи на охоте злым роком тяготели над родом. Ни один заговор не обходился без моих предков. А правители той поры были скоры на расправу…

— Ройский говорил мне, что ваш род оставил в истории чистый и ясный след, — заметил я.

— Это так, — кивнул Ричард. — По большому счету, никто из наших предков не был замешан в грязных делах. Но то, что считалось в обществе нормой… Здесь они не ограничивали себя ни в чем.

— Гюстав рассказывал, что этот перстень несколько сот лет назад исчез? — поинтересовался я.

— Было такое, — утвердительно кивнул головой Ричард. — Могу даже точно сказать когда. В апреле 1940 года тогдашний владелец замка был вынужден бежать и из фамильного гнезда, и вообще из страны. Тогда-то, наверное, впервые и был нарушен завет предков — он снял с руки древний перстень и вместе с другими сокровищами спрятал его в тайнике. Вернуться ему не удалось — шла война, он погиб под бомбежкой чуть ли не в тот же день, а перстень пролежал в тайнике без малого три столетия.

— А что за эти годы происходило с замком?

— Да ничего особенного. Полстолетия стоял заброшенный, потом его подреставрировали и открыли музей. В середине прошлого века законсервировали из-за недостатка средств на капитальное восстановление и вновь открыли лет десять назад по инициативе брата. Все, что вы видите вокруг сегодня, — это заслуга Гюстава.

— Во время войны замок сильно пострадал?

— Нет. Кстати, это любопытная история. Она связана с нашим фамильным привидением. Утверждают, что в начале 1941 года в замке разместился отряд фашистов. Они рылись во дворе, простукивали стены. Но в одну прекрасную ночь в тронном зале появилось привидение. Вам его описывали?

— Да, — подтвердил я.

— Ну вот. На вояк, которые как раз ужинали у очага, призрачная дама произвела неизгладимое впечатление. Командир отряда скончался на месте, а остальные бежали прочь от замка чуть ли не до утра. Больше фашисты здесь не показывались. В общем — красивая сказка, но замок действительно практически не пострадал.

— Похоже, вы не очень-то верите в то, что в легендах есть хоть какое-то зерно истины? — заметил я.

— Гюстав верил, что есть, — вздохнул Ричард, — а я… У меня наверное, слишком прагматический склад ума. Да и как можно верить тому, что живет только в старинных летописях? О привидении, кстати, вплоть до конца девятнадцатого века в них не упоминается. Вообще-то, это довольно странно: у каждого приличного привидения есть своя история, известен его прототип, когда-то обитавший на земле, присутствует какая-никакая романтичная история, объясняющая, почему дух несчастного не может упокоиться. Здесь же — ничего. То ли наша призрачная красавица не имеет к замку никакого отношения и занимает тронный зал в связи с отсутствием других свободных площадей, то ли на само воспоминание о ней когда-то было наложено столь жесткое табу, что ее история полностью стерлась из людской памяти. Ну а перстень… Боюсь, что он действительно имеет для нашей семьи роковое значение. Стоило ему только явиться из небытия, и вот… Бедный Гюстав…

Результаты встречи с Ричардом (вернее, полное их отсутствие) я доложил шефу. Тот недовольно хмыкнул и распорядился:

— Утром прилетай. Начинает поступать информация о сотрудниках музея — займешься ее разбором. Ребят тоже забери, ничего вы больше там не найдете.

— Они уже улетели, — сообщил я. На том разговор и окончился.

Темнело. Огромная туча быстро затягивала красный диск солнца. Замолчали неугомонные цикады, пилившие свою незатейливую мелодию сутки напролет. Обитатели разбрелись по замку, углубившись в свои дела. Словно бы тень отчуждения пролегла между людьми, даже дружная четверка не собиралась вместе.

Андрей несколько раз заглядывал ко мне в комнату, вздыхал и снова уходил, не начиная разговора.

Следствие зашло в тупик. Я это ясно понимал, но выхода из сложившейся ситуации не находил. Искать украденный перстень бесполезно — замок огромен, такую маленькую вещь ни с какой аппаратурой не обнаружить. Может быть, шеф прав, и информация, стекающаяся к нему сейчас со всех сторон, поможет нащупать нить, пусть самую тоненькую, самую призрачную… А еще остается ждать, ждать упорно, в надежде, что убийца как-то проявит себя, не зря же он пошел на такое преступление…

Страшный, леденящий кровь вопль, донесшийся со двора, прервал мои мысли. И тотчас же закричал Андрей.

Сорвавшись с места, я буквально ворвался в его комнату. Андрей сжался в комок на полу, сжимая голову руками. Упав на колени, я встряхнул друга раз, другой.

Опустив руки, Андрей взглянул на меня. В его глазах плескался дикий, почти животный ужас.

— Что с тобой?! Да говори же, черт?!!

В ответ донеслось бессмысленное бормотание.

— Опомнись! Слышишь, Андрей!

Внизу раздавались крики, топот ног.

— Андрей!!!

Слава богу, во взгляде появилось что-то осмысленное.

— Долго ты еще будешь молчать?!

Андрей слабо оттолкнул меня, сел на пол.

— Колька, ты?

— Нет, тень отца Гамлета! Что случилось?