Тебе не жить, братик! (СИ) - Ситайло Вероника

— Лучше молчи, Яр, — у меня сейчас живот лопнет.

— Чем тебе каштанка не нравится? — тоже поддерживает мой смех парень.

Долго смотрю на маленькое чудо, которое облизывает свои лапки.

— И как тебя зовут? — присаживаюсь на колени прямо на пол, подпирая подбородок кулаками.

На мой вопрос девочка лишь громко тявкнула. И тут в мою голову резко пришла офигенная идея.

— Ты Ханни, малышка, — аккуратно поднимаю щеночка на руки и улыбаюсь. Это реально ее имя. Никакое другое не подойдет так же, как это. Такое же мягкое и нежное, как и она.

— Каштанка ей больше шло, — притворно фыркает, покидая комнату, заставив меня снова рассмеяться.

Как оказалось, на сегодня это были не все сюрпризы. И самый главный ждал нас где-то в середине дня, когда я вспотную занималась готовкой, гоняя бедного брата по магазинам, потому что постоянно что то забывала вписать в список. Сейчас я занималась коржами для торта. Терпеть не могу покупное. Фиг знает, что они туда мешают. Да и вообще с детства не была в восторге от магазинных сладостей.

Ярослав в очередной раз поехал в магазин. Я уже и сама не помню за чем я его отправила. Включаю миксер, как на столе мигает телефон. Выключаю прибор: предпочитаю полностью отдавать себя готовке, не отвлекаясь на другие дела.

Вытираю муку со лба и руки полотенцем, заглядывая на дисплей. Мама? Странно, за всю поезку она так ни разу и не позвонила. Могу предположить, что это будет банальное поздравление в наступающим.

— Привет, — сухо здороваюсь, обопираясь о столешницу.

Пару секунд в трубке слышится только размерное дыхание.

— Как дела у тебя? — неуверенно спрашивает.

— Хорошо, — прикусываю губу. Кто бы знал, что мне будет так неловко разговаривать с собственной матерью. Может потому что любые разговоры у нас всегда сводились к минимуму.

Опять молчание.

— Ты что-то хотела? — не выдерживаю я.

В венах постепенно начала вскипать кровь. От раздражения, от боли, но больше всего от обиды. Мне было больно и обидно слышать, как Ярослав по два раза на день разговаривает со своим отцом, смеется, рассказывает все, а она… Она позвонила один единственный раз в месяц и молчит.

Как бы больно ни было это признать, но я потеряла свою мать еще в тот день, когда сбежала из дома после той пощечины. Я просто посмотрела в ее глаза и поняла, что у нее больше нет дочери, да и не было никогда. В этих глазах я видела отражение своих. У меня больше нет матери… Воспоминания оказались настолько яркими, что по щеке скатилась одна крупная слеза, желая превратиться в что-то большее.

— Я беременна…

…И перед глазами проносится вся моя жизнь. Детство, сад, школа, боль, крики, истерики, порванные рисунки, синяки на теое, крупные пряди, разлетевшиеся по полу, закрытая за отцом дверь, хлесткая пощечина…Грудь настолько сильно сдавило в железные тиски, что я перестала дышать.

— Сочувствую, — безжизненным голосом выдала, чувствуя на губах солёную влагу.

— Что?

Усмехаюсь, через боль.

— Я сочувствую этому ребёнку мам… Ни один ребенок не заслуживает того, что пережила я, — отключаю вызов, бросая мобильник на стол.

Крепко ражмуриваю глаза, спешно стирая руками слезы, так как слышу, как хлопает входная дверь. Еще не хватало и ему настроение испорнить за полдня до Нового года. Так! Нужно сообщить ему эту новость с максимальной радостью. Какая к черту радость, если сердце готово в любую секунду разорваться от боли?! Всеми матерными словами призываю себя успокоиться, в последние секунды умывая лицо холодной водой.

— Ты чего? — недоуменно спрашивает, смотря, как я прячу все лицо в полотенце.

— В муку испачкалась, — как можно увереннее изрекаю, отворачиваясь. — Все нормально, — слава Богу, он не видит с какой силой мои пальцы впились в столешницу. Снаружи спокойная, а внутри вулкан.

Долгие минуты смотрим друг другу в глаза…

Обними меня.

И он как будто и правда читает мои мысли и бережно заключает в свои обьятия. И я начинаю постепенно успокаиваться, потому что это он. Тот человек, в котором я нуждаюсь больше всего на свете. Не мать, не отец, а сводный брат.

— Что произошло? — еле слышно шепчет мне в волосы, будто боясь спугнуть.

— Нас можно поздравить, — стараюсь выдавить из себя радость, но получается наоборот. — Мама беременна.

Отстраняется и смотрит на меня с таким шоком в глазах, что мне тысячу раз становится стыдно, что я сказала это таким сухим тоном.

— Ты серьезно? Мелкая, почему у тебя такое лицо?

Может потому что я боюсь, что этого малыша ждет такая же судьба, как и меня? Какая из нее будет мать, если она единственную дочь считала половой тряпкой и серой ненужной вещью?

— Я рада, правда, — сама обнимаю его, смущаясь еще больше под пристальным взглядом. — Я просто растерялась, Яр. Не знаю, как реагировать, но я рада.

— Капец! — смеется парень, качая меня из стороны в сторону. — У нас будет брат или сестра, мелкая!

Вскрикиваю, потому что он резко поднимает меня на руки и кружит.

— Поставь меня, ненормальный! — хохочу, крепко цепляясь за его плечи, чтобы не свалиться. Понимаю, что только с ним все негативные мысли и эмоции вмиг отходят на задний план. Только с ним я чувствую себя живой. — Прикинь, родится такой же карапузик, — никогда не видела такого восторга в его глазах.

— Ты персики купил? — вспоминаю за чем я его посылала.

— Купил, — ржет Полянский с моей крутой смены темы. — Иди лепи свою булку.

Он только что назвал мой шикарный торт из трех кремов и с разными коржами булкой?!

Глава 48

За час до курантов…

— Мелкая, ты долго?

— Пять секунд, — кричу, подкрашивая брови.

Что-то ворчит за дверью, на что я лишь смеюсь. Через час Новый год, всё-таки. Не буду же я встречать его в кофте и шортах и ненакрашенная. Это ему пофиг. Как был с утра в джинсах и белом свитшоте, так и остался. А мне платье, прическа, макияж. Слава Богу не пришлось три часа копаться в шкафу в поисках подходящей одежды. Платье я купила с кружевным верхом и легкой шелковой юбкой синего цвета чуть выше колена. С волосами не заморачивалась, а просто подкрутила немного плойкой. На лицо тоже минимум макияжа.

Пару минут назад болтали с Викой. Поздравили друг друга с наступающим, поговорили обо всем. Пообсуждали наши планы на каникулы. Вообщем после разговора мое настроение поднялось еще больше.

— Твои пять секунд это десять минут, — прищуривается парень, как только я выхожу из комнаты.

— Ворчишь, как моя бабуля.

— И в кого ты такая вредина? — усмехается, обнимая меня за плечи и крепко целуя в губы.

— Будешь себя хорошо вести, может быть познакомлю, — шепчу напротив его губ, создавая кольцо из рук на его шее.

— Я тебя еле терплю, а ты мне еще одного демона в юбке подсунуть хочешь?

Смеюсь. Без обид, бабуль. По сути, он совершенно прав. Для знакомства с ба братика реально нужно хорошо подготовить. По сравнению со мной она настоящий демон. В хорошем смысле. Короче, обожаю ее.

— Будешь показывать, ради чего выгнал меня из кухни?

Ну на самом деле так и было: "Мелкая, шуруй наводить марафет, а я сам все доделаю". Ну я чуть-чуть переживала за сохранность моих шикарнейших блюд. Не зря же я целый день у плиты стояла. Блин, я превращаюсь в жену-кухарку. Посмеялась про себя от этой мысли.

Переплетает наши ладони и ведет меня в сторону зала.

Как только дверь открывается, мой рот преобретает форму буквы "о". И он сделал это за полчаса?

Стены комнаты были обклеены синими гирляндами. Шторы были наполовину отвешены так, что яркий свет луны пробивался через них, создавая в комнате чарующую атмосферу. Ель тоже светилась одноцветными белыми гирляндами, а разноцветные были выключены. Где-то в колонках почти неслышно играла легкая музыка. Черт, я не знаю, как у Ярослава это получилось, но он создал просто идеальную не просто Новогоднюю, а больше романтическую атмосферу.