Приди ко мне, любовь - Лиза Клейпас

– Договор можно и расторгнуть, – прошипела Люси в ярости.

– Нельзя! – Тиски сдавили запястья так, что хрустнули косточки. – Ты поклялась мне в верности, и ты пойдешь со мной.

– Но я не давала тебе прав издеваться надо мной! – Люси взвизгнула от боли, и Хит, медленно ослабляя хватку, разжал пальцы. Как от раскаленной печи она отдернула горевшие огнем руки с багровыми следами на запястьях. Тяжело дыша, они стояли, бросая друг на друга взгляды, полные злости.

– Ты моя жена! Ты дала клятву неотступно следовать за мной. Так помни об этом!

– А я не клялась бросить все из-за твоих идиотских причуд. – Люси посмотрела на кипу газет, лежавших в углу. Хит с настойчивостью хранил запечатленные на пожелтевших, пыльных страницах истинные и ложные показания очевидцев, пытаясь судиться с самим временем, особенно беспощадным к свидетельствам и свидетелям. Сейчас именно эта черта его характера вызвала в Люси острый приступ ненависти.

– И все это ради какой-то газетенки?! Разрушить мою жизнь, чтобы доставить людям удовольствие за чашкой чая пробежать глазами две-три колонки новостей, которым грош цена!

– Разрушить твою жизнь? Ты называешь жизнью этот огромный склеп по имени Конкорд, в котором ты так жаждешь быть погребенной на ближайшие полсотни лет, сторонясь остального мира? Было бы что разрушать!

Окончательно разъяренная, Люси схватила пачку газет и швырнула в камин. Старые, истрепанные уголки дрогнули в предсмертной конвульсии, на них выступили темно-бурые пятна, мгновенно превратившиеся в угольно-черные; и вот уже оранжевые язычки весело танцуют на корчащихся страницах, постреливая вверх пылающими клочками. Люси с искаженным от злости лицом повернулась к Хиту. Тот стоял, словно в оцепенении, и только глаза, вдруг ставшие узенькими щелочками, неотрывно следили за женой. Всполохи огня из камина высвечивали на его темной коже тонкую бледную полоску шрама.

– Вот это ты должен был сделать давным-давно, сжечь свой бумажный склеп, в котором сам скрываешься от всего мира! – Ненависть и испуг, терзавшие Люси, наконец вырвались наружу. – Тебе доставляет удовольствие рассуждать о моих недостатках, не так ли? А как же быть с твоими? Когда-то ты уверял меня, будто не веришь в то, что можно искупить грехи, если покорно нести их бремя всю жизнь. Но сам ты вот уже восемь лет тянешь за собой груз прошлого, ни на секунду не расставаясь с ним, читая и перечитывая газетный хлам военной поры. При этом ты притворно равнодушен к войне, тебе якобы нет до нее никакого дела, но в действительности все не так. Те из моих знакомых, кто побывал на войне, давно вернулись к нормальной, мирной жизни. Ты же никак не можешь этого сделать. Мысли, воспоминания об этой бойне пожирают тебя, гложут твою душу… Ты так и не вернулся оттуда, ты все еще сражаешься, вечно ищешь врагов и находишь их! Кто-нибудь хоть раз в жизни слышал, чтобы южанин издавал газету, и не где-нибудь, а в Бостоне? Это просто безумие! Но я-то знаю, что толкает тебя на такие решения – ненависть к янки, неодолимое желание сразиться с ними и победить, чтобы они ползали у тебя в ногах, униженно вымаливая пощаду. Мне не нужен муж-сумасброд с замашками маньяка. Я не хочу с тобой жить! Отправляйся в свой Бостон, вынашивай там сумасшедшие планы, делай что хочешь. Я остаюсь здесь. – В подтверждение непреложности своих намерений Люси стремительно покинула комнату. Взлетев по лестнице на второй этаж, она поспешила в свою спальню с единственным желанием запереться на замок, но Хит оказался проворнее и нагнал ее наверху у двери. Он обнял ее за талию, крепко прижал к своей груди и голосом, резким и отрывистым, отчеканил ей прямо в ухо:

– Уважаемая миссис Рэйн! Довожу до вашего сведения, что в ближайшие два дня вам следует собрать те вещи, которые вы сочтете нужными для переезда в Бостон. Я уже договорился с вашим отцом, он поможет вам в мое отсутствие. Ежели вы не пошевелите своей маленькой задницей и не соизволите собраться вовремя – пеняйте на себя, следующие полгода вам придется ходить в том, что будет на вас в день отъезда из Конкорда. Поверьте, я слов на ветер не бросаю. И последнее: не забивайте вашу голову бредовыми мыслями – вы здесь не останетесь! Так что постарайтесь все сделать сами, без моей помощи.

– Я останусь здесь, – прошипела Люси.

Хит сдавил ее так, что ей трудно было дышать. По правде говоря, она ждала от него удара или пощечины, – настолько зло и свирепо он процедил последнюю фразу. Страх окутал Люси своей липкой паутиной, его отвратительные паучьи лапки душили ее сердце. А внизу, в камине, бойко потрескивал насмешливый огонь, радостно устремлялись вверх яркие щупальца пламени, покончив с бумажными останками такой несовершенной, просто скверной человеческой памяти…

И вдруг над самым ухом прозвучал ласковый шепот, который обжег Люси почище удара плетью:

– Милочка, ты не только поедешь со мной, чтобы жить вместе под одной крышей, ты предстанешь в обществе самой счастливой супругой самой счастливой семейной пары, чтобы никому и в голову не могло прийти, будто это не так. Ни единого жеста, ни единого слова против: у тебя замечательный дом, у тебя великолепный муж, твоя жизнь – райское наслаждение, даже если мы оба сомневаемся в этом. И каждую ночь ты будешь встречать меня на супружеском ложе с распростертыми объятиями и улыбкой на устах и томительной дрожью во всех членах. Вот так-то!

– Ну ты и дурак, Рэйн, если действительно думаешь, что я буду так вести себя.

– Я не думаю, а уверен, что тебе в любом случае придется так себя вести. Мне безразлично, будет ли это происходить естественным образом или же ценой определенных усилий над собой, но ты будешь играть роль счастливой миссис Рэйн для меня столь же блестяще, как и для остальной публики.

– Тогда лучше убей меня сразу, Хит!

– Звучит как в дешевой мелодраме: надрывная патетика портит актерскую игру. Впрочем, можешь не стараться, здесь слишком мало зрителей, милочка.

– Мерзавец, я ненавижу тебя! Жаль, что я вообще позволила тебе прикоснуться ко мне. – Люси лихорадочно подыскивала обидные слова, чтобы сильнее уколоть Хита:

– Прошлая ночь была последней из проведенных в одной постели с тобой. Боже, как это омерзительно, оставаться рядом с таким негодяем!

Хит застыл как вкопанный:

– Ты зашла слишком далеко, Люси.

– Это сущая правда!

– Отнюдь, – на удивление спокойным тоном возразил Хит. – Вот сейчас мы и посмотрим, что есть правда, а что ложь. – С этими словами он потащил ее на кровать, невзирая на ее визг, брыкание и укусы.

– Я расскажу все своему отцу, он расквитается с тобой, подонок, если ты хоть пальцем дотронешься до меня!