Добронега - Владимир Романовский

— Замечательно, — одобрил Владимир. — Я тронут. Все?

— Не помню. Но ты должен меня посвятить… или одобрить… не помню…

— Посвящаю и одобряю. Теперь все?

— Нет, одобрить ты должен не словом, но свердом.

— Это как же?

— Надо положить сверд мне на плечо плашмя.

— Не понимаю. Положить? А если он упадет?

— Нет. Ты должен держать сверд одной рукой, а клинок чтобы лежал у меня на плече.

— Теперь понял.

Владимир вытащил сверд и сделал, как просил Дир.

— Посвящаю и одобряю, — сказал он торжественно, и добавил от себя, — Дир, да будешь ты отныне мне присягнувший и за меня ратующий… корысти не ведая, а лишь верность блюдя и почитая. Встань, о посвященный.

Дир поднялся. Владимир вложил сверд в ножны.

— Все. Хелье, а ты будешь присягать? — спросил князь.

— Потом как-нибудь, — сказал Хелье. — Мне бы прилечь.

— Ложись, ложись. Холоп сейчас принесет белье. Ну… как это Алешка говорит?… Буона нотта.

Владимир вышел.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ПРИНЯТИЕ МЕР

Добрыня, подчиняясь приказу, спал у входа в покои Владимира, растянувшись вдоль порога. Владимир взял его за плечо.

— А? — сказал Добрыня.

— Вставай. С добрым утром. Скоро рассвет. Моя очередь сторожить негодяя. Проснись, Добрыня, проснись.

— Да. Я ничего, это я дремал.

Добрыня сел, крякнул, и поднялся на ноги.

— Ключ давай сюда.

Добрыня протянул Владимиру ключ от покоев.

— Слушай внимательно. К полудню чтобы вся твоя свора была готова к выступлению. Погрузишься на ладьи и пойдешь в Вышгород. Найдешь там Марьюшку нашу замечательную, если она не убежала еще. Если убежала — черт с ней. Потом найдем. Найдешь Святополка. Охрану их, и всех кто сунется — не щадить. Дальше сам знаешь. Если посчастливится тебе взять Болеслава — хорошо. Нет — так нет. Ловить мы его не будем, пусть катится. По старой дружбе. Понятно?

— Да, князь.

— К полудню к тебе и твоим горлохватам присоединятся двое. Один большой, туповатый, но хваткий. Второй поменьше, тощий, но серьезный. Возьмешь их под начало, держать будешь возле себя, пусть пройдут… как это ты называешь?… проверку боем. На всякий случай. Они не очень опытные, так что не гони их в самую гущу. Постарайся мне их сохранить. Обоих. Понял?

— Да. Как их зовут?

— Хелье и Дир.

— Варяги?

— Сколько раз тебе говорить — не коверкай слова, как на торге! Варанги, а не варяги. Из них только один варанг, Хелье. Второй из каких-то тусклых мест, вроде бы изяславовы владения, но это не важно. Если их замутит, не позорь ребят, не чести их, и горлохватам своим запрети. Ребята хорошие. Все понял?

— Да.

— Иди, собирай рать свою страшную.

Владимир вошел в покои. Борис храпел, вздрагивая в похмельном сне. Уснул он на постели Владимира не раздеваясь, в сленгкаппе, не сняв сапоги.

Дир проснулся к полудню, оделся, и перешел в комнату Хелье. Хелье не спал — сидел у окна с мрачным видом.

— Пойдем, — сказал Дир. — Пора.

— Иди, если хочешь, — ответил Хелье.

— А ты?

— А я не пойду. Скажешь там, что я приболел. Рана меня мучает. Выздоровею, но не сегодня.

— А она мучает?

— Не то, чтобы очень. Но ни на какие действия я сейчас не способен. А жечь города я вообще не намерен.

— Ты это о чем?

— А для чего, по-твоему, Владимир Косую Сотню посылает в Вышгород? Для приятной прогулки?

— Ну так там же, вроде, мятеж.

— Что там мятеж, ты узнал от меня. А хоть бы и мятеж. Оставь меня в покое.

— Хелье, не дури…

— Я по городу погуляю. К Явану зайду, а то он там сидит один.

— Слушай…

— Иди, Дир, иди.

— Ну, как знаешь. А только… Ежели надумаешь…

Дир подумал, посмотрел еще на Хелье, и вышел.

Рана действительно болела, и Хелье действительно чувствовал слабость. Но дело было, конечно, не в этом. Дир не уловил тонкостей. Зато их прекрасно уловил Владимир, когда Добрыня сообщил ему, что второй новобранец, варанг, не явился на сбор.

В комнату постучали.

— Открыто, хорла, — крикнул Хелье раздраженно.

Князь вошел и прикрыл за собой дверь. Хелье кивнул ему, но не поднялся с лавицы.

— Болит? — спросил Владимир, присаживаясь рядом.

— Не очень, — сказал Хелье.

Владимир помолчал, поразглядывал прячущего глаза Хелье, и произнес задумчиво,

— Я думал, друг твой тоже откажется. А он не отказался.

— Да.

— Но ведь так нужно? — сказал князь полувопросительно.

— Кому нужно, тот пусть и делает.

— Но ведь есть приказ.

— И что же?

— Приказам следует подчиняться.

— А я, князь, тебе ничего не обещал, не так ли. Я не одобренно-посвященный, я сам по себе.

Упрямый какой, подумал Владимир. Как нужны такие люди, особенно сейчас. Сказал, что сделает, и сделал. Мне бы десять таких молодцов да год сроку, чтобы их приручить.

— Для чего же ты оказал мне вчера услугу?

— То услугу. Служить тебе я готов. А душегубствовать ради тебя без разбору — нет. И жить я здесь у тебя не собираюсь. Где жил, там и буду жить.

Да, подумал Владимир, таким тоном и такими словами со мной никто не разговаривал лет пятьдесят уж как. И ведь неглуп парень, знает, что делает. Не от глупости дерзость, но от разума. Нравится он мне. Совсем еще мальчишка.

— Делай, как знаешь, — сказал он. — Алешка тебя помнит… Был ты, стало быть, у Ярослава.

— Был.

— Как он тебе?

Хелье все-таки удивился и поднял брови.

— Не стесняйся, — сказал Владимир. — Дело такое, брат Хелье. Молодой ты совсем, подкупить тебя не успели, развратить тем более. А мне вот положиться стало не на кого. Да что положиться — поговорить не с кем. Даже с Алешкой. С сыновьями моими и подавно. Дочери все наглые. Добрыня туповат стал. Странные дела у нас творятся. Говори — понравился тебе Ярослав? Говори не таясь.

— Ничего, — честно ответил Хелье. — Смелый он и рисковый. Хоть и странный.

— Хорошо он тебя принял?

Куда уж лучше, подумал Хелье. За нос водил. Посмешищем сделал прилюдно. В темницу посадил. Безоружного Житнику на растерзание отдал. Промолчать, что ли? Сделать ему ясные шведские глаза? А что, сделаю.

Владимир посмотрел в шведские глаза и улыбнулся.

— Отдыхай, — велел он. — А то сходи домой, там отоспишься. Где ты живешь?

— В Жидове. В доме купца Авраама.

— Знаю такого. И дом знаю. В общем, понадобишься ты мне скоро, Хелье. Казначея я предупредил. Зайдешь к нему, это в пристройке напротив входа, дверь синяя. Анастас его зовут. Он тебе выдаст двадцать гривен. Нужно будет еще — приходи, не стесняйся. Из города не уезжай, и из дому надолго не отлучайся. Согласен?

— Согласен.

— До встречи. А я пока пойду Алешку проведаю.

Прошедшим вечером, в Снепелицу, Святополка, сбежавшего из темницы, приняли в узком кругу в тереме Марии радушно. Болеслав обнял зятя, а сестры, Мария и Предслава, поцеловали. Святополк радовался, говорил возбужденно, перечислял свои невзгоды так, будто время, проведенное в темнице, было глупой, нелепой шуткой. Передние зубы его потемнели, часть волос выпала, был он худой и длинный. Он отказался от вина, поднесенного ему Эржбетой, и сказал, что пока жена его и ее духовник находятся в неволе, пусть и на свежем воздухе, пить он не будет.

Хлынул ливень, и продолжался до рассвета. Затем небо расчистилось и одновременно посветлело. Ночное совещание, вызванное докладом о промашке с Борисом, на этом прекратилось — сколько можно переливать из пустого в порожнее. Прибыли варанги, привезли какого-то пьяницу, и оказался он вовсе не Борис. Васс теперь спит, а когда проснется, будет в ярости по этому поводу, мол, ничего-то вы не умеете, дураки безмозглые. Святополк, еще не успевший опомниться от свалившейся на него свободы, перевозбужденный, очень усталый, ушел спать первый.

Болеслав вернулся в комнату, в которой три недели кряду был совершенно счастлив, но возлюбленной своей он там не обнаружил. Более того, остатки разодранной простыни на постели и на полу, распахнутая ставня и сломанная свеча говорили о вмешательстве в его дела враждебных сил.

Мария еще не спала. Нужно было собирать и опрашивать охрану. Оказалось, сделать это некому — Васс отсутствовал. Как, ведь он же спит? Нет, его нет в его покоях. А где он? Неизвестно.

Это показалось Марии странным. Она кинулась к сундуку и обнаружила недостаток хартий.

Мария разбудила Эржбету. Быстро одевшись в обычное женское платье киевского покроя, Эржбета произвела дополнительный осмотр и присоединилась к Марии и Болеславу.

— Подлец он, — сказала Мария. — Отвратительный подлец. И трус.

— Он не трус, — откликнулась Эржбета.

— И Предслава и хартии!

— Прости за дерзость, княжна, но ты не права. Не думаю, что Васс стал бы похищать Предславу прямо со второго уровня, — сказала Эржбета. — Он же не совершенный дурак. Зачем? Вывел бы ее на улицу, тихо и мирно. Она ему доверяла вполне.