Осколки эпохи Путина. Досье на режим - Андрей Савельев

Постановление КС признано было доказать право бюрократии запрещать партии со словом «русский». Произвольно обращаясь с конституционным правом, этот орган утвердил запрет на создание политической партии по признакам национальной или религиозной принадлежности. Но при этом записал: «…то есть если в её уставе и в программе содержится указание целей защиты национальных или религиозных интересов и эти цели отражены в наименовании политической партии…… Если бы было написано «или», тогда трактовка предполагает вообще отсутствие права у партий защищать национальные или религиозные интересы. Раз написано «и», то требуется удовлетворить сразу обоим признакам — устав с программой плюс название партии. Разумеется, правоприменение игнорировало эту деталь, как и сам КС игнорировал право и здравый смысл.

Проект мой, разумеется, был провален. Голоса «за» дали только «Родина» и КПРФ — без малого сотню.

Итак, всего несколько думских эпизодов показывают, что в Российской Федерации система народовластия полностью ликвидирована. Фасад государственности выкрашен в европейском стиле и украшен демократическими финтифлюшками, но это — картонка. За декларациями стоит последовательная борьба против любых возможностей реализации этих деклараций. Правовая система, не внимательная к букве закона, оказывается невнимательной и к основам права — принципу законности. Политические силы, которые могли бы исходить из иного подхода к праву, запрещены. Их возникновение невозможно в силу принятых законов, легитимирующих узурпацию власти бюрократией.

При внимательном рассмотрении действующих законов, формирующих систему власти в России, оказывается, что они более чем откровенны. Они опровергают Конституцию и прямо утверждают всевластие бюрократии и подавление воли нации.

Ракалии

Очень показательное дело из моей практики, связанное с московским «заповедником» — пространством чиновничьего произвола. Волей столичной бюрократии Москва была заполнена людьми, оторванными от своих корней и превратившимися здесь в рабов и пауперов. Москвичи вынуждены жить среди бомжей, завшивленных выходцев из дальних кишлаков, больных и бесправных инородцев. Нас заставляют привыкнуть к тому, что рабство — реальность нашей жизни, и каждый из нас в любой момент может стать таким же рабом. Это не всем по душе. Тем более, коренным москвичам, привыкшим отстаивать свои права.

Ко мне обратилась москвичка Мария Беляева. Она поведала о своем эксперименте: попытке выселить из дворницкой незаконных мигрантов, устроивших там общежитие. Дворницкая — место, не приспособленное для жилья. А если там курить, то сигаретный дым по вентиляции распространяется по всем этажам. То же, если жарить что-нибудь с узбекским усердием. Разумеется, кроме этого при всяком открытом огне есть опасность пожара, а по вентиляции пожар распространяется особенно быстро. Также есть опасность затопления, поскольку рабам приходится открывать вентили, сливая воду прямо на пол. Другого способа добыть воду они не имеют. Там же отправляются и «естественные потребности», которые воздуха тоже не озонируют.

Конечно же, Мария Беляева потребовала выселения нечистоплотной компании, захватившей помещение или посаженной туда рабовладельцами из московских коммунальных служб. А также привлечь к ответственности лиц, которые допускают подобные издевательства над людьми — над самими нелегалами и теми, кому они доставляют массу неудобств, грозя вывести из строя системы жизнеобеспечения.

Что делает добропорядочный гражданин? Он не идет бить морду несчастным дворикам-узбекам или главе коммунальной службы. Он звонит по телефону и пишет письма. Письма написаны, реакции нет. Звонок в ДЭЗ. Ответ — хамство: это не наше дело. Звонок в управу. Ответ: визит пьяного водопроводчика. Снова звонок в управу. Отчет: «Ваш председатель кооператива их туда поселил». Звонок председателю. Он никого не селил, а, напротив, пытается выселить.

Мария Беляева интеллигентно воспользовалась французским термином racaille (ракалии), поскольку знала, что обращение с более жесткими характеристиками не рассматриваются. А этот термин встречается в русской литературе и в целом отражает негативное отношение, но никого не оскорбляет.

Далее: звонок в отделение милиции. Ответ: «Не наше дело» и направление к участковому. Звонки участковому. Ответ: гражданин «обязан знать», куда надо писать, а также должен собирать подписи со всех жильцов. То есть, милиции дела до нелегалов и проблем граждан нет. И верно, их главное дело — собирать дань. А тут дань закреплена за кем-то другим.

Звонок в префектуру. Ответ: «Дом кооперативный? Нас это вообще не касается». Звонок дежурному по ГОЧС. Первые проблески понимания. Совет: это дело Управы, надо делать письменное заявление. Звонок местному депутату, тот звонит в Управу. С этого момента пошли обратные звонки. Из жилконторы: «Я вас всех люблю…» Еще звонок: убедитесь, что в подвале никого нет. Нет? Проверка показывает, что есть. Снова из Управы: давайте обсудим. Что обсуждать, когда всё ясно и понятно: убирайте своих рабов. Заявление в телефон: «А нам устное распоряжение Лужкова: селить в дворницкие».

На следующий день — звонок в мэрию. Записали, обещали разобраться. Дворницкая была опечатана, пока узбеки не замерзли, и не сорвали печать. Телефон управы не отвечал, а потом его переключили на жилконтору. В жилконторе: «Никого в вашем подвале нет! Чисто и сухо — вчера акт составили!» Ясно, что racaille могли составить только липовый акт. Звонок в префектуру. Ответ: «Ваш сигнал принят, будем принимать меры». На следующее утро racaille прислали дворника. Мириться, что ли? Дворницкая вновь опечатана, а на следующее утро вновь распечатана.

Звонок в Департамент жилищно-коммунального хозяйства мэрии. Ответ: мы этим не занимаемся! Звоните в префектуру. Круг замкнулся. В справочную правительства Москвы: кто этими вопросами занимается? Дали телефон. А эго Московская городская вневедомственная экспертиза! Причем здесь экспертиза, если помещение нежилое? Там жить нельзя, и экспертировать нечего.

Пересылка этого письма Лужкову, очевидно, ничего не решила. Лужков не вечен, но его racaille вечны — до тех пор, пока фальсификация выборов является надежным инструментом против граждан, пока racaille покрывают «верхи», сделанные из того же теста, пока при них кормятся продажные прокуроры и услужливые судьи. Они вечны, пока общество не противостоит чиновничеству своей консолидацией и дружным «нет» на любых выборах.

Увы, эта история завершилась хуже, чем я предполагал. Среди racaille был определен центрфорвард. В контратаку пошел участковый, посчитавший, что его причисление к racaille задевает его честь, его достоинство и его деловую репутацию. И суд взял его сторону! Гражданину, который добивался своих прав и боролся против беззакония, присудили штраф в пользу негодяя, который манкировал своими обязанностями! Кто подлее, судья или мент?

Мария Беляева попыталась привлечь внимание властей города к фактическому возрождению на территории столицы рабства. Речь в ее заявлении шла о недопустимых условиях проживания в подвале её дома дворников из Узбекистана и сопряжёнными с этим нарушениями прав других жителей. Однако ей пришлось столкнуться не только с некомпетентностью должностных лиц, но и с их открытым противодействием. Рабовладельцы защищали свое право владеть рабами! В исковом заявлении racaille в милицейских погонах даже требовал привлечь заявительницу к уголовной ответственности за клевету и удержать с ответчицы в его пользу 30 тыс. рублей! Ах ты мразь… Как там его? Бурундуков, Барсуков, Крысаков, Скунсаков? Вонь от барсуков… Подобных множество. Впрочем, судья мерзее. Потому что ничего не проверяла и не документировала, а репрессировала гражданина. Потому что судье по должности должно быть известно, что закон запрещает принимать заявления от той инстанции, на которую заявитель жалуется. Потому что единственный шанс для такого решения — доказательство намерения нанести вред, а не защитить свои права. А также доказательство факта распространения информации. Ничего этого в деле не было. И как, бишь, фамилия судьи? Мне сказать и бежать очередной раз в суд? Не хочется, потому что мерзавцу предоставлены права, а мне нет.

500 рублей с Марии Беляевой за попытку вычистить мразь из власти? Что-то в этой сумме говорит об интеллигентности судьи. Нагадить по воле начальства придется, но при этом так, чтобы не очень сильно — чтобы окружающие нос затыкали, но успевали прошмыгнуть мимо. Мой личный опыт в суде стоил 700 рублей. За то, что лжец и циник при должности был назван лжецом и циником.

В этом маленьком эпизоде подлость власти проявлена в полной мере. Любой здравый человек должен сказать себе (прежде всего, себе): «Такая система не имеет право на существование!» Действительно, люди в этой системе становятся racaille. В них умирает что-то такое, что позволяет считать окружающих не просто хитрыми животными, но существами нравственными. Эта система создана лицами без чести и совести. Своей болезнью они заразили всю «вертикаль» и по всем ее «горизонталям» распространили гнилостные метастазы.