Клык Фенрира - Марина Голубева

– Ну, дык, хоть здесь подождем. Мало ли…

– Мы же договорились, – начал злиться Алексей, – вы будете ждать на постоялом дворе. Нечего лишнее внимание привлекать. Если все пройдет нормально, так сам туда приду – не заблужусь. А если что-то не так, то вы все равно не поможете.

– Ну, как знаешь, Лексей Дмитрич. Подождем только, когда спустишься, и пойдем.

Алексей подошел к кресту и в который раз удивился его размерам. Судя по стрелке, изображенной на рисунке, крест следовало поворачивать. Молодой человек с сомнением почесал затылок, примерился и, упираясь руками в один конец перекладины, попытался повернуть каменное надгробье. Ноги скользили по влажной земле, до боли напряглись мышцы спины, но крест даже не шелохнулся.

– Может, там механизм за столько столетий заржавел? – пробормотал молодой человек, переводя дух. – Как же его повернуть-то?

– Вот, барин, видишь, и наша помощь пригодилась. Давай-ка подсобим. – Семен толкнул в бок Хенну, который по своему обыкновению замер безмолвным истуканом.

Они навалились втроем, крест дрогнул, начала крошиться каменная плита в основании, но повернуть его так и не удалось. В конце концов Алексей плюнул и уселся на землю, вытирая выступивший пот. «Вот странно, – думал молодой человек, – почему над могилой языческого князя стоит крест?» Алексей слышал рассуждения о том, что могила не принадлежит Трувору, или памятник на ней поставили позже. Но на рисунке викинга изображен именно крест, а на этом даже нацарапано слово «крест», видимо, чтобы ни у кого сомнений не возникло.

А еще Алексей вспомнил: во многих книгах и фильмах про чудеса и магию для того, чтобы открыть тайную дверь, произносили заклинания. Сама мысль прочитать заклинание показалась ему абсурдной. Он даже хихикнул, представив себя эдаким магом, размахивающим руками и бубнящим под нос: «Крибле, крабле, бумс!» Но, с другой стороны, идея эта вполне вписывалась в мистическую реальность, в которой оказался Алексей. Вот только ни одного приличного заклинания он не знал. Неприличного, кстати, тоже. Если только попробовать… Алексей подошел к кресту, нажал на перекладину и, чувствуя себя идиотом, начал нараспев читать переведенную Сен-Жерменом вису:

Клен доспехов гордый,Это – вход в Вальгаллу.Ясень мудрых мыслейЗдесь бесславно сгинет.Только сын ФенрираДар отца получит.

Раздался неясный гул, крест повернулся, и могильная плита провалилась. Алексей еле успел отскочить в сторону, его спасло лишь то, что камень зарос травой, корни которой и удержали его на мгновение. Шумно выдохнув, молодой человек порадовался своей звериной реакции и заглянул в провал, но ничего там не увидел – яма как яма, из которой тянет запахом земли и сыростью.

– На-ка вот, посвети.

Семен протянул Алексею предусмотрительно захваченный масляный фонарь. Сам парень про такие нужные мелочи все время забывал, и если бы не старый солдат, то в дороге пришлось бы туго. Желтый дрожащий свет выхватил из темноты провала несколько ступеней каменной лестницы – дальше был мрак. Неизвестно зачем, парень наклонился над лазом и крикнул:

– Эй!

Крик ухнул в глубину, заскакал по ступенькам многократный «гей, гей, гей» и замер в бездне каким-то мерзким хихиканьем. Алексей поежился – лезть туда совершенно не хотелось. В желудке словно застрял кусок льда, от которого было холодно и противно.

Подошедший Семен глянул вниз, крякнул и похлопал парня по плечу.

– Ты, барин, долго-то не рассусоливай. Чем дольше готовишься, тем страшнее становится. Страх, он, такая зараза, всю душу изгрызет-измочалит. Чего ему потакать-то? Не робей!

Старый солдат перекрестил Алексея, сказал: «С богом!» – и легонько подтолкнул его к яме. Алексей смутился – не хватало, чтобы Семен его считал трусом. Он натянуто улыбнулся дядьке, взял фонарь и начал спускаться. Стоило ему пройти несколько ступеней, как надгробная плита заскрипела и встала на место, осыпав молодого человека землей и каменой крошкой. Ужас от того, что он оказался замурованным в чужой могиле, был настолько силен, что хотелось с воем рвануть назад и колотить мертвый камень кулаками. Алексей замер, пытаясь справиться с паникой, сделал несколько глубоких вдохов и начал решительно спускаться. В конечном счете, раз он уже здесь, а путь назад закрыт, нужно двигаться дальше. О том, как открыть плиту, можно подумать и на обратном пути.

Спуск был довольно крутой, а ступени из мягкого песчаника – неровными. Опасаясь сорваться, Алексей шел осторожно, держась рукой за шершавую стену. Дрожащий огонек фонаря освещал лишь несколько ступенек да кусочек каменной кладки, а дальше круг света казался обкусанным тьмой. Темноты парень не боялся даже в детстве, а теперь и вовсе предпочитал сумерки – яркий свет неприятен для оборотня. Но только здесь он понял, какой бывает настоящая тьма – абсолютная, такая плотная, что кажется материальной и даже живой и агрессивной.

Молодой человек вспоминал прочитанные книги, в которых разные фантастические существа, обладающие способностью видеть в темноте, свободно ориентировались в подземельях. И понимал – это полная ерунда, в такой темноте ничего увидеть невозможно, ведь предметы становятся видны только тогда, когда отражают свет, пусть самый слабый и рассеянный. А здесь нет света, только тьма, готовая, кажется, сожрать любое живое существо, попавшее в ее объятья.

Воображение разыгралось не на шутку, и, чтобы как-то отвлечься, Алексей начал вспоминать план подземелья. Рисунок Сен-Жермен не дал, заставив выучить маршрут наизусть – подозрительный граф боялся, как бы карта не попала в руки Самуила Розы. Правда, запоминать-то было почти нечего. Лабиринт оказался несложным – простая спираль, в центре которой черный прямоугольник. Смущали лишь некоторые рисунки и значки, изображенные по всему лабиринту. Смысл чередующихся рисунков волка и человека был понятен. Но вот что, например, означало изображения глаза, креста, похожего на свастику, или трех волнистых линий? Догадки, конечно, были, но, во-первых, у Алексея и графа они различались, во-вторых, одно дело строить предположения в уютном кресле у камина, и совсем другое – оказаться лицом к лицу с этими «предположениями» в темном подземелье.

Лестница закончилась неожиданно, и молодой человек в нерешительности остановился. Где-то здесь на карте было изображение трех волнистых полос, возможно, знак воды (так считал Алексей) или воздуха (по версии графа). Никакой воды тут не наблюдалось. А вот воздух… Алексей внимательно принюхался, но ничего необычного не почувствовал – нормальный воздух, сырой и затхлый, пахло землей, плесенью и немного тленом. Последнее настораживало, но, с другой стороны, чем еще может пахнуть в могиле? Решив, что стоять здесь бессмысленно, а опасность, если таковая вообще существует, рано или поздно сама объявится, Алексей осторожно пошел дальше.

Первый скелет он увидел буквально через несколько шагов. Тот, кто когда-то был человеком, лежал на спине головой к лестнице, побелевшие от времени кости прикрывали лохмотья истлевшей одежды. После «общения» с полусгнившими зомби мирно лежащий скелет не вызывал ни ужаса, ни отвращения. Беспокоила только мысль о причине гибели человека. Она была непонятна, поэтому пугала. Осторожно обойдя костяк, молодой человек продолжил путь, а через несколько шагов споткнулся еще об один скелет. Из-под ноги с сухим треском выкатился череп и вытаращился пустыми провалами глазниц. Алексей вздрогнул и отвел взгляд. Подняв повыше фонарь, он попытался разглядеть, что таится там, в темноте коридора, но ничего опасного не увидел, если не считать еще один скелет, белевший буквально в двух шагах. Может быть, эти люди оказались замурованы в гробнице и просто умерли от голода – это была очень неприятная, но логичная мысль. А возможно, то, что их убило, давно ушло из подземелья, или они сами поубивали друг друга. Последняя версия нравилась больше всего.

И все же в угольно-черной тишине подземелья что-то неуловимо изменилось. Через мгновение Алексей понял – тишины уже не было. Темнота наполнилась негромкими звуками: бормотанием, чуть слышным шепотом и шипеньем. Звуки были неприятны. Едва слышные, они, казалось, обволакивали тело липкой паутиной, заползали под одежду, царапаясь колючими паучьими лапками, вызывая панический ужас, вворачивались в мозг. Невольно Алексей начал прислушиваться и тут же пожалел об этом. Бормотанье сразу стало громче, а услышанное вызывало омерзение.

– Ты приш-шел, приш-шел, приш-шел, – тихо шипел кто-то над ухом.

– Умреш-ш-шь, умреш-ш-шь, умреш-ш-шь… Все умерли, и ты умреш-ш-шь, – повторялось на разные голоса.

– Ты хочешь знать как? Хочешь? – вкрадчиво спрашивал голос.

– Нет! – отчаянно крикнул Алексей и замотал головой.

– Хочешь, хочешь, хочешь, – вторило эхо, сменяясь мерзким хихиканьем.