Любовью спасены будете... - Андрей Звонков

А мужчина в годах, в брезентовой куртке и сапогах, отвечал ему:

– Да хрен с пробором я положил на твой феномен! У меня хлеба полегли на полторы сотни гектаров! А ты мне про феномен?!

– Что вы говорите? Хлеба полегли не только у вас, по всей области полегли! А смерч только у вас прошел!

– Слушай, парень, отойди от греха! Мне сейчас электричество восстанавливать, крыши с ферм снесло! Уйди!

Герман заслушался, не выходя из машины. Маша пошла отпирать калитку, стояла, возилась с замком. Одна Вилечка смотрела на странный дом.

И вдруг крыша его просела посередине, и, будто карточный домик, стены пошли внутрь, раскатываясь на бревна. Изумленная толпа брызнула в стороны, пыль поднялась выше забора и деревьев. Треск и грохот накрыл всех.

В толпе ахнули, кто-то запричитал, потом притих. В тишине раздался стонущий голос:

– Помогите!

Вилечка вышла из машины, оглянулась на спящего на заднем сиденье малыша и вдруг, будто подхваченная ветром, помчалась к развалившемуся дому. Кроссовки прохрустели по рубероиду и шиферу, малина хлестнула по голым коленкам. Из дома снова донеслось дребезжащее:

– Помогите!

От дома и с дороги кричали:

– Назад!

– Виля, не смей! – донесся мамин голос.

Вилена подняла черенок лопаты, засунув между дверью и косяком, надавила всем телом. Дверь приоткрылась, только чтобы пролезть. Она проскользнула внутрь. Еще одна дверь, эта была открыта. Внутри в пыльном облаке она разглядела поваленный шкаф, сверху придавленный бревнами, и торчащие из-под него ноги с грубыми мозолями на пальцах и пятках. А совсем неподалеку, придавленная поперек спины балкой, тянула к ней руки старуха:

– Помоги!

Вилечка подскочила и попыталась приподнять балку. Тяжело. Старуха повернула к ней голову.

– За руки, дай руку, – попросила она.

Вилечка пробормотала:

– Сейчас, сейчас, – и взялась за сухие морщинистые пальцы.

– Спасибо, – сказала старуха и с костяным стуком уронила голову на пол.

Вилечка присела рядом, потрогала сонную артерию на шее, тихо. Сзади ворвался Герман:

– Ты что? С ума сошла? Пошли отсюда!

Бревна, сложившиеся домиком, потрескивали.

– Пошли, – спокойно сказала Вилечка, – все кончено.

Маша стояла у поваленного забора, с первого взгляда она поняла, что произошло. Обняв дочь за плечики, по пути к машине спросила:

– И что тебя понесло?

– Я слышала крик о помощи, – сказала Вилечка спокойно, – я должна была помочь.

– Никому ты ничего не должна, кроме своего сына, – сгоряча сказала Маша. – А уж тем более им!

Вилечка прислонилась к горячей крыше «москвича», постояла. Мысли роились в голове… просыпались неведомые доселе чувства.

– Ладно, мам, пап, поехали в Москву. Я по бабушке соскучилась.

Через пять часов они были дома. Войдя в квартиру, Вилечка будто пересекла невидимый рубеж. Все, что было до, осталось там, а впереди все, что еще только будет. До двенадцати ночи мылись, рассказывали, как жили, как рожали, как доехали. Ольга Яковлевна радовалась благополучному завершению и удивлялась, удивлялась… Вилечка покормила сына, перепеленала, сцедилась и, заведя будильник на два ночи, легла. Первый день Виктора Викторовича закончился, и он, спеленатый до плотности батона, смотрел свои новорожденные сны… что же его ждет дальше? Что их всех ждет? «Ладно, будет день, будут и мысли, – подумала Вилечка. – Главное – будем жить!» И уснула.

Эпилог

(Или кое-что от автора)

Она позвонила около трех. Мы как раз уже заканчивали разбор полетов за день, оставляли напутствие дежуранту, чтобы много не пил, чтобы экономил дефицитный неотон, не лил что зря. Ну и что, что гуманитарка? Даром досталось, не значит, что надо обязательно все вылить в унитаз… Думай, Вася, что и кому лить! И уже переодетые стояли в дверях, вдруг – звонок! Трубку снял Вася и почти сразу протянул мне.

– Это вас!

Я припал ухом к потертой пластмассе старенького аппарата:

– Слушаю!

– Привет, Андрюша! – услышал знакомый почти детский голосок, в котором уже давно не хватало того веселого звона, который так радовал меня в восьмидесятых годах.

– Привет, Вилечка! Привет! Какими судьбами? Что-то случилось?

– Да ничего, – спокойно ответила она и, как мне показалось, чуть обиженно, – обязательно должно что-то случиться, чтобы я позвонила? Просто соскучилась.

– Это хорошо, – сам не знаю почему, сказал я.

– Я тебя год не видела, заедешь на чай?

Сколько я ждал этого приглашения? Двенадцать – тринадцать лет. Долгий срок. Достаточно долгий, чтобы, мягко сославшись на дела, отказаться. А вдруг ей все-таки я очень нужен? И только в теплой личной беседе она выложит свои проблемы, похлюпает носиком, пожалуется на сына или на коварное и мстительное начальство? Да нет. Витя ее не расстраивает, дай бог всем такого сына двенадцати лет, а с начальством Вилечка сама может разобраться. С некоторых пор ее обижать опасно… Она меня позвала, значит – я нужен.

– Приеду. Когда?

– Сегодня. Сейчас, – Вилечка поправилась, – через час-полтора.

– Нет проблем. Выезжаю. Что-нибудь к чаю взять?

– На твой вкус.

Я выехал. День был теплый, движок моей «четверочки» мягко рыкнул и пошел разогреваться. Надо заскочить в кондитерскую. Взять любимый Вилечкин желейный мармелад, зеленые ромбики она называла лягушки, или коробку конфет. Нет, денег кот наплакал, аванс был, зарплата через неделю, халтуры не случилось. Или заправиться, или коробку краснооктябрьских конфет… выбор. Так, давай подумаем: она говорит – соскучилась. Возможно. С тех пор как я ушел со скорой, прошло двенадцать лет, и впервые после этого я с ней встретился в прошлом году, спустя одиннадцать лет, вручил пластиковую папку с рукописью «Золотого сечения», извинился за некоторые отступления от реалий и, наоборот, за грустные подробности, о которых не хотелось бы вспоминать. Тогда же познакомился с Виктором Викторовичем – двенадцатилетним очень серьезным пареньком, очень похожим на Витю Носова, но неуловимо принявшим черты семейства Стахис. Вся наша прошлогодняя встреча длилась меньше часа. Я разыскал Вилену Германовну – врача-эндокринолога одной из поликлиник Москвы – по своим каналам. Она не ожидала меня встретить. Все получилось экспромтом, немножко комкано, она спешила, а я, не зная, как меня встретит реальная героиня повести, волновался. Но мы расстались хорошо, Вилечка обрадовалась, и мы распрощались довольные возобновившимся знакомством. Я ей оставил свои телефоны, записал ее, но, видимо, каждый из нас ждал, кто позвонит первым. Она. Значит, с меня коробка конфет и еще неплохо бы цветы. Взял букет астр, ассорти, мармелад – все. Я пуст. Бензина в баке как раз к Вилечке, и домой, где заначено пятьдесят рублей американских денег – от щедрот, отваленных родственником больного. Придется разменять. Судьба. Можно еще побомбить на обратном пути, прихватить голосующих граждан, как раз на заправку накатается. Но это уж – как повезет.