Время надежд (Книга 1) - Игорь Русый

- Сколько мы не виделись? Если признать, что жизнь исчисляется не годами, а впечатлениями, то прошла целая эпоха. Не так ли?

- Да, - согласился Густав.

- Слушай, а не придумать ли нам что-либо веселее кружки пива? У меня здесь машина. Идем, а?

Он потащил Густава к двери, рассказывая, что купил машину сегодня и еще не успел обкатать. Новенький ярко-желтый "фиат" стоял метрах в тридцати от пивной.

- Машина превосходная, - сказал Густав.

- Ты знаток, - просиял Оскар. - И знаешь, чего стоила мне? Всего-навсего два удачных репортажа. Газетчик, как золотоискатель: надо лишь попасть в жилу.

Садись, Гастав, и рассказывай, что на фронте.

- А как думают американцы? - спросил Густав, усевшись на тугое сиденье.

- Они спорят, когда будет взята Москва.

- Но помогают России оружием, - заметил Густав.

- Ерунда, - усмехнулся Оскар. - Торопятся выкачать оттуда золото, чтобы не досталось нам, как во Франции и Чехословакии. Они практики, а не мечтатели. Хотя иногда газеты публикуют материалы и о жестокостях наших концлагерей.

- Достоверные? - спросил Густав.

- У нас ведь не какая-нибудь паршивая демократия, - хитро прищурил один глаз Тимме. - Государство с твердой властью, как машина. Большое колесо делает пол-оборота или четверть, а маленькие, сцепленные с ним, уже крутятся вовсю. Любому чиновнику хочется показать свое усердие. И попробуй скажи ему, что переусердствовал. За усердие полагается только награда.

Иначе рухнет система... Куда едем?

- Все равно, - сказал Густав. - У меня полтора часа, затем я должен быть на Роланд-Уфер.

- Свидание?

- Ты стал проницательным, Оскар.

- Пуф, пуф! - маленькие глазки Оскара засветились удовольствием. Девчонки будто взбесились. Раньше говорили, что невинность - такое состояние, от которого женщина спешит избавиться, а потом долго вздыхает. А теперь, если и вздыхает, то с облегчением. Невинность считается дурной манерой, Густав, как было у поздних римлянок...

- Да, они какие-то иные, - сказал Густав. - Я начал заглядываться...

- Не скажу, что это признак старости, - расхохотался Оскар, - как ворчливость у женщины или тяга смаковать чужие недостатки у экземпляров мужского пола. Так есть куда отправиться с девочкой?

- Здесь другое, - сказал Густав.

- Надеюсь, ты все же не будешь растяпой, - поучающе заметил Оскар. Скажу тебе, что в недалеком будущем женщины целиком возьмут над нами верх.

- Новый матриархат?

- Что-то в этом роде, - серьезно кивнул Оскар. - Все идет к тому. Женщины больше наблюдают других, чем себя, и поэтому не видят собственных недостатков... А не замечать своих недостатков - главное условие для тех, кто намерен властвовать. - Раздувая щеки, Тимме покосился на Густава. Что? Хороший каламбур!

Они ехали по Александерштрассе к набережной, где, закованная в бетон и серый камень, глухо плескалась Шпрее Их обгоняли сверкающие никелем "хорьхи", синие "мерседесы", пурпурные "фольксвагены".

- Я был на юге, - сказал Густав. - Помнишь Рихарда?

- Еще бы Рихарда не помнить!

- Он убит.

- Черт возьми, - пробормотал Оскар. - Как же так?.. Еще вчера мы говорили о тебе и о Рихарде.

- С кем?

- Иоахим Винер, мой давний приятель...

- Обер-лейтенант Винер? - перебил Густав. - Он был командиром нашей роты.

- Когда-то мы оба писали стихи.

- Что же он делает?

- Выписался из госпиталя, но ходит с костылем, - ответил Оскар.

Перед Густавом на миг снова возник заросший травой луг и яростная рукопашная схватка, и русский лейтенант, которого потом нашел Рихард...

- Черт возьми! - Тимме щелкнул языком. - Почему бы не заехать к нему. А?.. Встреча боевых коллег.

Иоахим будет рад Он живет у Янновицкого моста. - Да, есть что рассказать ему, - ответил Густав.

Винер занимал квартирку на третьем этаже. Он встретил их одетым в мундир. На одной ноге сапог, на другой шлепанец. В руке толстая, суковатая, отделанная серебром палка.

- Это же Зиг! - удивился он, разглядывая Густава. - В отпуске?

- Да, господин обер-лейтенант.

- Ты сделал мне подарок, Оскар.

- Признаться, мы хотели выпить, - надувая щеки, сказал Тимме. - Но Зиг решил доложиться начальству.

- Очень рад, Зиг! Я ничего не знаю о своей роте.

Как вы там?

Густав щелкнул каблуками, поклонился седоволосой, должно быть красивой в молодости, женщине, выглянувшей из комнаты.

- Это унтер-офицер Зиг, мама, - сказал Винер.

Ее узкое, как и у сына, лицо было напряжено, а в глазах застыл испуг.

- Фрау Винер, - сказал Тимме, - мы не украдем Иоахима.

- Благодарю вас, Оскар, - вздохнула она с облегчением. - Я понимаю, что ему скучно быть дома. Но ведь Иоахим у меня один и через три недели уедет...

- Ах, мама, - укоризненно перебил ее обер-лейтенант. - Я ведь не ребенок...

- Но так думаешь лишь ты, мой мальчик, - грустно улыбнулась она.

Густаву было странно подумать, что мать еще видит обер-лейтенанта ребенком. Замкнутый, хладнокровный, он казался старше своих лет, и даже генерал относился к нему с подчеркнутым уважением.

Винер как-то смущенно поцеловал мать и увел гостей в кабинет. На столе и подоконнике лежали книги Гегеля, Канта и огромные тома "Истории человека"

- Как там, Зиг? - нетерпеливо повторил свой вопрос обер-лейтенант.

- Батальон сейчас на формировке, - ответил Густав.

Тимме уселся в кресло и вытянул худые ноги в дорогих лакированных ботинках.

- Сперва, Иоахим, по рюмке кюммеля, - заметил он. - Ты, кстати, начал писать? Я кое с кем беседовал.

Успех очерков не вызывает сомнений. Название лаконичное, как язык боевой сводки: "Восточный поход, записки офицера".

- Я не обдумал еще идею, - уклончиво сказал Винер.

- Ерунда, - заявил Оскар. - Идея приходит, когда поставлена цель.

Винер достал из шкафчика бутылку и рюмки.

- Пей, Оскар, и дай мне расспросить Зига. Если батальон формируется, то крупные потери...

- Собственно, того батальона нет, - ответил Густав.

- То есть как?

- Засада русских танков.

- Да вы что? Лучший батальон дивизии!

Густав коротко рассказал, что произошло.

- Та-ак, - едва слышно протянул обер-лейтенант.

- Это вроде нибелунгов, когда они бились насмерть и факелами горели в огне, - возбужденно сверкая глазами, произнес Тимме. - Эпос наших дней! Как бы я описал, черт возьми...

- Но ты же не был там, - сказал Густав.

- В том-то и дело, - усмехнулся Оскар. - Героев никогда еще не создавали очевидцы.

Обер-лейтенант молчал. Он поднял рюмку и медленно, как пьют холодную, ломящую зубы воду, выпил кюммель.

"В нем что-то сломалось, - подумал Густав.- - Раньше он всегда был абсолютно уверен в себе, даже когда шел на пули".

- Я думал здесь о войне... Человеку хочется быстрее осуществить свои желания, - тихо сказал Винер. - А может ли он целиком увидеть процесс?