Ричард Длинные Руки — принц-консорт - Гай Юлий Орловский

Я повел его в кабинет, усадил в лучшее кресло, сам налил лучшего вина в серебряный кубок.

— За успешные выборы!

Он улыбнулся, кивнул, я смотрел, как он пьет, неспешно и с удовольствием, но остановился на половине, кубок медленно опустился на столешницу.

Я насторожился, а герцог произнес:

— Дорогой Ричард… Я вижу, как много ты делаешь для меня, но давай будем реалистами.

Я спросил торопливо:

— Что не так?

Он грустно улыбнулся.

— Ты затеял великое дело. Но у тебя сейчас под рукой уже не королевство, а королевства… Еще не империя…

— Я не хочу империю, — сказал я твердо.

— Что ж, — сказал он, — не буду спорить, пусть это будет содружество свободных королевств, как ты называешь, но Сен-Мари оказывается на самом краю. А столица должна быть расположена так, чтобы даже окраины имели равные возможности до нее добраться.

Я покачал головой.

— Но… как?..

— Савуази, — ответил он просто. — Ничего другого не придумать. И всем королевствам, входящим в содружество или нет, проще держать там послов, чем в далеком Арндском королевстве… и нам лучше, чтобы было меньше вынюхивателей.

— Неожиданная идея, — сказал я осторожно, хотя именно такой вариант и рассматриваю в последнее время.

— Сам подумай, — сказал он.

— Подумаю, — согласился я. — В самом деле, преимущества есть, но есть и сложности.

Он молча кивнул, дескать, сложности везде есть, но, думаю, мы оба понимаем, какие самые сложные сложности.

Уже без остановок он допил вино, поднялся, почти такой же высокий и широкий в плечах, как и я.

— Не буду тебя отрывать от дел, — сказал он отечески, — да и мне нужно многое сделать. Увидимся!

После его ухода я напряженно размышлял, что он предложил хоть и неожиданное для большинства, но правильное решение. Да и сам он в Геннегау будет ожидаемым королем — и местный, и репутация выше крыши, и лояльность могущественного Брабанта обеспечена, а кто он для Савуази?

С другой стороны, Турнедо как раз почти в центре «объединения дружественных королевств», а в центре Турнедо — Савуази. Но Готфрид там будет совершенным чужаком, потому что все его воинские заслуги вовсе и не заслуги в глазах турненцев, ламбертинцев, мезинцев или скарляндцев с вартгенцами. Подумаешь, что-то там с варварами в освобождении какого-то неведомого Сен-Мари, а потом с теми же варварами в землях какого-то Гандерсгейма…

Сейчас Готфрид молча и очень резонно предложил, что он будет править в Сен-Мари, а я буду рулить всем содружеством королевств из Савуази…

Задумавшись, я выглянул в окно, во дворе столпотворение, мелькнула мысль выйти и помочь разобраться, но а извозчики на что, не принцево это дело, крикнул:

— Сэр Жерар!

Через минуту он вошел в кабинет.

— Ваше высочество?

— Отец Тибериус, — сказал я, — ко мне на прием не просится?

— Не замечен.

— Жаль, — сказал я, — тогда вызовем его сами.

Он взглянул искоса.

— Никак в монахи надумали? Вот радости-то… Хорошо-хорошо, ради такого дела разыщем немедленно и тут же и доставим с надлежащими почестями.

— Можно без оков, — сказал я вдогонку.

Когда через пару минут дверь отворилась, я поднял голову от стола, удивляясь смутно, как это Жерар так быстро отыскал и доставил отца Тибериуса, но шаги прозвучали такие легкие и радостные, что я поспешно повернулся и хоть и охнул от неожиданности, но ощутил, что да, жизнь хороша и жить хорошо: в кабинет вошла Бабетта.

От нее идет это радостное ощущение ожидания счастья, вся налита солнцем, южным зноем, глаза хитро и задорно смотрят из-под челки, что не перестает меня удивлять нездешней модой, золотые волосы пышно падают на спину, для приличия чуть-чуть перевитые голубыми лентами, а край ликующе голубого платья чуть-чуть не достает до пола, что как-то говорит о ее ранге, но я знаю только, что длина шлейфа королевы должна быть ровно пятнадцать ярдов, старшей принцессы — десять, внучек короля — восемь, принцесс крови — семь, а всяких там герцогинь — всего четыре ярда, хотя на мой взгляд и четыре ярда плотной материи, проволакиваемые за красавицами, настолько хорошо прометут пол, что можно сэкономить на уборщиках мусора.

— Здравствуй, Рич, — произнесла она настолько нежным голосом, что я невольно увидел ее с разбросанными по подушке волосами в моей постели. — Что так смотришь?

Она подходила медленно, но как бы в танце, когда бедра покачиваются из стороны в сторону, в глазах приглашающий смех, а когда чуть улыбнулась, полные и спелые как черешни губы раздвинулись, открывая изумительно ровные белые зубки, блестящие, как молодые жемчужины.

— Просто любуюсь, — ответил я, — бездумно. Как дурак.

Она заулыбалась шире, аппетитные ямочки на пухлых щечках стали глубже.

Я поднялся ей навстречу, она вскинула руки и обняла меня за шею. Я поцеловал ее сочные спелые губы, такие податливые, что хочется их сожрать, она прижалась всем телом, горячим, в то же время мягким и нежным.

— Ох, Рич…

— Радость ты моя, — сказал я и поцеловал снова. — С каким заданием на этот раз?.. Если велят меня ликвидировать, чем воспользуешься?

Я отстранил ее и нежно усадил в кресло. Полная грудь едва не выбралась из глубокого выреза, дразня белоснежной кожей, неправдоподобно чистой и даже с виду такой сладкой, словно из нежнейшего крема для королевского торта.

Серединка верхней губы кокетливо приподнята, и едва Бабетта улыбнулась, жемчужные зубки снова сверкнули маняще, приглашая поцеловать ее.

Она выждала, когда я опустился в кресло напротив, легко поднялась и села мне на колени просто и непринужденно, как невинный ребенок, хотя по лицу заметно, что поняла всю гамму моих чувств, когда я ощутил эту теплую сочную тяжесть, мягкую и нежную, на своих коленях.

— В самом деле, чем? — сказала она весело. — Пожалуй, зацелую до смерти. И вообще… ты же победитель, что у тебя за мысли? И не просто победитель, а особенный, что все умеет и везде успевает.

Она сама поцеловала меня, я ответил, хотя и поспокойнее, обронил миролюбиво:

— Не только я. Знаю еще таких… быстрых.

— Правда?

— Да, — подтвердил я. — Думаю, они очень рискуют.

Она спросила все с той же улыбкой:

— Почему?

— Любое преимущество вызывает неприязнь, — пояснил я так же легко и почесал ей обнаженный верх спины, хотя леди вроде бы не чешутся, но мы же свои, нам можно. — Вот ты спокойно смотришь на женщин, которые сильно уступают тебе по красоте и блеску, но насторожено присматриваешься к тем, кто близок к твоему уровню.

— Рич! — сказала она с возмущением.

— А вот, — продолжил я тем же тоном, — если бы встретила такую, которая красивее и ярче… погоди, не дерись, я же сказал «если бы», это не значит, что такая вообще существует или может существовать…

Она сказала все еще с надутыми губами:

— Ну-ну, дальше, говори, пока не прибила.

— Так вот, — продолжил я, — ты бы возненавидела и начала бы думать, как ей устроить пакость, раз уж красоту отобрать невозможно. А наши умения в большинстве случаев отобрать можно, увы. Они чаще всего от амулетов или талисманов, так ведь? Потому всякий, у кого они есть, старается не показывать их, а свои умения применять тайком.

Она поморщилась.

— Хочешь сказать, что таких людей гораздо больше, чем знаем?

— Верно, — ответил я. — Потому не указывай пальчиком, а то я тоже укажу…

— Пальчиком?

— Ну что ты, я же воспитанный человек!

Она спросила с удивлением:

— А чем надо?

— Эх, провинция, — сказал я с сожалением. — Ладно, я бесплатно не просвещаю, такой вот я просветитель. В общем, если скажешь, что случайно тут гуляла, то я тебе, конечно же, сразу поверю.

— Я люблю тебя, Рич, — воскликнула она с энтузиазмом и звонко поцеловала меня в щеку. — Ты такой доверчивый, такой доверчивый! Такого еще поискать. Всякий раз, наверное, перед сном под кровать заглядываешь!

— Верно.

Она расхохоталась.

— Милый Рич!.. Не находишь, что мы очень похожи?

Я оглядел себя.

— Гм… Вроде бы я все еще самец. Или начинаю меняться?

— Только в сторону большей мужественности, — заверила она. — Но я говорю о том, что мы оба многое держим в себе и не раскрываем никому даже из самых-самых близких. Я — никому и ты — никому… В какой-то мере мы оба одиноки, хотя окружены друзьями и вообще-то жизнью довольны.

— Это ты довольна, — возразил я, — а я вот нет.

— Мечтаешь о новых завоеваниях? — спросила она лукаво.

— Тьфу-тьфу, — сказал я в сердцах, поплевал и сказал еще раз: — Тьфу-тьфу-тьфу!!!.. Я мечтаю не о количественных приобретениях, а о качественном росте. Не знаю, поймет ли это женщина?

— Ах, Рич, — сказала она нежным голосом, — мне даже объяснять не нужно, как раз потому, что я женщина! Достаточно просто обнять крепко-крепко, чтоб кости затрещали и все сладко замерло внутри… и мы все понимаем!.. Мне кажется, ты так насторожен из-за этих выборов короля? А еще я догадываюсь, почему так тянешь с возможностью схватить и королевскую корону, как схватил корону принца… и натянуть себе на голову по самые уши.