Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D

– Я же говорила, – сказала Тонкс.

≡≡≡Ω≡≡≡

На первом каменном пьедестале:

«Моё начало ровно, прямо,

Железно, твёрдо и упрямо,

А мой конец, закручен, кос,

Забрал себе зверь-альбинос.

Меня скорей он гонит прочь

И может в этом вам помочь». [79]

На втором каменном пьедестале:

«Падение Гриндевальда минус падение Урга минус цена возвышения Башни».

На третьем каменном пьедестале:

«Что у меня в кармане?»

≡≡≡Ω≡≡≡

Примечание от автора: Я осведомлён о недостатках такого рода систем безопасности. Пожалуйста подумайте, прежде чем указывать мне на них. Уровни и уровни.

Примечание от автора: Упомянутая пена базируется на пенах, описанных в патенте США 4,202,279, выданном Питеру Рэнду.

Примечание от автора: В дальнейшей истории это не будет раскрыто, и скорее всего самостоятельно догадаться невозможно, поэтому я просто скажу вам: «Ма-ша-эчго» – это транскрипция слова «красный» на могиканском языке, одном из алгонкинских языков коренных американцев. Этих красных колпаков поймали в Беркшире, на западе Массачусетса, а вовсе не в Бостоне, и они всё ещё разговаривают на древнем языке, который они грубо переняли у первых известных им людей.

Бонус. Война

Говорят, будто цель оправдывает средства. Возможно. Но что оправдывает саму цель? На этот вопрос, который историческая мысль оставляет без ответа, бунт отвечает: средства.

Альбер Камю, сборник «Бунтующий человек»

≡≡≡Ω≡≡≡

Нурменгард, Дьёр-Мошон, Венгрия

30 апреля, 1945 года

В течение всей войны с Гриндевальдом Рэдж Хиг жил в страхе. Постоянный глубокий страх сдавливал внутренности, будто камень в желудке, искривлял его губы в мрачной гримасе, заставлял перепроверять защитные чары снова и снова. Но он все равно пошёл на фронт. Хига переполнял страх, он постоянно чувствовал себя измученным, от нервного напряжения его иногда так сильно тошнило, что рот пекло от желчи, но он все равно пошёл.

Если бы существовал выбор, скорее всего, он бы не пошёл. Но гордость и тщеславие вынудили его вместе с четырьмя десятками американцев вызваться добровольцами и присоединиться к войне против безумного венгра. Только так у него могло сложиться будущее в Совете. Уже в то время он возглавлял значительную часть эгалитарного крыла, но было совершенно ясно, что трус никогда не сможет подняться до настоящей власти. Поколение его отца доказало свою храбрость на западе, выступая смотрителями на обширных территориях, населенных кентаврами и великанами, чтобы обеспечить соблюдение Статута о секретности[80]. Но благодаря бдительности и огромным жертвам те дни остались в прошлом. Во времена Хига могущественные герои сражались с Темными лордами и леди. Геллерт Гриндевальд был самым тёмным из когда-либо известных Тёмных лордов, несравнимым в своем мастерстве и неодолимым в своей жестокости. Если бы Хиг не вызвался добровольцем, это стало бы черным пятном на имени его семьи.

Но он боялся, с момента как прочитал про Аншлюс,[81] – когда он понял, к чему всё идёт. И он знал, даже тогда, с самого начала, что бесполезно это скрывать. Поэтому он признал свой страх.

Перед каждой облавой и каждым сражением он показывал свой страх союзникам. Он кричал от ужаса, а затем говорил, что всё равно примет бой. Если это вообще возможно сделать, то, во имя пальца ноги Муквуру, они должны встать плечом к плечу и, черт побери, сделать это! Он говорил, что страх не значит ничего, а затем кричал, кричал о всех тех вещах, которые они пытаются защитить, кричал о тех бесчеловечных преступлениях, которые Гриндевальд называет «высшим благом». Он кричал, чтобы они следовали за ним, и тогда они вскакивали на свои мётлы и взмывали в воздух, и в сердцах у них пылал огонь.

Сегодня всё по-другому.

После того, как всё было распланировано и они с Альбусом, Фу-мином, Домиником и Астрид пожали руки, Хиг вернулся к своим товарищам из Вестфальского Совета, Аргентины и Бразилии, которые теперь находились в его подчинении, и не сказал ни слова. Он лишь по очереди посмотрел каждому из них в глаза. Когда вам нужно сказать что-то правильное и настоящее – когда нужны идеальные слова – он понял это давно, каждый человек должен придумать их себе сам. Хиг выдержал их взгляды, застыв на месте на одно многозначительное мгновенье, и он знал – все они нашли свою песню. И он обнаружил, что в его сердце больше нет страха. Есть лишь глубокое спокойствие.

И даже Лимпэл Тинегар выглядела в тот день торжественной и восприимчивой, а ведь она – самая раздражающая ведьма из всех, кого он знал. Обычно, ни один план не был достаточно хорош для нее, ни один лидер не был достаточно умён, и ни одна речь не вдохновляла в полной мере. Хиг практически не был знаком с этой высокой женщиной-полукровкой до того, как они в прошлом году отправились в Европу, он разговаривал с ней лишь во время дебатов в Совете и практически мечтал о том, чтобы так это и оставалось. Она ничего не принимала на веру и никогда не пылала энтузиазмом. Но сегодня она крепко сжала его руку и поцеловала в щёку.

Сегодня они все были героями, и это не перестанет быть правдой, если они не доживут до завтра.

Хиг летел позади рваного строя, высоко над Венгрией. Они начинали ровным клином, но распались в бесформенную кучу, изо всех сил стараясь успеть за Момо. Момо задавал темп, и его метле нужно было поддерживать устойчивую равномерную скорость. Три часа и двенадцать минут полёта отделяли их от начальной точки в Австрии до неба над Нурменгардом, но это при условии, что Момо будет выдерживать предельную скорость.

Облака проносились над и под ними. Плотный настил тяжелых дождевых туч внизу и тонкий потолок из рваных перистых облаков сверху. Хиг задумался, можно ли применять неладорахт[82] изнутри облаков, и если можно, что им было бы предсказано сегодня. Наступил день конца и начала… но чьё это было начало и чей конец?

Они летели на высоте около двенадцати тысяч футов над землей, чары помогали им не замерзать и дышать свободно, но несмотря на это, Хиг выдохнул облегчённо только когда Момо резко остановился. Большая часть его соотечественников пролетела мимо, и им пришлось разворачиваться. Все собрались вокруг Момо, многие крепко сжимали ручки мётел или ёрзали на них.

Две группы по шесть человек отделились от