Повести и рассказы. - Джек Кетчам

— ОЙ-ОЙ-ОЙ! СТРУП, ТЫ ГРЕБАНЫЙ МАНЬЯК, ПРЕКРАТИ! Опусти меня, черт возьми!

— Ни за что. Тебе это нравится, детка.

Он снова нанес звонкий удар.

— СТРУП, КЛЯНУСЬ, ТЫ У МЕНЯ ЗА ЭТО ПОЛУЧИШЬ, СТРУП, СУКИН ТЫ СЫН! ОПУСТИ МЕНЯ, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! ОПУСТИ МЕНЯ, ХУЕСОС!

Хуесос? Черт возьми, — подумал Струп, — я мог бы пронзить ее своим хуем. Он был большой, как огурец. Это была потрясающая идея. Он был гребаным гением. Это за того парня, детка, — подумал он и снова ударил ее.

— А-а-а!

А это за то, что ты мне об этом рассказала.

— Ой! Будь ты проклят, Струп! Хватит, слышишь меня? Достаточно!

— Раздвинь ноги.

— Ты что, шутишь?!

— Раздвинь ноги, шалава.

— ПОШЕЛ ТЫ В ЖОПУ, СТРУП!

— Ладно, тогда я тебя разверну.

— Черта с два.

— Повернись, черт возьми!

— Нет!

И на этот раз, когда он ударил ее, он, черт возьми, имел в виду именно это. На этот раз никаких глупостей, сэр. Этот удар был настоящим. Ничего эротического в нем не было. Он даже почувствовал, как его член немного обмяк. Сам он был уже не таким активным и возмущенным.

Черт, с него хватит. Он уже наелся. Это был ее метод. Всегда такой, черт возьми, образ действий. Их договоренность с самого начала была ее милой маленькой идеей. Он сошел с ума, уступив ей. Он всегда получал от нее только плохое. Вот сука. Шлюха. Он хотел бы выбить из нее все дерьмо. На этот раз сработает его метод.

Он сильно ударил ее.

Она задохнулась, в горле застрял сдавленный крик.

— Ладно, Струп! Ладно. Ты победил. Я сейчас повернусь.

Он стоял и смотрел на ее сиськи, на ее потрясающие сиськи. Умоляя себя показать, на что он способен.

Но он ничего не сделал.

Ему вдруг стало не по себе.

Он стоял, чувствуя себя глупо. Пытаясь понять, что произошло. Сиськи победили его. Они были не так привлекательны, как следовало бы. Так какого черта? Что-то было не так. Все было не так. Ни она, ни он, ни его жизнь. Господи, даже не фантазии. Как должно было быть? Предполагалось, что ей это понравится. Будет умолять о большем. А потом он вышел из себя. Ему не следовало терять самообладания.

Он все испортил.

Забавно, что именно она поддалась ему и выбила почву у него из-под ног.

Лишила его воли. Смешно.

— Забудь об этом, — сказал он. — Это была плохая идея.

Он протянул руку и снял ее с гвоздя. Она сбросила повязку. Он искал в ее глазах слезы, гнев. Хоть что-то. Увидел, как на мгновение сверкнули ее глаза, но дальше ничего не произошло. Как будто ей было все равно, как будто ничего не случилось. Он понял, что она снова добилась своего. Каким-то образом ей это удалось. Он почти ненавидел ее.

Господи.

— Эй, смотри, он упал, — сказала она. — Ты хочешь сказать, что это ничего тебе не дало? Я ничего не понимаю.

— Вначале дало. А тебе?

— Кое-что дало. Вот, пощупай.

Она была мокрой.

Будь он проклят.

— Тебе следовало продолжать.

Он пожал плечами.

— Это полная чушь.

— Было больно, но не слишком. Мне стало жарко, Струп.

— Ты продолжала кричать.

— Ну и что?

— Я разозлился.

— Ты не должен злиться.

— Да, конечно.

— Не смотри так уныло.

— Я не расстроился.

— Знаешь что? У меня есть идея. Тебе стоит попробовать.

— Мне? Не-а.

— Говорю тебе, это довольно интересно.

— Неужели?

— Да, держу пари, тебе понравится.

— Не-а.

— Тебе понравится. Я знаю. Ну же. Давай сделаем это, хоть ненадолго.

— Я так не думаю.

— Я не причиню тебе вреда, обещаю.

— Забудь об этом, Шила.

— Я думала, ты попробуешь, Струп.

— Я же сказал, не так ли?

— Ну что ж.

Женщины. Их не поймешь. Все эти крики, а теперь она хочет еще поиграть.

Может, ему следует это сделать. Он чувствовал себя хреново. Наверное, кому-то все равно следовало бы его отшлепать. Он заслужил это, выйдя из себя.

Еще один приятный вечер пропал даром.

Струп смотрел, как она связывает ему руки.

Для женщины она неплохо справлялась со своими обязанностями.

Она надела на него повязку.

Наверное, — подумал он, — она будет веселиться. А он нет. Все, что он от этого получит — больную задницу. Так обычно с ними и происходило. Что ж, пусть начинает. Сейчас ему было наплевать. Он чувствовал себя глупо. Глупо делать это, глупо мечтать об этом, глупо было вообще быть с ней.

Он подумал, что, возможно, порвет с ней. Найдет другую. Бедра у нее стали немного дряблыми. Он найдет кого-нибудь с лучшими бедрами, лучшей попкой. Хотя с попкой, по его мнению, все в порядке.

Он начнет искать.

Женщину, которая ночью сидит дома. Он хотел именно такую.

Она поставила его на ноги и подвела к двери, подняла его руки и несколько раз обмотала пряжу вокруг гвоздя. У Струпа возникло странное ощущение, что здесь ничего не происходит, вообще ничего, они просто выполняют какие-то действия. Что никого из них на самом деле нет в комнате.

— Вот, — сказала она.

Это чувство не проходило, пока она опробовала несколько собственных новшеств. Связала ему щиколотки. Засунула в рот шарф и обвязала его другим шарфом. Он догадался, что у них разная эстетика. Повязка была немного туговата, она врезалась в уши и не давала Струпу нормально слышать.

Какое-то время он висел там наедине со своими мыслями, время шло, и он удивлялся, почему она не подошла и не занялась им, черт побери, хотя ему и было наплевать, и тут он услышал, как что-то скользит по полу, похожее на тяжелый чемодан. Он не был уверен.

— Что ты делаешь? — попытался сказать он, но вышло нечто невразумительное.

К черту все это.

Однако он был рад, когда она стянула повязку с его ушей. Это начало доставлять ему дискомфорт. Он почувствовал знакомый запах ее духов, услышал, как носок сапога постукивает по полу. Она была в пальто, причесана, а ее чемодан стоял в прихожей.

— Увидимся, Струп, — сказала она. — Знаешь, от чего мне стало жарко? Я думала об этом. О том, что когда-нибудь ты упадешь замертво, Струп. Все равно ты всегда был бездельником.

Он смотрел, как она выносит чемодан за дверь.

У него болела голова. Он чувствовал себя отвратительно.

Гвоздь был хорошим и крепким, и ему потребовалось немало времени, чтобы спуститься.

От автора

"Навязчивая идея" — первый рассказ о Струпе. В последующих рассказах я решил