Оборотень - Таня Хайтманн

— И кого же из гвардии Хагена ты прикончил, чтобы так ловко суметь спрятать себя и своего волка от Антона? — спросила Мэгги, держа руки в карманах.

Давид чувствовал, насколько сильно она сосредоточена на его мыслях, но, к своему удивлению, ему удалось отразить этот натиск.

Мэгги огорченно вздохнула. Давид промолчал, и она сказала:

— Надеюсь, это был законченный идиот Матоль. Может быть, для Хагена даже хорошо, что он наконец избавился от этой свиньи. Если верить слухам, Матоль испытывал слишком большое удовольствие от кровопролития. А в вашей шайке это приличествует исключительно королю.

— В таком случае тебе известно больше, чем мне, — ответил Давид.

Он сердился на себя из-за того, что от испуга повернулся и теперь видел только Мэгги. Хотя благодаря волку он чувствовал остальных у себя за спиной, но предпочел бы не выпускать их из виду. Впрочем, сосредоточенное выражение лица Мэгги говорило о том, что в данный момент она не позволит сменить позиции. При других обстоятельствах Давид наверняка счел бы то, что она считает его серьезным противником, подхалимажем, но сейчас это сильно усложняло его положение.

— Должно же быть объяснение тому, что Хаген отпустил тебя, — продолжала Мэгги.

— Может быть, он просто не сумел меня удержать. — Едва произнеся эти слова, Давид пожалел об этом. — Или это служит доказательством того, что я недостаточно важен для него, — предпринял он попытку сгладить допущенную бестактность, но было поздно.

Мэгги задумчиво кивнула.

— Боюсь, у нас проблема, Давид.

— Я совершенно не собираюсь создавать тебе проблемы, Мэгги…

Чтобы придать своим словам вес, Давид сделал шаг в ее сторону, но наткнулся на невидимую стену. Волк Мэгги с такой скоростью возвел барьер, что тело Давида вздрогнуло, словно от удара током. Он отступил на шаг и взмахнул руками, огорченный таким отпором. Впрочем, это грубое средство было лучшим доказательством того, что Мэгги действительно считает его серьезным противником. Хуже быть и не могло, потому что с чего бы это Мэгги терпеть на своей территории сильного демона в волчьем облике, который не хочет присоединяться к ней? Будет очень нелегко убедить ее в том, что он не станет создавать сложностей просто потому, что может это сделать.

— Даже не знаю, как тебе объяснить, Мэгги… Я не хочу и дальше жить так, как до сих пор. Быть в стае, подчиняться и притворяться, будто для меня не существует ничего, кроме желаний демона… Я пришел к тебе с очень простым планом: я поищу себе нормальную работу и с настоящего момента буду вести себя как нормальный человек, — пояснил Давид, сжав зубы. Неприятное чувство, оставшееся после того, как он наткнулся на границу Мэгги, не отпускало. — Я не собирался усиливать своего волка, потому что не хотел иметь ничего общего с политикой стаи. Но Хаген не оставил мне выбора, и я, наверное, должен быть ему за это благодарен, потому что иначе вряд ли сумел бы уйти от него.

— Ты будешь рассказывать мне сказки о том, что порвал со своей стаей и не собираешься возвращаться?

Давид кивнул. Сзади послышался безрадостный смех.

— Это не что иное, как хитрость, при помощи которой Хаген собирается напасть на нас. Посылает этого наглого парня, который только что прошел ритуал, и думает, что мы достаточно глупы для того, чтобы позволить ему бродить по нашей территории, не приняв его в свою стаю, — насмешливо заявил мужской голос, который Давид безо всяких усилий идентифицировал как голос сына Мэгги, Тилльманна. И немедленно пожалел, что не оставил этому пареньку памятки. Но, вероятно, это было бы началом конца, потому что Мэгги наверняка не стала бы просто стоять в стороне и смотреть.

К счастью, Мэгги не пришлось долго размышлять над обвинением своего сына.

— Для этого Давид слишком плохой актер, — заявила она и огляделась, словно в поисках места, чтобы присесть.

Мгновением позже Давид ощутил странное изменение — это Мэгги убрала границу, которая должна была держать его на расстоянии.

— Итак, ты ушел от Хагена и явился сюда. Впрочем, не ко мне, а к той женщине… Я права?

Давид молча кивнул.

Если для Мэгги это что-то и значило, по ее лицу ничего прочесть было нельзя.

— Просто для того, чтобы я все правильно поняла: ты просишь, чтобы я предоставила тебе убежище, но не хочешь становиться членом моей стаи?

— Ты знаешь, как я отношусь к тебе и твоей стае, но не думаю, что сейчас подходящее время… — Давид полагал, что подходящее время не наступит никогда, но надеялся, что Мэгги не станет его в этом винить. — Хаген вряд ли примет это. Кроме того, похоже, после ритуала мне стало легче ладить с волком. Его присутствие уже не так тяжело переносить. И, думаю, он не станет навязывать мне жизнь в стае.

Мэгги устало поглядела на него.

Он испугался, что она просто повернется и предоставит его произволу своей охраны, но потом понял, что Мэгги ни за что не сделает такого. Хотя она этого и не говорила, но он всегда чувствовал, что нравится ей и она готова в любое время принять его в стаю. Давид удивился тому, насколько ему тяжело держать Мэгги на расстоянии и выносить ее разочарованный взгляд. Хотя после смерти Конвиниуса он полагал, что никогда больше не испытает подобных чувств. Разница заключалась лишь в том, что Конвиниус смотрел на него так, когда он поддавался власти демона. Мэгги же была разочарована оттого, что он не умел ценить даров волка.

— Давид, если ты полагаешь, что можешь держать волка внутри себя, словно прирученное домашнее животное, чтобы жить с этой женщиной, то ты ничего не понял. Благодаря ритуалу волк стал гораздо сильнее, поэтому тебе стало легче переносить его присутствие. Теперь он часть тебя — и более чем когда-либо. Но ты просто не хочешь этого понимать! Как думаешь, почему волк — наша тень? Без него мы неполноценные, так уж вышло. Кроме того, ты еще не научился обращаться с изменениями, произошедшими после ритуала. Если ты не займешься этим, волк возьмет контроль на себя.

— Нет, — возразил Давид резче, чем собирался. — То, что я смог уйти и волк подчинился, — это благодаря Мете. Впервые с тех пор, как я оставил семью, кто-то значит для меня больше, чем стая. И волк не вставляет мне палки в колеса. Может быть, она как лекарство.

— Давид, ты себя обманываешь! Это крайне опасно, нельзя отворачиваться от своего волка. И уж тем более когда он так силен, как твой. Чудо, что он не делает все возможное, чтобы заставить тебя быть в стае. Общество обычного человека не может отвечать потребностям волка, если только…