Мотылёк - Джиллиан

- Заинтриговал, - промурлыкал Логан. - И в чём связь: удачная сделка - Лора на вечере бизнесменов?

- Не знаю. Но связь есть. Как-то Конли проговорился, что его дочь обладает немалым обаянием.

- Финансисты и обаяние хорошенькой мордашки? Ты меня околдовал своей Лорой. Хочу её увидеть - и немедленно.

- Как только придёт в себя, - поправил Эрик.

- Ладно, пока её обаяние не доказано - всё это романтика. - Старый Логан с удовольствием принюхался к прозрачной жидкости в монументальном стакане, поднесённом им к самому носу, хрящеватому, оттого и хищному. - Почему у меня впечатление, что ты забыл ещё кое-что рассказать?

- Её муж существует только на деньги отца Лоры. Семья Эмиля давно и напрочь отказалась финансировать его, хотя она богата и в их среде это принято.

- То есть железный Конли содержит не только дочь, но и её мужа? - задумчиво переспросил Логан.

Эрик оглянулся на него исподлобья.

Логан поднял бровь, чувствуя, что сказано ещё не всё.

- Нет, это Лора содержит своего мужа на те деньги, которые поступают на их общий семейный счёт со счетов фирмы её отца. Причём, чтобы запутать, откуда именно они, поступления идут с разных счетов, поэтому Эмиль уверен, что и он на содержании своих родителей. Если Лора узнает об этом, она не будет разводится с Эмилем, потому что иначе ему не на что будет существовать.

- Хм... Сделки, совершаемые при помощи Лоры, приносят такой доход, что Конли может позволить себе содержать молодую пару? Интересно... Итак, суммируем. Первое препятствие на твоём пути к девочке - это её отец. Второе - муж, которого она не оставит в случае, если узнает о его плачевном финансовом положении. Первое решаемо, если ты перестанешь быть ослом. Второе - подвисает. Этот наш муж - что он умеет?

- Образование - экономическая статистика. Баллы неплохие. Но диплому жить - полгода. Далее он недействительный. Из того, что Эмиль действительно умеет, - это жить полной жизнью на балах. Малый, честно говоря, неисправимый донжуан.

- Лора знает?

- Знает. У них отношения не супружеские, - ответил Эрик и тут же раздражённо замкнулся: старый Логан опять сумел, непрерывно задавая вопросы по нарастающей и почти не давая подумать, вытянуть из него всё.

- Хм. Любопытная фигура - этот ваш Эмиль. Я давно приглядывался к таким мотылькам, порхающим на балах, в какой области их можно было бы использовать.

- Логан, не вмешивайся. Ты и так слишком многое узнал.

- Опыт, мой мальчик, - ощерился старик, с хищной теплотой поглядывая на остатки виски в своём стакане. - Всего лишь опыт, мой милый. А теперь, детки, дайте старому деду посидеть и подумать, как расколоть эту задачку его одряхлевшими мозгами, а то без пищи уму мозги вот-вот напрочь скукожатся. Идите, детки мои, идите.

Эрик и Ингрид переглянулись, подняв брови: ну что с этим въедливым типом сделаешь? Ингрид было открыла рот, но Эрик торопливо закачал головой, благо старик стоял - отвернувшись, и кивнул на дверь. Оба, жутко недовольные, вышли.

Старый Логан, снисходительно наблюдавший последнюю сцену в одном из зеркал, затрясся от подступившего саркастического смеха, и затем допил виски. Мелюзга... Думают, и правда без него смогут справиться... Он поставил стакан на стол с вирт-экраном, после чего зашёл в космосеть и набрал "Светские хроники". Задачка-то для него и впрямь любопытная нарисовалась.

... Темно. И эта темнота странная, как будто в ней отсутствует понятие твердыни. Нет низа и верха. Нет боковых сторон. Только неопределённое пространство, в котором тонешь. И свет появляется неуверенно. Лучше бы его не было. Ведь с его появлением начинают появляться те, из-за одного вида которых становится плохо. Плоские лица, будто с раздавленными сверху глазами и узким длинным ртом, надвинулись, быстро смещаясь: то одно заглядывало с холодным любопытством палача, то другое выезжало из-за плеча первого и постепенно заменяло его в этом странном оглядывании; потом появился длинный коридор, запруженный лежащими телами - в крови, беспорядочно раскинув руки; а среди них - сидящие на корточках фигуры, которые разглядывают на своих ладонях кучки тускло блестящих камешков... И исхудалое лицо Эмиля, который равнодушно смотрит в потолок, потому что знает: он никому не нужен - и готов умереть из-за этого... И хочется плакать от ужаса, но нельзя. Лучше зажмуриться, чтобы образы, наплывающие толпой, перестали быть такими многочисленными и угрожающими. Лучше пусть полыхнут искры на чёрном под закрытыми веками, только бы забыть о том, что заставляет быть в напряжении...

Порывом ветра, бушующего среди холодного ливня, мотылька швырнуло, намертво влепило в оконное стекло. Куда пропал тот блистательный мир светлых, просторных бальных залов, где мотылёк недавно порхал легко и безмятежно? Холодно, до внутреннего леденящего мороза...

Снова и снова с закрытыми глазами Лора вглядывалась в тёмный поток страшных видений и чувствовала, что замерзает - чем дальше, тем сильней. И уже не помогает старание сильней скорчиться, чтобы ощутить собственное тепло... На кого опереться в новой жизни, которая началась с того момента, когда Эмиль открыл дверь и его чуть не убили и-морги?

Такого человека рядом нет.

От осознания этой мысли Лора с трудом сдержала дрожь. Холодно... Боже, как холодно...

И вся жизнь теперь представлялась тёмным переулком на городской окраине. Она никогда не бывала в таких, но по книгам и фильмам представляла очень живо. Узкий, зловонный, с поблёскивающими в мутном свете издалека грязными лужами, сдавленный между высотными домами. И с обеих сторон выходов из него - неясные, неразличимые фигуры. То ли бандиты из людей, то ли и-морги, при одном упоминании вызывающие судорожную дрожь. И она - в одиночестве между ними...

- ... Иди. Теперь я посижу с нею... - сказал неподалёку спокойный низкий голос, от которого всё тело пронизало волной нервных мурашек.

Лора затаилась.

Место, где она лежала, вдруг шевельнулось и мягко выпрямилось - оказывается, рядом с нею кто-то сидел. Шаги - уходящие. Ощущение замкнувшегося пространства - закрыли дверь.

Снова прогнулся край её ложа под тяжёлым телом.

Теперь, приведённая в сознание голосами и движением рядом, Лора более отчётливо ощущала, что лежит на чём-то мягком и кожаном, покрытом явно тонким, но плотным покрывалом, в то время как её саму укрыли тяжёлым и шерстяным, которое - увы - так и не согрело её. С закрытыми же глазами она, напряжённая, вслушивалась в того, кто сел рядом, и прозревала. Она думала, нет на земле человека, который бы стал для неё опорой. Но вот же он, совсем близко. Тёмный поток мгновенно сменился яркими высверками: блестящий бал и танго, в котором ведут его сильные руки; его зеленоватые глаза, сразу обращающие на себя внимание, и губы, которые бесшумно шепчут вопросы, благодаря которым она осталась жива: он первым сообразил не торговаться с и-моргами, а спрашивать её саму; в её руках браунинг, который он встретил с одобрением; его помощь, когда пропала всякая надежда на нормальную жизнь...