Война Инь - Константин Утолин

— Так бы и сказал, а то прилип, понимаешь, к людям, занятым делом.

— И каким это таким важным делом ты занят? Какие у тебя проблемы? Накормлен, одет, обут, папа с мамой, небось, тебя любят. То ли дело я: живу в подвале, нас там одиннадцать человек, и каждый день — драка на выживание.

— Как это? — заинтересовался Ленька.

— Да так, — нехотя отвечал Стас, — почти весь день ищу жратву, сигареты и клей — это моя обязанность.

— Странные какие-то у тебя обязанности. Тут такое творится, а тебе все, видать, по барабану.

— А что такого творится? Вроде все, как всегда.

— Ты хоть про Нашествие слыхал? Или к вам в подвал подобные новости не доходят?

— Опять начинаешь? Не выпендривайся. Про все я слыхал. Мне от этого ни тепло, ни холодно. А вот вчера дядьки какие-то на магазин напали, а их менты спалили. Они бежать, менты за ними. Выбросили ящик, который спи…ли. В нем водка оказалась. Менты-то, дураки, никого около ящика не поставили, так погоней увлеклись, а мы с пацанами его к себе в подвал по-быстрому притаранили. Половину на закусь продали, половину сами выпили, так ништяково было! Но это вчера, а теперь башка болит и жрать охота.

— Поесть-то я тебе вынесу. Только что ты делать будешь, когда к тебе в подвал придут эти? — Ленька ткнул пальцем в небо.

— Правда вынесешь? — оживился Стас, пропустив последние слова мимо ушей.

— А это от твоего ответа зависеть будет.

— Ты о чем?

— Об инопланетянах. Если они в твой подвал придут, что делать будешь?

— Ясное дело, мочить козлов. Я свой подвал никому не уступлю. Вон на той неделе заводские приходили, так мы их так отметелили — мама, не горюй. Ну а ты что делать будешь? — последовал вполне резонный вопрос.

— Да то же, что и ты. Надо только, чтобы все вместе держались. Дети, взрослые — все . Вам даже можно с этими, как ты там сказал, с заводскими, объединиться, чтобы народу больше было.

— Да ты гонишь, чувак! Я этих уродов ненавижу.

— Ну и зря, — расстроился маленький политик. — Пойми ты одно: пришельцы прилетели сюда свои порядки устанавливать, нам всем, землянам, приказывать будут, как жить! И им все равно, заводские или подвальские, на это не посмотрят, поймают всех и мозги прочистят!

— Так ты мне пожрать вынесешь? — Стас опять перевел разговор на то, что его сейчас интересовало больше всего.

— Пообещал — значит вынесу! Только и ты мне пообещай, что если мой дом разнесут, то ты меня с родителями приютишь в своем подвале.

— Говно вопрос, неси быстрее.

— Смотри, ты мне обещал, — вполне серьезно сказал Ленька и побежал в подъезд.

Минут через десять он вынес бутерброды с колбасой и полуторалитровую бутылку лимонада (мама дала и даже обрадовалась, что у нее растет такой отзывчивый сын). Когда он передал все это Стасу, тот сразу же умял два «бутера», а остальные спрятал в целлофановый пакет, который достал из кармана шорт. Потом, еще жуя, сказал:

— Реальный ты пацан, Ленька, побольше бы таких. А это я брату своему старшему отнесу, — он показал на пакет, — он тоже голодный. Если будет трудно, давай к нам. Вообще-то правильно ты кумекаешь: чем больше народу, тем легче отстоять свой дом, будь он хоть подвалом, хоть квартирой.

— Ты тоже ничего, — улыбнулся «домашний мальчик». — А ведь вначале-то мы чуть не подрались. Значит, можно договориться, если захотеть. Жаль, у взрослых все сложнее, вечно заморочки какие-то, кто круче да кто умнее. Вот только кому какое дело будет до этого, когда пришельцы всех одинаково построят и мозги по-ихнему вправят!

— Ну, пока, — попрощался Стас и, пожав на прощание руку Леньки, пошел наискосок через двор и вскоре скрылся за углом.

Глядя ему в спину, Леня понял, что сегодня в его жизни что-то изменилось. Он впервые обошелся в сложной ситуации без рукоприкладства, и это дало ему нового друга, который, в это Леня искренне верил, сможет в будущем, если, не дай бог, случится самое ужасное, помочь ему и его родителям. И главное, это было совсем не трудно! Новый знакомый уже не казался ему никчемным оборванцем — он был таким же мальчишкой, которому просто не повезло в жизни. Но Стас был человеком, а значит, с ним можно найти общий язык.

Жаль только, что в мире взрослых правят совершенно другие законы. И от этого порой так грустно…

Глава 8 «Во многой мудрости много и печали, и умножая знания, преумножаем скорбь…»

Сенатор Хинцельман был счастлив. Как ни странно, но именно в это тяжелое время у него все получалось. Последнее закрытое заседание Сената прошло на «ура», все вынесенные им предложения были приняты, пусть и с маленькими поправками, но все же приняты. Да и его шансы возглавить течение «ястребов» стремились к 100 %. Точнее, осталось лишь провести встречу всех членов Сената, кто не был согласен принять ультиматум пришельцев, на которой (он был в этом просто уверен) его кандидатура как лидера радикальной части сенаторов будет утверждена. Пусть это не официальная должность, а лишь некое неформальное признание «ястребами» его ведущей роли… Плевать ему на официоз, если реально степень его влияния на принятие решений и возможности координировать самые различные программы и без того значительно возрастут. Ведь недаром же он всю неделю, как проклятый, налаживал всевозможные связи и заручался поддержкой влиятельных людей. Очень влиятельных. А все для чего? Ведь эта роль неформального лидера и координатора позволит ему получить доступ к уже существующим тайным программам финансирования разного рода разработок противодействия пришельцам. Плюс к тому он сможет заручиться поддержкой значительной части сенаторов при внесении в Сенат своего закрытого законопроекта о выделении дополнительных средств на развертывание новых программ, результаты которых будут призваны обеспечить защиту землян от следующей, обещанной пришельцами в их ультиматуме волны Нашествия. Ну а уж как отхватить от этих средств свой жирный кус, он, Хинцельман, давно уже придумал. Тем более что, по большому счету, вся эта возня с пришельцами ему-то самому ничем не грозила. Сенатор давно уже принял решение: если вдруг, несмотря на все усилия землян, пришельцы окажутся и впрямь непобедимы, то он, Хинцельман, отнюдь не станет повстанцем. Не-ет, он найдет способ вступить в контакт с пришельцами и в обмен на гарантии, что его лично, его семью и еще одного человека не подвергнут психокоррекции, продаст инопланетянам всю информацию о том, какие земляне разработали средства борьбы и где они их производят. Так что и на случай, если станут побеждать пришельцы, у него был заготовлен отличный план, для которого было также необходимо владение информацией о новейших военных разработках. И здесь главное, чтобы его в этом никто не опередил, продав эту же самую информацию пришельцам раньше него. Ну а поскольку варианты того, как выиграть в будущем, были заготовлены, то в настоящем его волновали совсем другие вопросы, для решения которых он и ехал сейчас в своем роскошном шведском суперкаре Koenigsegg CCR в одно замечательное место.

Очень кстати, что его уже немолодая жена в отъезде, и поэтому ничто не мешает претворению этих приятных планов в жизнь. Да и от непрерывно сопровождавших его сотрудников секретной службы удалось оторваться благодаря заранее заготовленному с помощью детективов одного из частных агентств трюку с прохождением через людный торговый центр, переодеванием и сменой машин. И поэтому сейчас сенатор был уверен, что его никто не «пасет» и он доедет туда, куда ему нужно, действительно в одиночестве. Нет, сегодня ему определенно везло.

Думая так, сенатор и предположить не мог, что богиня Фортуны — дама переменчивая, а бог мгновения и удачи Кейрос так же стремительно исчезает, как и появляется. И не думая ни о чем эдаком, он строил на сегодняшний день предельно простые планы. Хинцельман устал от политики, политиков, президента, от Америки и вообще от всего этого суматошного мира. Его доставала жена, расстраивали дочери, раздражали друзья… Да и какие могли быть друзья у сенатора? Лишь один человек ему на этой земле был еще действительно дорог, и именно к нему сенатор ехал сейчас. Звали этого человека Алан.

Алан, одетый в банный халат, открыл Хинцельману дверь и впустил в дом. Волосы его были мокры, и это означало, что он только что из ванной. Сенатор и молодой человек поздоровались, обнялись и прошли в одну из комнат. Сев рядом на диване, они повели негромкий разговор.

— Ну как ты, мой мальчик? — поинтересовался Рой Хинцельман.

— Мне страшно. Мне надоела неопределенность, повисшая над миром, мне надоела неопределенность в наших отношениях.

— Потерпи еще немного, и все встанет на свои места. Скоро на твой счет поступят средства, и ты уедешь туда, куда мы договаривались.

— А ты? — с тревогой в голосе спросил Алан.