Война Инь - Константин Утолин

— Само собой, — не растерялся американец. — Оказалось, что эти гигантские драконы, размах крыльев которых зачастую превышал десять метров, были способны на длительный машущий полет с активным набором высоты и максимальной скоростью 15 метров в секунду!

— Но это утверждение расходится с распространенным мнением, что летающие ящеры могли лишь планировать, — удивился русский профессор.

— Вот именно!.. И это навело нас на определенные мысли. Ведь птерозавры могли в значительной степени менять форму крыльев непосредственно во время полета, отклоняя четвертый палец, к которому у этих животных крепился конец крыла-перепонки. Также они могли сильно изменять кривизну поверхности крыла благодаря набору длинных мышечных волокон и сухожилий, составлявших каркас несущей поверхности. При этом крыло птерозавра было чувствительным сенсорным органом, позволявшим ящеру ощущать распределение давления воздуха по всей его поверхности, срыв потоков воздуха и так далее. Синтез этих ощущений осуществлялся через особые каналы внутреннего уха ящера.

— Значит, для вас живым воплощением идеи морфинг-самолета стали птерозавры, — задумчиво сказал один из российских специалистов. — А мы, хоть и знали про такие работы, вот так вот прямо все это воплотить в железе даже и не пытались. Наш подход опирался на совершенствование уже известных конструкций с изменяемой стреловидностью крыла и двигателей с изменяемым вектором тяги в комбинации с принципом, который наглядно демонстрируют мультипликационные роботы-трансформеры.

— Не переживайте, коллега. У нас бионическое направление тоже победило далеко не сразу. И второй конкурирующей концепцией была такая же, как у вас. В принципе она тоже достаточно перспективна, но давайте не будем забывать, что этот подход предусматривает лишь большие по сравнению с уже существующими возможности трансформации крыла в воздухе и активной адаптации аэродинамики машины к условиям полета. В идеале же крылья нового поколения самолетов должны в широких пределах менять любые свои основные геометрические параметры, причем отдельно для каждого крыла и очень быстро. Это и может позволить достичь принципиально иных по сравнению с существующими ныне характеристик маневренности.

Поэтому следующим важным достижением на этом направлении явились исследования по данной теме, выполненные в университете Пенсильвании. Именно там изобрели крылья самолета, которые изменяют форму, как крылья птицы, и покрыты чешуей, как рыба. Правда, построена была весьма ограниченная по своим параметрам настольная модель. Но возглавляющий работу над этим проектом доктор Джордж Лезитр полагал, что именно такой подход позволит создать крылья, способные плавно изменять свою форму в широких пределах. Основа этих крыльев — изменчивая клеточная или сотовая силовая структура, выполняющая роль костей и связок, а также сегментированная чешуйчатая «кожа». Многоугольные ячейки каркаса, расположенные вдоль верхней и нижней поверхностей крыла, могут складываться по-разному, изгибая, таким образом, крылья вверх и вниз. А если их трансформировать согласованно, меняется размах крыла. Впрочем, все это вы сможете увидеть в привезенных нами документах.

— Но, насколько нам известно, до сих пор настоящих прорывов в этой области достигнуто так и не было.

— Ваши разведданные точны. Но ведь бионическое направление возобладало и получило приоритет всего полгода назад, причем во многом благодаря как раз изучению этих самых обломков, которые мы вам сейчас передали. Они послужили зримым доказательством верности именно подобного подхода.

— Ну, это и нам знакомо. Как говорится, нет пророков в своем отечестве, — Шкаликов был весьма доволен тем, что американцы опережают российские разработки всего на полгода. — Но почему же авторы всех этих ваших бионических проектов все-таки не попытались воплотить эти природные патенты в металле?

— Этому есть вполне понятное объяснение, — Алистер явно знал больше, чем говорил, и поэтому был невозмутим. — В идеале целое крыло должны составлять сотни миниатюрных ячеек каркаса со своими осями, приводами и прочим. Насколько действенной окажется такая сложная система? У нас были большие сомнения насчет эффективности именно этого пути развития крыльев летательных аппаратов. Увлекшись полностью гибким, будто живым крылом, пошедшие по этому пути инженеры забыли о том, что чрезмерное усложнение и утяжеление его начинки может в значительной мере нивелировать аэродинамические преимущества морфинг-схемы. Кроме того, были значительные сомнения и относительно того, найдется ли вычислительная система приемлемых для монтажа на самолете размеров, способная управлять подобной машинерией в режиме реального времени при скоростях полета выше хотя бы трех махов. Возможно, поэтому, несмотря на исследования в данном направлении, проведенные разными организациями в течение нескольких лет, мы так и не приступили к созданию полнофункциональной модели морфинг-истребителя или хотя бы беспилотного разведчика. Однако когда к нам попали более-менее крупные обломки «птерозавра» пришельцев и мы произвели их полный анализ, то сразу поняли все свои просчеты и теперь готовы приступить к созданию близких к ним по характеристикам машин — совместно с Россией, конечно же. Поэтому мы здесь.

— Ну что ж, завтра и приступим. А сегодня давайте поужинаем и пойдем отдыхать. Вы же наверняка устали с дороги, — предложил Шкаликов, думая, что чего-то американцы явно недоговаривают и, несмотря на принятые на самом верху решения о сотрудничестве, полностью доверять парням из НАСА и ДАРПА все-таки нельзя.

А сутки спустя американские микробиологи, генетики, медики и физиологи терзали вопросами российских коллег, уже целый месяц изучавших тело пришельца, доставленное теперь в один из сверхсекретных биологических центров Министерства обороны США.

Мигель в очередной раз задумался о том, как ему жить дальше. Клиентов вообще не стало, всем было не до развлечений. Кубинское побережье сделалось настолько пустынным и скучным, что в голову дайв-гида и стафф-инструктора этой части побережья все чаще стали приходить философские мысли, чего раньше за ним не замечалось. Нет, глупым он и до этого не был, но в добрые старые времена до Нашествия, когда клиенты шли косяком, размышлять было попросту некогда.

Теперь же, развалившись в шезлонге с бокалом пива в руках и подставив загорелую мускулистую грудь лучам знойного солнца, Мигель предавался размышлениям. Если бы кто-нибудь сказал дайв-гиду, что уже прямо сегодня его жизнь кардинально изменится, причем ему никогда и в голову не пришло бы, как это случится, он бы не поверил. А пока Мигель лежал и размышлял «о вечном и великом», даже не подозревая, что уже сегодня эти его мысли начнут воплощаться в жизнь. Вот уж действительно, не было бы счастья, да несчастье помогло…

Мигель тем временем задумался о войне — самом большом, на его взгляд, проклятии человечества. Как ни печально, но практически любое государство в своем стремлении к могуществу ведет войны, особенно такие страны, как США. Этих хлебом не корми — дай только повоевать на чужой территории. Вся история человечества в значительной степени является историей войн. И если бы не пришельцы, мир обязательно ввязался бы в очередную всеобщую бойню, первыми жертвами которой стали бы сравнительно слабые государства, такие как Куба. Если уж начнут, то достанется всем, мало не покажется. Потому-то он, Мигель, и не видит в ультиматуме пришельцев ничего предосудительного. Разве войны ведутся в интересах человечества? Нет, это люди существуют для войн. Вопрос о войне есть прежде всего вопрос определения жизненных ценностей и приоритетов. Когда могущество государства и нации объявляется большей ценностью, чем интересы обычных людей, то война, считай, уже объявлена, для нее все подготовлено. А вот если бы не стало ни оружия, ни возможности его производить, то история человечества пошла бы совсем по другому пути. Может быть, Куба стала бы прекраснейшей из стран. Она такой и будет, если пришельцы дадут людям то, что те сами себе никогда бы не обеспечили. Ему плевать на войны, он хочет спокойно жить на своей родине, и чтобы не было ни оружия, ни болезней, ни бедности… Он создаст семью (если, конечно, Хуанита согласится) и будет растить детей, не боясь, что им не найдется места в нынешней сумасшедшей реальности. Ведь находятся такие, кто войну даже воспевает — как благо, как высшую цель. Но «романтика» войны, на которую так падка современная молодежь, — просто гнусная уловка, потому что война, связана с убийством себе подобных, это страшная проза, а никак не поэзия. Красивые мифы о героизме, чести и преданности, возвышающих над обыденностью, создают те, кого и людьми-то назвать трудно. Ну да их, слава богу, не так уж много, и как раз таких пришельцы предлагают, как это было сказано в их обращении, позитивно реморализовать… Вот и славно было бы. Ведь войны враждебны жизни, враждебны простому человеческому счастью. Почему солдаты, те же самые убийцы, только узаконенные официальной властью, пользуются такой популярностью? Почему Хуанита любит Хосе, а не его, Мигеля? Только потому, что он — всего лишь мелкий бизнесмен, а Хосе — лейтенант национальной гвардии, а значит, борец за свободу и справедливость?