Я стану твоим врагом - Ольга Погожева

В тот самый миг, когда дверь распахнулась, главарь дёрнулся на звук, поворачивая к нему красное, потное лицо — и от неожиданности выпустил взметнувшуюся вверх руку девушки. Тяжёлый подсвечник с силой обрушился на лысую голову — и Большой Питон, не издав ни звука, повалился на Флорику.

Феодор очнулся, подбежал к кровати, помогая сестре спихнуть тяжёлое тело на пол.

— Ф-ф-ф-е-е-о-о-о…

Фео прижал сестру к себе, чувствуя наготу вздрагивавшего, испуганного тела. Флорика не билась в истерике, но и не приходила в себя, пребывая в состоянии глубочайшего шока. Слёзы лились из широко распахнутых карих глаз, крупные, солёные, стекая по их прижатым друг к другу щекам.

— О-о-он по-позва-ал м-меня н-наверх, — отчаянно прижимаясь к брату, пыталась выговорить Фло. — С-сказ-зал, ч-что есть д-для м-меня ра-абота…

Флорика замотала головой, съехала на грудь брата, пытаясь прогнать дальнейшие воспоминания: то, как Питон втолкнул её в комнату, то, как бросил на кровать. Сказал, что давно присматривался… что хочет сделать её королевой ночи. Что хочет вырастить и воспитать себе хорошую жену, если только… если она будет сговорчивой…

Фео глянул поверх вжавшейся в него сестры: Большой Питон не шевелился.

— Флорика, — позвал он, — Флорика, нам надо уходить отсюда. Быстро.

Девушка вздрогнула, отрывая от него мокрое лицо.

— Что?

Фео не ответил, подхватывая с пола длинный плащ главаря: сгодится, чтобы скрыть наготу сестры, главное — добраться до убежища. Накинул на плечи Флорики, завязал, стараясь не смотреть сестре в глаза.

— Почему ты молчишь? — испугалась девушка, и от этого нового страха даже забыла недавние жуткие воспоминания. — Что? Что, Фео?

Вор присел у кровати, переворачивая Питона на спину. Приложил два пальца к шее, проверяя пульс. Почерневший висок, полуприкрытые, остекленевшие глаза, и две струйки крови, стекавшие из носа, говорили ему о многом, но он должен был проверить. Поднял лицо, отвечая на полный ужаса взгляд сестры.

— Мёртв.

Флорика сползла с кровати, пошатнулась, наваливаясь на брата всем весом.

— Мёртв? — прошептала, не отрывая глаз от бездыханного тела. — Как?..

— Ты попала ему в висок, — глухо пояснил Фео. — Смерть наступила мгновенно. У нас нет времени оплакивать этого ублюдка, Фло! — тут же одёрнул он впавшую в ступор сестру. — Надо убираться отсюда! Прошу тебя, — он сжал её плечи, заставил смотреть в глаза. — Соберись!

Флорика кивнула, затравленно оглядываясь: окно в комнате было крохотным, едва пропускавшим свет, и выбираться прийдётся через парадный вход. Только…

Только из коридора уже слышался громкий топот кованых сапог, и близнецы одновременно отпрянули от двери, прижимаясь друг к другу. Ни уйти, ни спрятаться — дверь распахнулась, впуская в комнату личную охрану Большого Питона вместе с Бенедиктом и Топором: последние, очевидно, поднялись наверх для свительств против Сохи.

— Какого?!.. — взревел Топор, бросаясь вперёд.

Чересчур ревностного палача оттеснили охранники, не подпуская к телу, и старший присел на корточки, проверяя дыхание главаря.

— Мёртв как прошлогодний покойник, — равнодушно констатировал Бенедикт, дёрнув щекой. — Признавайтесь, детки, что тут произошло?

— Говорил я, что с этим парнем шутки плохи, — рыкнул Топор, в упор глядя на Феодора. — В тихом омуте!.. А, Бенедикт? Говорил я Питону, недобро он на тебя глядит! Не смотри, что молодой, главное — что в глазах! А в глазах — смерть твоя!.. Не слушал…

— Он и сейчас тебя не слышит, — поморщился сутенёр, запуская большие пальцы за пояс. — Зря стараешься, мясник. На твоём месте я бы заткнулся, вспомнил кодекс и был бы поласковее с уважаемым Феодором. Вспомнил? — ёмко поинтересовался Бенедикт, глядя на враз притихшего Топора. — Ну? — обратился он уже к застывшим близнецам. — Говорить будем?

— Питон велел не беспокоить его с девчонкой, — заговорил за спиной Бенедикта один из охранников. — Утащил её сюда. Но тут заявился её братец…

— Я убил его, — спокойно прервал охранника Фео, до боли сжав пальцы Фло. Сестра поражённо уставилась на него, но тут же отвела взгляд, устремляя его в пол. Вынести приговор, каким бы он ни был, она бы не смогла. Феодор очень хорошо знал это, выгораживая сестру. — Ворвался, увидел, убил. Что-то ещё?

Против ожиданий, на них не набросились тут же, не начали выкручивать руки, не утащили в подвал особняка, где, как прекрасно знали близнецы, располагалась пыточная камера Большого Питона.

Бенедикт хмыкнул, подмигнул застывшим охранникам и Топору.

— Ну, что я говорил? — обратился он к последнему. — Или будешь требовать доказательств?

— Буду, — хрипло отвечал мясник преступной касты, сжимая кулаки. — Кто сможет доказать, что малец победил Питона в честном поединке?

Бенедикт издевательски рассмеялся, блестнув белыми зубами, с такой недвусмысленной ухмылкой на лице, что не удержался даже старший охранник, хмыкнув в ответ. Флорика даже сейчас смогла признать, насколько обворожительным мог быть бывший капитан королевской армии: Бенедикт казался воплощением рыцарской доблести и мужской красоты — вот только то, что творилось в голове у сутенёра, она предпочитала не знать.

— Все мы прекрасно понимаем, в каком виде встретил уважаемый покойник разъярённого родственника его дражайшей пассии, — сладко пропел он, переводя взгляд с Фео на Фло и обратно. Ухмыльнулся и издевательски добавил, — честнее поединка и не придумаешь!

— Нужно созывать совет, — отозвался старший охранник, потирая подбородок. — Дело сложное.

— Ренольд, мы почти все здесь, — развёл руками Бенедикт, довольно щурясь на бледных близнецов. — Ты, я и Топор. Осталось вызвать Вилору и Карена, и всё чин чином. Вилора внизу, а Карен в случае успешно проведённого собрания не понадобится. Ни к чему беспокоить нашего вечно занятого торговца смертью. Улавливаете мысль?

Ренольд вынужден был признать правоту сутенёра. Пятеро ставленников Большого Питона следили за ночной жизнью — каждый в своей сфере, на чётко отведённой территории. Ренольд, как личный телохранитель Питона и силовик, имел вес не меньший, чем все остальные, но мнение Карена действительно значило всегда чуть больше, чем того же Топора или даже Бенедикта. Торговца дурманными порошками и зельями побаивались и презирали одновременно — и лишь Вилора-воровка относилась к Карену совершенно равнодушно. Неудивительно, что присутствия влиятельного Карена в совете не желал никто.

— Что происходит? — решилась подать голос Флорика. Происходило что-то странное, и молчать и дальше девушка уже не могла. — О чём вы говорите?