Я стану твоим врагом - Ольга Погожева

— Э-эй, красавчик, — проходившая мимо девица плюхнулась ему на колени, выдёргивая его из омута невесёлых мыслей. — Смотрю, ты не в настроении! Тебе… поднять… его?

Окружавшая его компания отозвалась пьяным хохотом. Феодор не сразу среагировал на обращение, попытавшись спихнуть грубоватую барышню с колен: та мешала обзору, и мелькавшая среди любителей поупражняться в метании кинжалов сестра на какое-то время пропала из виду.

— Не надо. Уйди.

— О-ох, Фео, — почти вдвое старшая его женщина обвила шею руками, припадая губами к его виску, — почему ты всегда такой серьёзный? Не приласкаешь, не обнимешь, всё дела да дела…

— Отстань от парня, Соха, — икнув, выговорил сидевший рядом бородач, похлопав юношу по плечу. — Он от самого Питона заказы принимает! Не твоего полёта птица… иди щипачей обслуживай!

— Указывать будешь шлюхам Бенедикта, а не мне, Топор! — огрызнулась та. — Думай, с кем говоришь, мясник хренов!

— А с кем? — лениво поинтересовался небритый мужчина с длинными светлыми волосами, прикуривая от свечи. — С беглой каторжницей, отбатрачившей десять лет на благо королевства? И что в тебе такого страшного, женщина? Кроме лица и тела, разумеется…

Соха вспыхнула, вскочила с колен Фео, разъярённой фурией останавливаясь напротив него. Сжатые кулаки, однако, не спешили знакомиться с лицом даже не пошевелившегося мужчины, спокойно выдыхавшего дым в и без того спёртый воздух.

— Что, Соха? — ухмыльнулся тот, тряхнув волнистыми прядями. — Я так тебя возбуждаю?

Несмотря на щегольскую внешность, великанский рост, размах плеч и размер кулаков останавливали желавших проверить сутенёра по имени Бенедикт на прочность. Фео успел познакомиться с ним, сумев вызвать того на доверительный разговор: до встречи с Большим Питоном сэр Бенедикт служил в валлийской армии, носил звание капитана и слыл одним из лучших рыцарей всего северного предела — лучшим воином и фехтовальщиком, но, увы, не самых честных моральных качеств. Феодор не назвал бы Бенедикта совершенно беспринципным человеком, это было не так: сутенёр следил за здоровьем и рьяно защищал своих «девочек» от пьяных клиентов и дебоширов, а в случае опасности первым наносил удар, отстаивая свою территорию. Случалось Фео наблюдать и прорывавшиеся в бывшем рыцаре ростки сострадания — к примеру, когда ту же Соху ранили в поножовщине, и Бенедикт на собственных руках доставил её к местному лекарю, или когда требовалось укрыть сбегавшего от стражи вора, поставив под удар свою же безопасность. Но в остальных случаях Бенедикт не тяготился вопросами совести и поступал так, как считал выгодным.

— Пошёл ты! — бессильно выдохнула Соха, пнув неповинный столик ногой.

Стоявшая на нём бутыль с вином и стаканы перевернулись, вызвав целый шквал ругани от Топора и яростные взгляды у Бенедикта, и Фео поспешил ускользнуть от назревавшей драки.

— О, Фео! Свет очей моих! — взвыл юркий парнишка, буквально бросаясь ему на грудь. — Плохо мне, ай, плохо! Неси меня домой, солнце наше аверонское! Али хоть до выхода… вывернет же щас, ну вот прям щас! Прям на тебя! Не оставляй верного товарища с… этими… а-а-а!!! Нет, Фео, я же пошутил! Пусти! Пусти!!!

Феодор хладнокровно дёрнул пальцы щипача на себя, вывернул, чувствуя, как хрустят суставы, и переложил кошель обратно в свой карман. Не слушая воплей лишённого на ближайшие недели заработка из-за увечной руки вора, огляделся, выискивая глазами сестру — и тут только сообразил, что почётное кресло хозяина особняка пустовало: Большой Питон покинул зал.

После памятной ночи знакомства и оставшихся на спине шрамов отношения с главарём у них установились натянутые, но весьма продуктивные: они с Фло исправно выполняли заказы, не провалив ни одного задания, Большой Питон столь же исправно выплачивал им обещанную долю. Признаться, порой Фео посещало нехорошее предчувствие: главарь частенько вызывал их к себе в особняк на закрытые собрания, и такое внимание непременно польстило бы, если бы речь не шла о Питоне — человеке столь же страшном и беспощадном, сколь и расчётливом. Но где же Флорика?

Фео огляделся и взбежал по лестнице наверх: здесь находились многочисленные комнатки для уединения, залы побольше для собраний и приёма просителей. Бороться с собственной совестью Фео не привык: сердце забилось сильнее, кровь запульсировала в жилах: ему показалось, что он слышит голос сестры, далёкий, практически неразличимый на фоне общего шума и стонов из соседних комнат. Голос доносился сверху.

Галагатский вор бросил взгляд на скучавших у лестницы охранников: дальше подниматься было запрещено, личные покои хозяина.

— Помощь ваша требуется, — развязно обратился к ним Феодор, опираясь на перила. — Слыхали, что внизу творится? Топор опять драку затеял…

Снизу и впрямь донеслись шумные крики и треск ломаемых стульев: когда палач, работавший на Питона для показательных прилюдных разборок, входил в раж, остановить его было практически невозможно.

— Подсобли бы, — лениво зевнул вор, — пока мессир не увидал сие непотребство…

Охранники переглянулись. К частым визитам Фео в особняке привыкли: вор заслужил определённое доверие в их кругах.

— Мы быстро, — предупредил старший. — Растащим по углам и вернёмся. Если…

— Не волнуйтесь, — махнул рукой Фео. — Мимо меня не пройдут. Только шустро, ребята! Я сюда не работать пришёл…

Как только оба головореза, гремя коваными сапогами, спустились на пролёт ниже, Фео буквально взлетел по ступеням, оказываясь в коротком коридорчике всего с тремя дверьми. Им не доводилось бывать здесь с Флорикой: в личные покои Большого Питона не пускали никого. Фео замер всего на миг, прислушиваясь, а затем метнулся к самой дальней двери, безошибочно определяя направление: оттуда доносился отчаянный, полупридушенный крик Флорики.

Рванув дверь на себя, Феодор замер на пороге: его взору предстала самая ужасающая картина из всех, что он видел. В богатой опочивальне главы преступного мира, в порванной одежде, с распухшей от удара лиловой щекой, с разведёнными ногами, между которыми устроился Большой Питон, лежала его сестра. Штаны главаря были развязаны, костюм Флорики порван — но борьба продолжалась, и девушка явно проигрывала: Питон забавлялся с ней, распаляясь с каждой секундой всё больше. Флорика отчаянно рыдала, лихорадочно шаря по стоящему рядом с кроватью столику в поисках хоть какого-нибудь оружия — и пальцы её сомкнулись вокруг тяжёлого подсвечника.

В тот самый миг, когда дверь распахнулась, главарь дёрнулся на звук, поворачивая к нему красное, потное лицо — и от неожиданности выпустил взметнувшуюся вверх руку девушки. Тяжёлый подсвечник с силой обрушился на лысую голову — и Большой Питон, не издав ни звука, повалился на Флорику.