Дорогой друг Декстер - Джеффри Линдсей

Эта парадоксальная, полная иронии ситуация заставила почти полную луну выглянуть из-за деревьев. И чем дольше я смотрел из окна, тем сильнее на мои плечи давила старая, злая лунища. Всего несколько минут назад она бессвязно лопотала что-то, находясь за горизонтом, и вот, открывшись взору, обожгла мой спинной мозг, вынуждая к немедленным действиям. Схватив ключи от машины, я двинулся к двери. Почему бы в самом деле не проехать туда и не убедиться во всем лично? Это займет не более часа, после чего я могу поделиться ходом своих рассуждений с Деборой и Чатски.

Я понял, что идея понравилась мне потому, что поездка казалась легкой и не занимала много времени. Она вернет мне с таким трудом завоеванную свободу и даст возможность приступить к играм с Рейкером. Более того, у меня вдруг возникло желание принять немного аперитива. Почему бы мне слегка не разогреться на докторе Данко? И кто осудит меня за то, если я поступлю с ним так, как он поступает с другими? И если, чтобы добраться до Данко, я должен спасти Доукса, то пусть так и случится. Ведь никто не смеет утверждать, будто жизнь лишена недостатков.

Итак, я двинулся на север по Дикси-хайуэй, а затем до дамбы на Семьдесят девятой улице. Дамба, в свою очередь, привела меня в Майами-Бич, в Норманди-Шор, где обитал Ингрем. Я свернул на нужную улицу и медленно проехал мимо дома. На подъездной аллее стоял темно-зеленый микроавтобус, похожий на тот, который несколько дней назад разбил доктор Данко. Он стоял рядом с новеньким «мерседесом» и выглядел в этой стильной округе неуместно. Отлично. Темный Пассажир начал бормотать что-то, подталкивая меня на немедленные действия, но я проехал мимо дома до изгиба улицы и остановился на незастроенном участке.

Зеленый микроавтобус, судя по благосостоянию округи, был здесь чужаком. Впрочем, нельзя исключать и того, что Ингрем затеял в доме штукатурные работы, и работяги решили оставить свой микроавтобус до тех пор, пока не завершат дело. Но я так не считал. Темный Пассажир тоже так не думал. Я достал сотовый телефон и позвонил Деборе.

— Похоже, я кое-что нашел, — сообщил я.

— Почему это заняло у тебя так много времени?

— Очевидно, в данный момент доктор Данко трудится в доме Ингрема в Майами-Бич, — произнес я, игнорируя вопрос.

Последовала пауза, и я своим мысленным взором почти увидел, как нахмурилась моя сестричка.

— Почему ты так решил? — спросила она.

Объяснять ей то, что моя догадка не более чем догадка, мне не хотелось, и я ограничился тем, что проговорил:

— Это длинная история, сестренка. Думаю, что не ошибся.

— Думаешь, но не уверен.

— Через несколько минут буду в этом уверен. Я припарковался за углом, а перед его домом стоит микроавтобус, кажущийся тут совершенно неуместным.

— Оставайся на связи, — распорядилась она. — Я тебе позвоню.

Она разъединилась, и мне не оставалось ничего иного, как разглядывать жилище Ингрема. Угол зрения был неудобным, и я не мог ничего увидеть, не завязав узлом шею. Развернул машину к изгибу улицы, откуда с презрительной улыбкой на меня смотрел дом. Я ответил ему тем же. А сквозь ветви деревьев на весь этот мерзкий ландшафт лился какой-то унылый, бледный свет. Издевательский свет всегда служившей мне маяком луны.

Я чувствовал, как холодные пальцы ночного светила тычут в меня, толкая на какие-то глупые, но прекрасные поступки. Я очень давно не слышал столь громких звуков, которые, омывая голову, стекали бы вдоль спинного мозга. Что плохого, если я все проверю еще до того, как мне позвонит Дебора? Никаких глупостей я, естественно, совершать не стану. Выйду из автомобиля и пройдусь мимо дома. Прогулка под луной по тихой улице. А если появится возможность немного поиграть с доктором Данко…

Меня огорчило то, что дыхание, когда я выбирался из машины, оказалось учащенным. Стыдись, Декстер! Куда делось твое знаменитое ледяное спокойствие? Вероятно, оно слишком долго пребывало в оковах. Я тоже слишком долго пребывал в покое и поэтому горел нетерпением. Но так быть не должно. Я сделал глубокий вздох и зашагал по улице, являя собой чудовище, совершающее вечернюю прогулку мимо импровизированного анатомического кабинета. «Привет, сосед. Прекрасная ночь для того, чтобы отрезать ногу, не так ли?»

Каждый шаг приближал меня к дому. Я чувствовал, как сидевшее во мне нечто становится все больше и требовательнее. Но одновременно ощущал, как старые, холодные пальцы вцепляются в него, чтобы удержать на месте. Я являл собой пламя и лед, лунную жизнь и смерть. А когда я, поравнявшись с домом, услышал ритмичные звуки голосов и саксофонов, очень похожих на оркестр Тито Пуэнте, шепот внутри меня стал звучать громче. Но чтобы убедить меня в моей правоте, никаких шепотов не требовалось. Теперь я точно знал, что не ошибся и это место, где доктор Данко открыл свою клинику.

Он находился здесь и увлеченно работал.

Возникал вопрос: как поступить? Самым мудрым решением, естественно, было вернуться к машине и ждать звонка Деборы. Но разве эта ночь могла быть ночью мудрости, если с неба мне усмехалась полная луна, а текущий бурным потоком по жилам лед толкал меня вперед?

Миновав дом, я скользнул в тень соседнего строения и через двор осторожно подкрался к месту, с которого можно было увидеть заднюю стену дома Ингрема. В окне сиял яркий свет, и я, скрываясь в тени дерева, двинулся к нему. Еще несколько кошачьих шагов, и я уже почти мог заглянуть в окно. Я приблизился, стараясь не попасть в полосу света на земле.

Отсюда я уже видел часть комнаты. Потолок и зеркало на нем, которое так любил использовать доктор Данко. В зеркале отражалась половина стола…

…и чуть больше половины того, что осталось от сержанта Доукса.

Сержант был крепко привязан к столу и лежал неподвижно. Даже его недавно побритый череп закрепили клейкой лентой. Многих деталей я не видел, но мне удалось рассмотреть, что обе его руки ампутированы в области запястий. Значит, руки ушли первыми? Очень любопытно. Этот подход коренным образом отличался от методики, использованной при обработке Кайла Чатски. Интересно, как доктор решает, с чего начинать обработку каждого, отдельно взятого пациента?

Этот человек и его работа интриговали меня все сильнее. В действиях прослеживался элемент юмора, и как бы глупо это ни звучало, мне хотелось узнать немного больше о том, в чем здесь суть. Я приблизился к окну еще на полшага.

В музыкальном сопровождении возникла пауза, и я тоже сделал паузу. Как только возобновился ритм мамбо, я услышал позади себя металлический щелчок и почувствовал удар в плечо, за которым последовала жгучая боль. Я обернулся и увидел перед собой маленького человечка в очках с толстенными линзами. В руках человечек держал нечто похожее на пистолет для игры в пейнтбол. У меня хватило времени лишь на то, чтобы ощутить негодование, а затем показалось, что кто-то извлек из меня все кости. Мешком опустившись на залитую лунным светом росистую траву, я погрузился в темный, полный сновидений мир.

ГЛАВА 30

Я с наслаждением разделывал надежно привязанную к столу очень нехорошую личность, но нож был резиновым и не резал плоть, а просто изгибался во все стороны. Протянув руку, я взял большую костную пилу и вставил ее в лежащий на столе зажим типа «крокодил». Но подлинное удовольствие так ко мне и не пришло. Вместо наслаждения я ощутил боль и увидел, что отпиливаю собственные руки. Запястья пылали огнем, но я продолжал резать. Затем я рассек артерию, рана извергла поток крови, красный туман ослепил меня, и я стал проваливаться все глубже и глубже в бесконечную, темную пустоту. Страшные тени с воплями кружили меня до тех пор, пока я не оказался в ужасной кроваво-красной луже на полу. Сверху на меня пялились две лживые луны, громогласно при этом требуя: «Открой глаза. Ты проснулся…»

Когда все предметы обрели нормальный вид, я увидел, что две лживые луны — всего лишь пара толстых линз в большой оправе, сидевшей на носу маленького, жилистого человека с усами. Он склонился надо мной, держа в руке шприц.

Доктор Данко, надо полагать?

Не думаю, что я произнес эти слова вслух, но он почему-то кивнул и сказал:

— Да. Они называли меня именно так. А кто, простите, вы?

Он говорил напряженно, точно продумывал каждое слово. Я уловил легкий кубинский акцент, но не думал, что испанский — его родной язык. Его голос показался мне очень неприятным, словно в нем присутствовал репеллент, рассчитанный лишь на Декстера. Где-то в глубинах моего мозга ящерицы древний динозавр поднял голову и издал воинственный рык. Я не стал перед ним заискивать, как хотелось, а попытался покрутить головой. Однако у меня не получилось.

— Пока вам не надо двигаться, — сказал он. — Все равно ничего не получится. Но тревожиться не стоит, вы сможете увидеть все, что я сделаю с вашим находящимся на столе другом. А затем скоро наступит и ваша очередь. Тогда увидите себя в зеркале. — Человек подмигнул и продолжил с иронией: — Зеркало — замечательная вещь. Вам никогда не приходило в голову, что если кто-нибудь находится на улице и смотрит в зеркало, то его отражение можно увидеть и в доме?