Весь Роберт Шекли в двух томах. Том 1. Рассказы и повести - Роберт Шекли

предпочитали после третьего оживления умереть окончательно.

Но меня надули. Оживили в четвёртый раз. Я такой же патриот, как и все, но это им даром не пройдёт.

Кончилось тем, что мне позволили увидеться с адъютантом генерал-инспектора, седым жилистым полковником — типичным педантом, какого словами не проймёшь. Он уже знал, в чём дело, и не стал рассусоливать. Разговор оказался коротким.

— Рядовой, — сказал он. — Мне жаль, что так получилось, но уже издан новый приказ. Красные увеличили количество оживлений, и мы не можем от них отставать. Согласно последнему приказу, число оживлений, дающее право на отставку, увеличено до шести.

— Но этот приказ отдан уже после моей смерти.

— Он имеет обратную силу. У тебя впереди ещё две смерти. Всё, рядовой. Удачи тебе.

Вот так. Как будто не знал, что от начальства справедливости не добьёшься. Откуда им знать о наших мучениях. Их редко убивают более одного раза, и им просто не понять, что испытывает человек после четвёртого. Пришлось возвращаться в траншею.

Я не торопясь шёл мимо заграждения из отравленной колючей проволоки, крепко задумавшись. Миновал какую-то фиговину, накрытую брезентом цвета хаки с нанесённой по трафарету надписью: «Секретное оружие». В нашем секторе всякого секретного оружия — как собак нерезаных. Каждую неделю поступает что-то новенькое. Чёрт его знает, глядишь, какое-нибудь и в самом деле выиграет войну.

Но сейчас мне было на это начхать. Я размышлял над следующей строфой из того же стихотворения Эмерсона:

И даль, и забытое рядом; Что солнце, что тень — не понять. Пропавшие боги вернулись Позора и славы искать.

Старина Эмерсон попал в точку, потому что именно таким ощущаешь себя после четвёртой смерти. Тебя уже ничто не волнует, всё едино, всё обрыдло. Поймите меня правильно, я не циник. Я клоню лишь к тому, что, умерев четыре раза, человек просто обречён взглянуть на мир другими глазами.

Добрался я наконец до старой доброй 2645Б-4, поздоровался с парнями. Оказалось, на рассвете пойдём в атаку. Я продолжал размышлять.

Я не дезертир, но решил, что четырёх смертей с меня хватит. И в завтрашней атаке нужно умереть наверняка. На этот раз ошибок не будет.

Едва забрезжил рассвет, мы миновали наши проволочные заграждения и перекатывающиеся мины и сосредоточились на ничейной полосе между нашей траншеей и 2645Б-5. В атаку шёл весь батальон, а в боекомплекте у нас были пули нового образца. Сперва мы продвигались довольно быстро, но затем противник взялся за нас всерьёз.

Но мы не останавливались. Вокруг свистели пули и громыхало, как в аду, но меня даже не задело. Мне уже начало казаться, что атака станет успешной, а меня не убьют.

И тут я нарвался — разрывная пуля в грудь. Смертельная рана, тут и думать нечего. Обычно, если тебе такое врежет, падаешь как подкошенный. Но я не упал. На этот раз я должен умереть наверняка. Поэтому я встал и заковылял вперёд, опираясь на винтовку как на костыль. Я прошёл ещё пятнадцать ярдов под таким бешеным перекрёстным огнём, какого и не припомню. И тут мне врезало ещё раз. Точно так, как надо, без дураков.

Разрывная пуля просверлила мне лоб. В последнюю долю секунды я ещё успел ощутить, как вскипают мои мозги, и понял, что на этот раз промашки не будет. В случае серьёзных ранений головы брамины бессильны, а моя рана очень серьёзная.

Потом я умер.

Я очнулся и увидел браминов в белых халатах и марлевых масках.

— Долго я был покойником? — спросил я.

— Два часа.

И тут я вспомнил.

— Но ведь меня ранило в голову!

Марлевые маски сморщились — брамины улыбнулись.

— Секретное оружие, — сказал один из них. — Его создавали почти три года, и наконец нам и инженерам удалось создать восстановитель тканей. Важнейшее изобретение!

— Вот как? — вяло спросил я.

— Наконец-то медицина в силах лечить серьёзные ранения головы, — сообщил брамин. — И не только головы, любые повреждения организма. Теперь мы можем оживить кого угодно, лишь бы от человека осталось семьдесят процентов тела — достаточно поместить его в восстановитель. Теперь наши потери резко сократятся. Это может решить исход всей войны!

— Приятно слышать, — пробормотал я.

— Кстати, — добавил брамин, — тебя наградили медалью за героическое поведение под огнём после получения смертельной раны.

— И это приятно слышать, — кисло улыбнулся я. — Так мы взяли ту траншею?

— На этот раз взяли. Теперь копим силы для атаки на 2645Б-6.

Я кивнул. Вскоре мне выдали форму и отправили обратно на фронт. Сейчас там затишье, и должен признать, что быть живым довольно приятно. Однако считаю, что получил от жизни всё, что хотел.

А теперь мне осталась всего одна смерть до шестой.

Если только снова не изменят приказ.

Склад миров

The Store of the Worlds (вариант: The World of Heart's Desire) — Playboy, September 1959; перевод: Владимир Ковалевский

Мистер Уэйн дошёл до самого конца длинной и почти в рост человека насыпи из какого-то серого мусора и оказался перед Складом Миров. Он выглядел именно так, как описывали Уэйну друзья, — лачуга, построенная из обрезков досок, искорёженных кузовов автомобилей, листов оцинкованного железа и нескольких рядов битого кирпича. Всё это было покрашено водянистой голубой краской.

Мистер Уэйн обернулся и внимательно оглядел обширную щебёнчатую равнину, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Он покрепче прижал локтем свой пакет, дрожа от собственной смелости, открыл дверь и вошёл.

— Здравствуйте, — сказал хозяин.

Он тоже выглядел точно таким, как его описывали, — высокий хитрый старик с узкими глазами и