Дорога к неведомому - Дорит Медвед
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сощурилась, увидев клубящуюся тьму, которая собиралась под дверью, словно желая вырваться наружу. Не мешкая ни секунды, я осторожно открыла дверь. Тихий скрип, а затем – тишина.
Не знаю, что поразило меня в первую очередь – быстрое падение температуры или непроглядная тьма, ожидавшая меня в каюте. Воздух здесь был настолько ледяным, что мои голые руки почти мгновенно покрылись мурашками. Не осталось никаких следов моего согревающего пламени. А еще в каюте было темно, просто невероятно темно и мрачно. Тьма в этом помещении казалась совершенно необычной. Даже мои сияющие солнечные глаза, светившие ярче любого факела, не могли проникнуть в эту почти живую гущу тьмы. Я не видела собственной руки, не говоря уже о своем друге.
Мне стало жутко. Пересилив себя, я бесшумно закрыла за собой дверь и на ощупь пробралась внутрь каюты. Я ничего не могла поделать с бившей меня дрожью. Казалось, тьма поглотила и мой внутренний огонь.
– Люсифер? – прошептала я.
Никакого ответа.
– Люсифер? – на этот раз спросила я немного громче.
Тишина.
Я сглотнула и в следующий момент ударилась коленом обо что-то твердое. Койка! Проведя рукой по деревянной раме, я наконец прикоснулась кончиками пальцев к подушке.
– Люсифер?
Ничего.
Я сосредоточилась на пламени внутри меня, на последнем остававшемся во мне тепле. Огромным усилием воли мне удалось зажечь в ладони синий огненный шар. Тьма отступила на несколько дюймов. Я осветила подушку. Совершенно неподвижный Люсифер лежал на животе, голый по пояс. Ужасные шрамы на его спине явственно выделялись на фоне остальной гладкой кожи.
Он казался таким тихим. Я поднесла пламя чуть поближе к его лицу – по-прежнему никакой реакции. Зрачки под его закрытыми веками отчаянно метались взад и вперед.
Да что с тобой стряслось?
Я коснулась его руки. Кожа Люсифера, обычно теплая, была сейчас совершенно ледяной. Я вздрогнула.
– Люсифер?
В следующий момент произошли несколько вещей одновременно. Словно по мановению руки, густая тьма исчезла; мое голубое пламя ненадолго вспыхнуло, а затем сменилось обычным лунным светом, просачивающимся через иллюминатор. Внезапно в комнате стало немного теплее, хотя температуру все еще нельзя было назвать приятной.
Однако все мое внимание было сосредоточено на Люсифере, который с тяжелым вздохом открыл глаза – и тут же, молниеносно вскинувшись, попятился в правый угол своей койки. Вспыхнула сталь, а затем в его руке оказался нож, направленный мне прямо в шею.
Я не чувствовала страха, одно лишь беспокойство. Беспокойство за него.
– Люсифер. – Мои солнечные глаза встретились с его взглядом. – Это я. Тамара.
Стоило ему услышать мое имя, как что-то изменилось в его лице. Подозрение и безумие сменились узнаванием. Он медленно опустил нож, но не выпустил его из своей дрожащей руки. Должно быть, он держал оружие наготове под подушкой. Похоже, война наложила свой отпечаток на всех нас.
– Что случилось? – еле слышно выдохнул он.
Подняв руки, я позволила своему пламени снова осветить комнату. В воздухе сразу потеплело.
– Тебе приснился сон, – ответила я, осторожно садясь рядом с ним. Его грудь резко вздымалась и опускалась, и я не была до конца уверена, действительно ли он уже совсем проснулся. Тем не менее я нежно положила руки на его холодные плечи и позволила капельке моего дара потечь по венам. Голубое сияние пошло от моих пальцев по всему его телу, и Люсифер издал легкий вздох, когда пламя начало его согревать. Осторожно взяв нож из его руки, я отложила его в сторону.
– Когда пару недель назад мне приснился этот ужасный кошмар, ты просто проснулся посреди ночи и бросился ко мне. Я думаю, что то же самое произошло и сейчас, только наоборот.
Люсифер медленно кивнул, словно у него занимало некоторое время осмысление сказанного мною. Я не винила его. Его сон, должно быть, был поистине ужасным, если он ответил на него такой неудержимой вспышкой своего дара, которым совершенно нормально управлял в течение многих лет. Мне не хотелось и думать о том, что могло бы произойти, не разбуди я его вовремя.
Я придвинулась к нему поближе, но лишь быстро провела пальцами по его пальцам, не позволяя себе более интимного прикосновения. Видно было, что ему нужно время, чтобы собраться с мыслями.
– Хочешь поговорить об этом? – осторожно спросила я. Я не была уверена, хочу ли вообще знать, что ему снилось, – но мне надо было дать ему понять, что он может обсуждать со мной все, что угодно.
Я приготовилась было к резкому отпору, но Люсифер внимательно обдумал мое предложение – и наконец немного расправил плечи. Затем, уставившись на дальнюю стену каюты, он заговорил. Его голос был совершенно спокойным, а выражение лица казалось застывшим.
– Я был заперт. В темнице. С десятками солдат, жаждавших моей крови. Меня лишили моего дара. У меня не осталось ничего, кроме кулаков. Я сдался бы на их милость, если бы не знал, что ты будешь ждать меня в дальнем конце подземелья. Итак, я пробился к тебе, убивая направо и налево, только чтобы оказаться перед разделявшей нас массивной железной решеткой. Ты была всего в нескольких шагах от меня; рядом с тобою стояли Аван и Фрейя. Король Сильван[14] смеялся надо мной, пока моя мать разворачивала кнут. Я ничего не мог поделать. Мне оставалось лишь смотреть, как она снова и снова порет тебя кнутом.
Голос Люсифера становился тише от предложения к предложению. Плечи его дрожали.
– Я был беззащитен. Пленен, как птица в клетке. Я ничего не мог поделать, кроме как, хныча, умолять их о милосердии к тебе. Меня никто не слушал.
Его голос дрогнул, и я с трудом подавила слезы. Это было намного хуже, чем я того ожидала. В одном этом кошмаре воплотились все его страхи.
Отбросив на этот раз всяческую осторожность, я крепко обняла его.
– Это был всего лишь сон, – прошептала я и поцеловала его в висок. – Я здесь, целая и невредимая. Аван мертв, ты свободен. А Фрейя сейчас далеко-далеко. Можно сказать, в другом мире.
Люсифер медленно кивнул, словно заново осознавая все произошедшее, и некоторое время мы молчали. Я еще крепче прижала его к себе, и дрожь его понемногу утихла. В какой-то момент я осторожно выпустила его, и он снова лег на живот, натянув одеяло на бедра и аккуратно опустив голову на подушку.
Мой взгляд упал на его шрамы, эти ужасные, гротескные шрамы, и внутри меня снова полыхнул гнев. Когда бы я ни смотрела на его изуродованную спину, мне хотелось свернуть Фрейе ее бледную шею.
Я ничего не имела против самих шрамов. Я любила их, как любила в Люсифере все до последнего дюйма. Но я ненавидела боль, которая была, несомненно, связана с ними, и женщину, ему ее причинившую.
Сейчас, однако, это не помешало мне опуститься на колени на пол рядом с койкой и очень осторожно погладить один из вытянутых шрамов. Все тело Люсифера напряглось от моего прикосновения. Он схватился за подушку руками, но не велел мне остановиться, поэтому я осторожно провела пальцем по его спине. Постепенно его напряжение спало, и он оторвал свои судорожно сжатые руки от подушки.
Еще несколькими пальцами я провела по его разогретой коже, рисуя на небольших выпуклостях шрамов круги и завитки. Когда он полностью расслабился, я покрыла шрамы нежными поцелуями. Он тихо застонал, дрожа всем телом.
Улыбнувшись, я позволила губам скользнуть вверх и вниз, ощупывая языком зажившие после ударов кнута рубцы. Через несколько минут я добралась до его шеи, уха, уголка рта – а затем отстранилась.
Люсифер,
