ВАННА АРХИМЕДА СБОРНИК - ОБЭРИУТЫ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Где ваша комната? – спросил милиционер.
– Он прописан в нашей квартире, а комнаты не имеет,-т- сказал Калугин.
– Обождите, гражданин,- сказал милиционер,- я сейчас с ним поговорю. Гражданин, где вы спите? – Тут,- сказал Мышин.
– Позвольте,- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал- Он даже кровати не имеет и валяется прямо на голом полу.
– Они давно на него жалуются,- сказал дворник.
– Совершенно невозможно ходить по коридору,- сказала Селизнева,- я не могу вечно шагать через мужчину. А он нарочно ноги вытянет, да еще руки вытянет, да еще на спину ляжет и глядит. Я с работы усталая прихожу, мне отдых нужен.
– Присовокупляю,- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал: – Он и ночью тут лежит. Об него в темноте все спотыкаются. Я через него одеяло свое разорвал.
Селизнева сказала.
264 – У него вечно из кармана какие-то гвозди вываливаются. Невозможно по коридору босой ходить, того и гляди ногу напорешь.
– Они давеча хотели его керосином поджечь,- сказал дворник.
– Мы его керосином облили,- сказал Коршунов, но его перебил Калугин и сказал: – Мы его только для страха керосином облили, а поджечь и не собирались.
– Да я бы и не позволила в своем присутствии живого человека сжечь,- сказала Селизнева.
– А почему этот гражданин в коридоре лежит? – спросил вдруг милиционер.
– Здрасте пожалуйста! – сказал Коршунов, но Калугин его перебил и сказал1 – А потому, что у него нет другой жилплощади: вот в этой комнате я живу, в этой вон она, в этой вот он, а уж Мышин тут, в коридоре, живет.
– Это не годится,- сказал милиционер.- Надо, чтобы все на своей жилплощади лежали.
– А у него нет другой жилплощади, как в коридоре,- сказал Калугин.
– Вот именно,- сказал Коршунов.
– Вот он вечно тут и лежит,- сказала Селизнева. – Это не годится,- сказал милиционер и ушел вместе с дворником.
Коршунов подскочил к Мышину.
– Что? – закричал он.- Как вам это по вкусу пришлось? – Подождите,- сказал Калугин. И, подойдя к Мышину, сказал: – Слышал, чего говорил милиционер? Вставай с полу! – Не встану,- сказал Мышин, продолжая лежать на полу.
– Он теперь нарочно и дальше будет вечно тут лежать,- сказала Селизнева.
– Определенно,- сказал с раздражением Калугин.
И Коршунов сказал.
– Я в этом не сомневаюсь Parfaitement! ' 8 ноября 1940 Превосходно! (фр.) 265 ПОМЕХА Пронин сказал: – У вас очень красивые чулки.
Ирина Мазер сказала: – Вам нравятся мои чулки? Пронин сказал: – О да. Очень.- И схватился за них рукой.
Ирина сказала: – А почему вам нравятся мои чулки? Пронин сказал: – Они очень гладкие.
Ирина подняла свою юбку и сказала: – А видите, какие они высокие? Пронин сказал: – Ой, да, да.
Ирина сказала: – Но вот тут они уже кончаются. Тут уже идет голая нога.
– Ой, какая нога! – сказал Пронин.
– У меня очень толстые ноги,- сказала Ирина.- А в бедрах я очень широкая.
– Покажите,- сказал Пронин.
– Нельзя,- сказала Ирина,- я без панталон.
Пронин опустился перед ней на колени.
Ирина сказала: – Зачем вы встали на колени? Пронин поцеловал ее ногу чуть повыше чулка и сказал: – Вот зачем.
Ирина сказала: – Зачем вы поднимаете мою юбку еще выше? Я же вам сказала, что я без панталон.
Но Пронин все-таки поднял ее юбку и сказал: – Ничего, ничего.
– То есть как это так, ничего? – сказала Ирина.
Но тут в двери кто-то постучал. Ирина быстро одернула свою юбку, а Пронин встал с пола и подошел к окну.
– Кто там? – спросила Ирина через двери.
– Откройте дверь,- сказал резкий голос.
Ирина открыла дверь, и в комнату вошел человек в черном пальто и в высоких сапогах. За ним вошли двое военных, низших чинов, с винтовками в руках, и за ними вошел дворник. Низшие чины встали около двери, а 266 человек в черном пальто подошел к Ирине Мазер и сказал: – Ваша фамилия? – Мазер,- сказала Ирина.
– Ваша фамилия? – спросил человек я черном пальто, обращаясь к Пронину.
Пронин сказал: – Моя фамилия Пронин.
– У вас оружие есть? – спросил человек в черном пальто.
– Нет,- сказал Пронин.
– Сядьте сюда,- сказал человек в черном пальто, указывая Пронину на стул.
Пронин сел.
– А вы,- сказал человек в черном пальто, обращаясь к Ирине,- наденьте ваше пальто. Вам придется с нами проехать.
– Зачем? – спросила Ирина.
Человек в черном пальто не ответил.
– Мне нужно переодеться,- сказала Ирина.
– Нет,- сказал человек в черном пальто.
– Но мне нужно еще кое-что на себя надеть,- сказала Ирина.
– Нет,- сказал человек в черном пальто.
Ирина молча надела свою шубку.
– Прощайте,- сказала она Пронину.
– Разговоры запрещены,- сказал человек в черном пальто.
– А мне тоже ехать с вами? – спросил Пронин.
– Да,- сказал человек в черном пальто.- Одевайтесь.
Пронин встал, снял с вешалки свое пальто и шляпу, оделся и сказал: – Ну, я готов.
– Идемте,- сказал человек в черном пальто.
Низшие чины и дворник застучали подметками.
Все вышли в коридор.
Человек в черном пальто запер дверь Ирининой комнаты и запечатал ее двумя бурыми печатями.
– Даешь на улицу,- сказал он.
И все вышли из квартиры, громко хлопнув наружной дверью.
1940 267 СИМФОНИЯ № 2 Антон Михайлович плюнул, сказал «эх», опять плюнул, опять сказал «эх», опять плюнул, опять сказал «эх» и ушел. И бог с ним. Расскажу лучше про Илью Павловича.
Илья Павлович родился в 1893 году, в Константинополе. Еще маленьким мальчиком его перевезли в Петербург, и тут он окончил немецкую школу на Кирочной улице. Потом он служил в каком-то магазине, потом еще чего-то делал, а в начале революции эмигрировал за границу. Ну и бог с ним. Я лучше расскажу про Анну Игнатьевну.
Но про Анну Игнатьевну рассказать не так-то просто. Во-первых, я о ней ничего не знаю, а во-вторых, я сейчас упал со стула и забыл, о чем собирался рассказывать. Я лучше расскажу о себе.
Я высокого роста, неглупый, одеваюсь изящно и со вкусом, не пью, на скачки не хожу, но к дамам тянусь.
И дамы не избегают меня. Даже любят, когда я с ними гуляю. Серафима Измаиловна неоднократно приглашала меня к себе, и Зинаида Яковлевна тоже говорила, что она всегда рада меня видеть. Но вот с Мариной Петровной у меня вышел забавный случай, о котором я и хочу рассказать. Случай вполне обыкновенный, но все же забавный, ибо Марина Петровна благодаря мне совершенно облысела, как ладонь. Случилось это так: пришел я однажды к Марине Петровне, а она трах! – и облысела. Вот и всё.
9-10 июня 1941 РЕАБИЛИТАЦИЯ Не хвастаясь, могу сказать, что, когда Володя ударил меня по уху и плюнул мне в лоб, я так его хватил, что он этого не забудет. Уже потом я бил его примусом, а утюгом я бил его вечером. Так что умер он совсем не сразу. Это не доказательство, что ногу я отрезал ему -еще днем. Тогда он был еще жив А Андрюшу я убил просто по инерции, и в этом я себя не могу обвинить Зачем Андрюша с Елизаветой Антоновной попались мне 268 под руку? Им было не к чему выскакивать из-за двери. Меня обвиняют в кровожадности, говорят, я пил кровь, но это неверно: я подлизывал кровяные лужи и пятна – это естественная потребность человека уничтожить следы своего, хотя бы и пустяшного, преступления. А также я не насиловал Елизавету Антоновну.
Во-первых, она уже не была девушкой, а во-вторых, я имел дело с трупом, и ей жаловаться не приходится.
Что из того, что она вот-вот должна была родить? Я и вытащил ребенка. А то, что он вообще не жилец был на этом свете, в этом уж не моя вина. Но я оторвал ему голову, причиной тому была его тонкая шея. Он был создан не для жизни сей. Это верно, что я сапогом размазал по полу их собачку. Но это уж цинизм – обвинять меня в убийстве собаки, когда тут рядом, можно сказать, уничтожены три человеческие жизни. Ребенка я не считаю. Ну хорошо: во всем этом (я могу согласиться) можно усмотреть некоторую жестокость с моей стороны.
Но считать преступлением то, что я сел и испражнился на свои жертвы,- это уже, извините, абсурд. Испражняться – потребность естественная, а следовательно, и отнюдь не преступная. Таким образом, я понимаю опасения моего защитника, но все же надеюсь на полное оправдание.
1941 СТАРУХА Повесть…И между ними происходит следующий разговор.
Гамсун На дворе стоит старуха и держит в руках стенные часы. Я прохожу мимо старухи, останавливаюсь и спрашиваю ее: «Который час?» – Посмотрите,- говорит мне старуха.
Я смотрю и вижу, что на часах нет стрелок.
– Тут нет стрелок,- говорю я.
Старуха смотрит на циферблат и говорит мне; – Сейчас без четверти три.
– Ах так. Большое спасибо,- говорю я и ухожу.
Старуха кричит мне что-то вслед, но я иду не оглядываясь. Я выхожу на улицу и иду по солнечной стороне. Весеннее солнце очень приятно. Я иду пешком, щурю глаза и курю трубку. На углу Садовой мне попадается навстречу Сакердон Михайлович. Мы здороваемся, останавливаемся и долго разговариваем. Мне надоедает стоять на улице, и я приглашаю Сакердона Михайловича в подвальчик. Мы пьем водку, закусываем крутым яйцом с килькой, потом прощаемся, и я иду дальше один.