Победа Элинор - Мэри Брэддон

— Я стремлюсь к приобретению денег, мисс Винсент, — повторил он, — Искусство в пределах отвлеченного, без сомнения, очень возвышенно. Я вполне верю, что мог существовать художник, который заколол кинжалом натурщика, чтоб уловить агонию смерти для своей картины распятия, а я, видите ли, я нахожусь вынужденным подчинять искусство моим личным потребностям, потому что я должен зарабатывать деньги для себя самого и для моей жены, Элинор. Быть может, я мог бы жениться и на богатой, 1го выбор мой пал на бедную. Как вы думаете, Элинор, примет ли мою любовь девушка, которую я избрал? Согласится ли она разделить со мной сомнительную будущность, которую я могу ей предложить? Достанет ли у нее твердости на то, чтоб решиться разделять участь человека, суждено которому бороться с своею судьбою?

Ничего не могло быть героичнее тона, с которым говорил Ланцелот. Он скорее походил на человека, который намерен трудиться с непреклонным самопожертвованием мученика для достижения цели своего честолюбия, чем на молодого человека пылкого, но непостоянного, который готов упасть духом под влиянием первой минуты уныния и жить на деньги, вырученные за залог часов, пока его недоконченная картина гниет на станке.

Что-то в нем напоминало характер Джорджа Вэна, гибельный темперамент того рода людей, которые всегда идут на совершение великих подвигов и часто не в состоянии исполнить самого незначительного дела. Он был из числа тех людей, которые постоянно обманывают других силою способности обманывать себя самих.

Увлеченный ложным убеждением в свои силы, обманываясь сам, немудрено, что он обманул Элинор Вэн: могла ли она устоять против пылкого потока его речи, в которой он высказал ей, что любит ее и что все счастье его жизни зависит от решения, которое она произнесет?

С ее дрожащих губ срывались одни бессвязные восклицания. Мисс Вэн не любила, она только была увлечена и, быть может, несколько очарована пылкостью чувств Ланцелота Дэррелля. Он был первый изящный, красивый и образованный молодой человек, с которым она находилась в таком сближении. Итак, удивительно ли, что неопытная восемнадцатилетняя девушка поддалась влиянию его пламенного восторга, красноречию его пылких чувств?

В волнении она поднялась со своего места и встала спиною к окну, освещенному солнцем, она дрожала и краснела под взором своего обожателя.

Из этих признаков ее смущения Ланцелот Дэррелль не мог не вывести лестного для себя заключения.

— Вы меня любите, Элинор, — сказал он, — да, вы меня любите. Не опасаетесь ли вы, что моя мать будет против этого брака? Вы, стало быть, не знаете меня, моя дорогая, если можете предположить, что я дозволю какому-нибудь препятствию стать между мной и моей любовью. Для вас я готов принести всякого рода жертву, Элинор. Только скажите, что вы меня любите — и я буду иметь новую цель в жизни, новую побудительную причину для труда.

Мистер Дэррелль держал обе руки Элинор в своих, пока он убеждал ее и повторял избитые фразы, но с такой пламенной искренностью, что старые слова получали новую жизнь. Лицо его было так близко к лицу Элинор, яркие лучи летнего солнца прямо падали на него и обливали его своим светом. Какая-то внезапная мысль, что-то неопределенное, смутное, неясное, неуловимое, как воспоминание сна, подробности которого мы тщетно усиливаемся припомнить, вдруг пробудилось в душе сироты Джорджа Вэна в ту минуту, когда она смотрела прямо в черные глаза своего обожателя. Она немного отступила от него, ее брови слегка сдвинулись, краска смущения сошла с ее лица, пока она старалась определить себе самой это внезапное впечатление. Но ее усилия остались тщетны, быстро, как мелькнувшая молния, мысль эта озарила ее ум, чтоб исчезнуть навсегда. Пока она все еще силилась уловить нить последних мыслей, пока Ланцелот Дэррелль все еще умолял об ответе, дверь комнаты вдруг отворилась настежь — она, вероятно, была только притворена ветреной мисс Мэсон — и в ней показалась вдова, бледная, с видом строгим и грустным.

Глава XX. УЗНАН

— Я полагала, что Лора с вами; — несколько резко заметила мистрис Дэррелль, пристально всматриваясь в лицо Элинор не совсем дружелюбными глазами.

— Она ушла от нас только несколько минут тому назад, — равнодушно ответил Ланцелот, — ее вызвали к швее, или модистке, или не знаю к какому лицу, важному в деле женского наряда. Я не полагаю, чтоб душа этой молодой девушки когда-либо возносилась выше уровня кружев, лент и других разных ветошек, которые удостаиваются от женщин общего названия их вещей.

Мистрис Дэррелль значительно нахмурилась, услышав презрительный отзыв сына о богатой наследнице.

— Лора Мэсон очень милая и образованная девушка, — заметила она.

Молодой человек пожал плечами и взялся за палитру и кисти.

— Не потрудитесь ли вы снова принять позу Розалинды, мисс Винсент, — сказал он. — И надо полагать, что наша ветреная Челия скоро вернется…

— Сходи за нею сам, Ланцелот, — перебила мистрис Дэррелль, — Мне нужно переговорить с мисс Винсент.

Ланцелот Дэррелль швырнул на пол кисть и быстро обернулся к матери с выражением гневного вызова на лице.

— О чем таком вам нужно говорить с мисс Винсент, чего не можете вы сказать в моем присутствии? — спросил он. — Что значит, матушка, ваше внезапное появление, как будто с целью напасть на нас врасплох? Чего вы хмуритесь на нас, как на двух заговорщиков?

Мистрис Дэррелль выпрямились во весь рост и бросила на сына взгляд частью строгий, частью презрительный. По свойству своей природы, во всех отношениях слабее и менее возвышенной, чем была природа его матери, Ланцелот уклонялся от всякой открытой борьбы с нею. Как нежно она не любила этого эгоистичного красивого негодяя, бывали минуты, в которые лучшие чувства в ней возмущались против слабости сердца: в подобные минуты Ланцелот Дэррелль боялся матери.

— Мне надо многое сообщить мисс Винсент, — ответила вдова с серьезною важностью, — Впрочем, если ты не соглашаешься оставить нас одних, то, без сомнения, она будет довольно любезна и последует за мною в другую комнату.

В голосе вдовы слышался скрытый гнев. Элинор, пораженная этим, взглянула на нее с удивлением и сказала:

— Я пойду с вами куда вам угодно, мистрис Дэррелль, если только вы желаете со мною говорить.

— Так последуйте за мною.

Мистрис Дэррелль вышла из комнаты в сопровождении Элинор, прежде чем молодому человеку представилась возможность возразить. Вдова направила свой путь к хорошенькой комнатке, служившей спальною мисс Винсент. Обе женщины вошли в нее, и мистрис Дэррелль затворила за собою дверь.