Спаси меня - Samayel

Кто бы только знал, до какой степени он боялся, что Гарри снова разозлится на него! Не то чтобы Драко считал, что тот может снова избить его, но Поттер был постоянным источником опасности, и он был гораздо сильнее, чем блондин мог себе представить. Обладатель такой силы представлял угрозу для всех, кто находился рядом с ним. Никому неизвестно, какие разрушения тот мог произвести в минуту гнева. Он был благодарен, что Гарри пока только угрожал, но не давал воли своей ярости - как в первый вечер, в саду. Это означало, что он очень серьезно относился к требованию Молли обращаться с Драко как с гостем, и его готовность держать Малфоя за руку говорила об этом красноречивее любых слов.

Драко уверял себя, что в этом нет ничего «гомосексуального». Утро началось чертовски отвратительно. И очень хорошо, что Гарри присматривает за ним, терпит его жалкое состояние и позволяет ему вцепляться в себя, как прилипчивому педику. Если Поттер не выбросит Драко из окна, то лишь потому, что он болен и хрен его знает до какой степени не в себе, но только поэтому. Ему просто повезло, что он находится в доме, где с пониманием отнеслись бы к его недостатку… если бы узнали о нем.

Он все еще возился с рубашкой и беспокоился из-за своей неправильности, когда Гарри вернулся и взял банку с заживляющей мазью с маленького прикроватного столика. Прежде чем что-то сказать, он сделал глубокий вдох, от чего Малфой накрутил себя почти до нервного срыва, поскольку решил, что за этим последуют плохие новости.

- Послушай… гм… Драко. Молли хочет, чтобы я… ну, она вроде как велела мне… о, твою мать! Мне велено намазать тебя этим. Сегодня. Ну, я почти забыл о ее просьбе, потому что мы оба были уставшими после… ну, ты понимаешь, но я очень, очень не хочу ее расстраивать. Если бы ты сказал мне, с чего хотел бы начать, мы могли бы обработать несколько шрамов, и дело было бы сделано, идет?

Драко оцепенел, надеясь, что это была какая-то отвратительная шутка. Судя по покрасневшему лицу Поттера и смущенному расшаркиванию, тот был предельно серьезен, и Малфой почувствовал первый слабый признак тошноты. Молли действительно хотела, чтобы Гарри… касался его? Крошечная доля его подсознания находила эту мысль… интересной, но вся остальная сущность была категорически против.

- Ты шутишь. Она… она не могла… я…

Драко замолк, не зная, что сказать, и уставился на банку с мазью в руке Гарри.

ТВОЮ МАТЬ! ТВОЮ МАТЬ! ТВОЮ МАТЬ! Он узнает! Если я хоть как-то покажу, что мне нравится, когда он касается меня… он узнает, мать твою. Может быть, в этом доме к гомикам относятся нормально, но как насчет гребаного бывшего Пожирателя Смерти, которого одолевают чертовски грязные и извращенные мысли о Гарри Поттере?! Возможно, я выживу, выпав из окна второго этажа, но не думаю, что смогу бежать достаточно быстро, чтобы увернуться от проклятий.

Гарри прервал это паническое течение мыслей.

- Эй, все в порядке. Сначала возьми успокаивающее зелье. Потом проглоти его и соберись. Если хочешь, я наложу веселящие чары, даже два раза. Мы можем начать с твоей руки. Все, что мы должны сделать - это обработать хоть несколько шрамов, и Молли будет рада видеть результаты. Я знаю, что это для тебя нелегко, но ты выдержишь. Ты сильнее, чем можно было ожидать. Я знаю, что ты можешь это сделать, Драко.

Малфой схватил зелье, как утопающий хватает последний глоток воздуха, и проглотил тройную дозу одним большим глотком. На него нахлынуло умиротворение, и через несколько секунд его сердцебиение замедлилось, паника отступала. Драко глубоко дышал. Он начал закатывать левый рукав, неотрывно глядя Гарри в глаза.

- Да. Сильный. Давай, мажь. Мы справимся, да?

Из слов Гарри он умудрился собрать крайне путаный ответ. Поттер снова опустился на стул, а Драко уселся на кровать, радуясь, что был полностью одет. Он положил руку так, чтобы ее можно было легко обработать, и закрыл глаза, пытаясь думать о чем-нибудь еще, только не о происходящем. При небольшом везении Драко мог рассчитывать, что не уронит себя окончательно перед Поттером.

Он слышал скрежет снимаемой с банки крышки и практически мог почувствовать, как Гарри опустил в нее пальцы. Поразительно, но его прикосновение было мягким и даже нежным, и он так осторожно и нерешительно втирал мазь двумя пальцами, что казалось, будто он нервничает больше, чем сам Драко! Это придавало слабую уверенность в себе, и Малфой шумно выдохнул, поскольку с самого начала процедуры затаил дыхание.

Прикосновения до сих пор нервировали его. Он чувствовал себя лучше, когда касался кого-то сам, это воспринималось как осознанный выбор. В отличие от этой ситуации, где он являлся субъектом, на которого были направлены действия другого человека. Отношение к прикосновениям Гарри оказалось несколько затруднено обстоятельствами, далекими от нормальных, но Драко должен был признать, что с успокаивающим зельем это было не так страшно, как он боялся. Кроме того, он чересчур напрягся, чтобы испытывать сексуальное возбуждение, и это стало огромным облегчением.

Загрубевшие пальцы втирали мазь в кожу, и по комнате распространился пряный запах смеси трав. Немного погодя Драко почувствовал, что по руке потекло приятное тепло. Он открыл глаза и увидел, как в результате магии постепенно исчезают шрамы; лишь на тех местах, где они были, кожа стала чуть светлее. Гарри не отрывал глаз от своего занятия и ни разу не взглянул в лицо Драко, пока обрабатывал каждую уродливую метку на его руке. Тот набрался мужества и завел небольшой разговор:

- Ты читал утренний «Пророк»? Министр Шеклболт провел пресс-конференцию. Он был не очень убедителен. Я не думаю, что журналистов удовлетворили его ответы, но полагаю, что он сможет держать прессу на привязи какое-то время. Как ты считаешь?

Гарри фыркнул.

- Я думаю, что Кингсли сделает для этого все, что в его силах, но с глупыми людьми невозможно спорить. Можно попытаться, но это не приведет ни к чему хорошему. Они готовы печатать любой вздор, лишь бы повысить тираж. Если бы решения принимали газетчики, то Волдеморт уничтожил бы всю страну раньше, чем обнаружилось бы, что что-то не так. Там собрались одни идиоты. Как прошел ваш разговор прошлым вечером?

- Не так уж плохо. Он попытался намекнуть, что мог бы обеспечить мне поддержку Министерства… если я предоставлю им полезную информацию. Правда, я таковой не располагаю, но даже если бы она у меня и была… Они вели себя как законченные ублюдки, когда мы со Снейпом пришли к ним. Сейчас у меня не больше информации, чем тогда. А причина, по которой меня, в конце концов, выбросили в Лондоне, заключалась в спешном переезде моих тюремщиков - они старались держаться подальше от тебя. Гайд-Прэтт заподозрил, что его узнали на Диагон Аллее, когда он делал там покупки. Они собрали свои пожитки, затолкали меня на заднее сидение маггловского автомобиля и снялись с места. Я помню только, как МакНейр вытолкнул меня из открытой двери и я упал лицом вниз в сточную канаву. Вот и все. Только имена - ни мест, ни подробностей, которые можно было бы хоть как-то использовать. Возможно, это единственная причина, по которой я жив. Если бы я знал что-то по-настоящему опасное, то они, скорее всего, убили бы меня. Гребаные ублюдки.