Ночь Cтилета-2 - Роман Канушкин

Благотворительность.

Ее сердце продолжало бешено колотиться — что происходит? Ее проверяют? Или…

Она не может рассчитывать ни на какие «или». В ее положении это опасно. Смертельно опасно.

Александра.

Еще одно ваше имя.

Еще одно…

Нитка наконец порвалась. Сейчас надо будет выбрать подходящую вазочку и попросить, чтобы принесли воды, но прежде…

Она снова, испуганно ступая, подошла к окну. Потом поняла, что ей просто необходимо взять себя в руки. Что бы все это ни значило.

А вот теперь привычное место нищего оказалось занятым. И ее в общем-то не очень удивило, что на нем стоял, словно случайно задержавшись, человек, десять минут назад подаривший ей такой трогательный букетик незабудок.

Человек в забавной, похожей на кожаную тюбетейку, шапочке, пишущий большую статью о благотворительности.

Еще одно…

Она стояла у окна, боясь пошевелиться. Человек внизу курил. Потом вдруг медленно обернулся, словно случайно поднял голову и… улыбнулся. Она застыла, будто парализованная. И хоть она все прекрасно знала о зеркальных отражающих свойствах этих окон, ей показалось, что стоящий внизу человек видит ее. И этот странный, еле уловимый, то ли издевательский, то ли приветственный жест предназначен именно ей.

Она отступила от окна. Посмотрела на лежащие на столе незабудки.

— Три дня, — почти неслышно произнесла она. — Только три дня.

3. И голоса, и пальцы имеют отпечатки (I)

— У меня есть люди на Зубовской, — произнесла шефиня. Она сделала небольшую затяжку, огонек быстро побежал по длинной сигарете «Eve» с фильтром в цветочек, пепельный столбик угрожающе накренился. — Любую экспертизу провести.

Есть еще частная фирма.

Игнат Воронов пододвинул шефине пепельницу.

— Не надо, Светлана Андреевна. Спасибо.

— Тебе теперь везде будут утечки мерещиться?

— И это тоже. И потом, я не уверен, что у них имеется необходимое оборудование. Мне нужно сделать все очень быстро и очень конфиденциально. Без шума. Без волокиты.

— И тебе есть куда обратиться? Насколько я понимаю, здесь нужен очень, — она сделала ударение на последнем слове, — мощный компьютер, не говоря уже о спецоборудовании.

— Там, куда я обращусь, есть все.

— Это туда, — шефиня улыбнулась, — где ты баранку крутил?

— Можно сказать, что так, — ответил Игнат без улыбки.

Светлана Андреевна наконец стряхнула пепел, легонько постучав по сигарете указательным пальцем; у нее были очень красивые руки, холеные ногти, покрытые темным лаком, элегантный деловой костюм из светлого льна и кожаная сумочка с круглой ручкой Chanel, о цене которой Игнат пытался не думать.

Некоторое время назад именно из этой сумочки шефиня извлекла листок бумаги, предложив им взглянуть на кое-что любопытное. Это был факс, и Светлана Андреевна объяснила им, что, оказывается, они видят на этом факсе.

— Откуда? — произнес Игнат, на какое-то время почувствовав, что мысли в его голове начали разбегаться по каким-то совершенно неуправляемым траекториям.

— Долгая история, — Светлана Андреевна кивнула, — но объясню. Любаню мою, конечно, помнишь?

— «Кто не знает Любочки»?

— Верно, мой секретарь.

— Конечно.

— Значит, и мужика ейного помнишь?

— Этого — молод и хорош? На «лексусе»?

— На «лексусе». — Шефиня утвердительно кивнула.

— Он ведь… — мысли Игната наконец стали упорядочиваться, выстраиваться в некоторую цепочку, — он ведь из «Континента».

— Он не просто из «Континента». Он ее ближайший друг, — шефиня указала на факс, — старинный деловой партнер, и… он ее доверенное лицо.

Личного секретаря-референта Светланы Андреевны звали Любой. «Кто не знает Любочки», — шутили про нее в охранном агентстве «Шерлок», потому что нравилась ей эта песенка группы «Маша и медведи» и потому что девушкой Люба была видной. Только мужская половина «Шерлока» знала, что «подкатывать» к милой и доброжелательной Любочке вроде как бесполезно. Частенько за ней заезжал на «лексусе» тот еще паренек. «И молод и хорош», — сказала про него Светлана Андреевна. В «Шерлоке» было известно про «типа из „лексуса“, что вроде бы он из „Континента“. Звали его Андреем.

— Именно поэтому я тебя и ищу который день, — продолжала шефиня, — спасибо Борисычу, помог.

Светлана Андреевна перевела взгляд на Лютого и произнесла:

— Ну так что, ценная у меня информация?

Лютый ей лишь вежливо улыбнулся.

— Воронов, — сказала шефиня, — если мы заключаем с вами джентльменское соглашение, то я продолжаю. У меня здесь есть свой интерес. Если нет, я поворачиваюсь и уезжаю. Факс дарю вам.

— Это, — Лютый указал на факс, — пришло с Петровки?

Шефиня улыбнулась и неопределенно помахала сигаретой.

— Я не лезу в чужие дела! — Лютый поднял свои крупные ладони, как бы отодвигая от себя невидимую стену. — Только похоже, что именно эту информацию нам пытались продать несколько дней назад.

Игнат кивнул.

— Скажем так, — мягко произнесла шефиня, — у меня есть свои информаторы. Воронов, дело того стоит: я предлагаю тебе партнерство. Понимаешь?

Цена не так высока. Сейчас я полезнее вам, чем вы мне. Считай, что я умело воспользовалась обстоятельствами.

— Координируем наши действия?

— Нет. — Шефиня быстрым движением затушила в пепельнице сигарету. — Мы не просто координируем действия. Мы действуем совместно. Я же говорю, у меня здесь свой интерес. Так или иначе. Но если нет — в обиде не буду. Я не маленькая девочка.

Игнат улыбнулся.

— Только советую тебе серьезно все обмозговать, — сказала шефиня.

— Мы, наверное, действительно могли бы быть полезны друг другу, — задумчиво произнес Лютый, — только…

— Надо выложить на стол все, что есть, — закончила за него шефиня. — Согласна. Но только после того, как договоримся.

— Похоже, у нас у всех нет другого выхода? — усмехнулся Игнат.

— Похоже, что так, — произнесла Светлана Андреевна ровным голосом.

Игнат вдруг снова ощутил, что продолжает плыть по воле волн. Плыть сквозь… ночь. И время задаваться вопросами все еще не пришло.

— Хорошо, — произнес Игнат, — я не против. — Он посмотрел на Лютого.

Тот еле заметно кивнул.

Шефиня тут же извлекла вторую сигарету.

— Ну, теперь спрашивайте. Вернее, так: прежде всего вы хотите знать, как и почему это попало ко мне? Верно? Я ведь говорю, что я не маленькая девочка. — Она прикурила от изящной зажигалки «Ronson». — Уже некоторое время любая интересная информация, касаемая «Континента», не проходит мимо меня. — Шефиня чуть повернула перед собой лежащий на низком стеклянном столике лист бумаги — странный факс… — Красивая она, — произнесла Светлана Андреевна, глядя на факсимильную фотографию. — Трудно поверить, что… — Она пожала плечами. — Несколько месяцев назад «Шерлок» заключил очень крупный контракт. По настоянию заказчика о нем знал только лишь ограниченный круг людей. Но теперь… — шефиня снова взглянула на факс, — Андрей, Вика… теперь я уже не знаю. Несколько месяцев назад Вика поручила мне расследовать обстоятельства убийства ее мужа.

Много-много лет назад Игнат Воронов, находясь в высокогорном поселке Домбай, наблюдал, как изо дня в день рос снежный ком, обрушившийся потом небывалой по мощи Кладбищенской лавиной. Его друга и проводника-черкеса звали Али, но Игнат называл его Аликом. Алик ему и показал сход, русло этой лавины, заявив, что уже тринадцать лет лавина молчит, не напоминая о себе.

— Почему Кладбищенская? — спросил Игнат.

— Вот смотри, — произнес Али, — когда-то здесь было кладбище. В последний свой сход она накрыла и его, и все постройки. Сильная, собака. Очень сильная.

— И она падает прямо туда? В русло?

— Она сходит здесь — видишь, прорезан лес? Этим молодым деревцам всего тринадцать лет. Перекрывает ущелье и на противоположном склоне ударной волной громадные сосны и пихты срезает, как спички.

— Говорят, в Альпах буржуи укрепляют склоны, чтобы задерживать снег, и сбрасывают лавины, пока они еще совсем слабые. Маленькие. Как дети.

— Вон видишь, уже висит ребенок. Били по нему из пушки. Лавинная служба. Пустое все. — Али указал Игнату на зловеще нависший снежный козырек.

— Почему?

— Холодно. Солнышко. Ночью мороз. Обледенела. — Али покачал головой.

— Достаточно одного хорошего снегопада — этот-то за три дня вырос, — и так грохнет!

— Но ведь в марте, так или иначе, станет тепло…

— Правильно соображаешь. Если раньше, пока еще вполсилы, она не сорвется, может быть большая беда.

Но Кладбищенская лавина не стала ждать до марта. К следующему вечеру начался снегопад. Такой, какого здесь давно не видели. Снежинки валились огромными, с кулак, хлопьями, и весь Домбай покрылся высоченными, в два человеческих роста, сугробами. Зимняя сказка.

Кладбищенская лавина росла, а снегопад продолжался пять дней.