Его величество случай - Ольга Володарская

В кухонной кладовке Аня нашла не только спички, но и карманный фонарик, который был в сто раз лучше свечки. Проверив его (пощелкала кнопкой) и убедившись в том, что он в рабочем состоянии, Аня положила фонарь в сумку. Еще прихватила маленькую лопатку – больших, к сожалению, в кладовке не держали – и пластиковое ведро, чтобы на него взобраться, если не получится дотянуться до верхнего края калитки. Больше ничего полезного Аня не нашла, через кухню вышла на задний двор, осмотрелась. Справа одноэтажный домик, наверное, для прислуги, которой тут нет, слева кирпичная хозяйственная постройка, прямо аллейка, засаженная карликовыми (или просто молодыми) лиственницами, в конце ее та самая калитка, ведущая к озеру.

Повесив потяжелевшую сумку на шею, а ведро на сгиб локтя, Аня потрусила по аллейке.

Калитка была заперта на замок и выше, чем казалась издали, – почти два метра. Так что ведро пригодилось. Аня встала на него, вытянула руки, ухватилась за ее край, повисла, попыталась закинуть ногу на выступ, но промахнулась, больно стукнулась коленом о забор, пискнула, спрыгнула. Переставила ведро, перевесила сумку, опять полезла. На этот раз на выступ нога попала, да только соскользнула, долбанула по ведру, оно упало, а Аня опять повисла, беспомощно суча ногами в воздухе.

Аня разозлилась на себя. Вот что она за размазня такая! Даже для спасения собственной жизни не может постараться! Злость придала сил, Аня опять вцепилась в край калитки, уперла ногу в забор, подтянулась, даже смогла подняться немного – один локоть вырвался за пределы территории, – но и только…

Вдруг позади себя Аня услышала странный звук, похожий на скрип снега под подошвами сапог. Она стекла обратно на свой пластиковый помост, обернулась и чуть не умерла от страха… По аллейке бежал охранник. Огромный, красномордый, в камуфлированной куртке, больших, подшитых кожей валенках, с кобурой на поясе и дубинкой в руке – просто Терминатор а-ля рус…

Значит, он пялился не в телевизор, а в монитор! И территория просматривается!

Первой мыслью было сдаться, второй – покончить жизнь самоубийством, сделав харакири ворованной лопаткой, третьей – бежать. Повинуясь третьему импульсу, Анино тело сгруппировалось и, к удивлению, буквально взлетело наверх.

Не прошло и минуты, как Аня неслась вдоль забора к дороге.

Добежала. Обернулась, чтобы проверить, не гонятся ли за ней. Вроде чисто!

«Оторвалась», – с гордостью подумала Аня и дунула по шоссе в сторону железной дороги.

Хоть тут повезло! Она оказалась всего в пятнадцати минутах бега, самое же удивительное, что это была не просто ветка железнодорожного полотна, это была станция «…1 км». Какой именно километр, разобрать невозможно, поскольку покосившуюся вывеску на столбе почти сплошь исписали матерными словами аборигены. На этом везение не закончилось – стоило Ане взбежать на пустынную платформу, как совсем близко просвистел гудок: низкий, протяжный. Значит, идет электричка – товарные и пассажирские издают более резкие звуки.

Электричка (а это была именно она) остановилась, двери раскрылись, Аня вскочила в тамбур, глянула через стекло в вагон: народу было много, но свободные места имелись. Она прошла внутрь, примостилась на первую попавшуюся лавочку и обратилась к соседке, пожилой женщине в фуфайке:

– До Москвы далеко?

– Не очень, – почему-то рассмеялась соседка.

– А сколько остановок?

– Пять-шесть, только в обратную сторону…

Аня застонала – все ее сегодняшнее везение псу (или зарытой под будкой собаке) под хвост. Судьба-злодейка перекрыла кран фарта, решив, что и так выдала его больше, чем за предыдущие двадцать три года… Значит, не видать ей Клюевки, не видать!

– Эх, не видать мне Клюевки! – вслух повторила она.

– Так тебе в Москву или в Клюевку? – среагировала на ее реплику соседка.

– А что?

– Если в Клюевку, то тебе через четыре остановки выходить…

Ах, зря Аня на судьбу наговаривала, не кончилось ее везение на полпути! Согреваемая этой мыслью, девушка выскочила в тамбур – ей всегда казалось, что, когда сидишь, время тянется медленнее.

И вот поезд наконец остановился на станции Клюевка. Аня не только извелась от нетерпения, но и наглоталась вонючего сигаретного дыма, выдыхаемого двумя мужскими глотками – несмотря на запрет, мужики смолили в тамбуре без всякой боязни.

Выйдя на платформу, Аня огляделась: где находится кооператив, она понятия не имела, но надеялась, что не очень далеко от станции. Однако в обозреваемых окрестностях были только аккуратные частные дома, совсем не похожие на садовые дачки. Значит, надо немного пройти в глубь деревни: либо она наткнется на «Усадьбу», либо спросит у кого.

Аня спустилась с платформы, свернула в первый попавшийся проулок и вышла по нему к замерзшей речушке с хлипким мостиком. Аккуратно перейдя по нему на другой берег, она двинулась по протоптанной дорожке дальше. Завернув за заброшенную трансформаторную будку, Аня остановилась – перед ней вырос забор из колючей проволоки. Столбы, на которых проволока держалась, через один были повалены, стоявшие же поражали своей трухлявостью. За забором виднелись такие же запущенные (некоторые без дверей и почти все без окон) домушки. Кое-где из снега торчали ржавые бочки, остовы теплиц…

Видимо, это и был садовый кооператив «Усадьба», заброшенный несколько лет назад.

Сергей

«Волчье логово» выглядело до смешного уютно. Это был не громадный, зубчато-башенный замок мафиози, не помпезный дворец богача, а миленький домик пожилого человека, который мечтает о безмятежной старости в тиши и покое. Сравнительно небольшое строение в старорусском стиле с узорчатыми наличниками на окнах и высоким крыльцом с козырьком, поддерживаемым резными деревянными колоннами. Внутри тоже все было просто: удобная мебель без инкрустаций, перламутра, позолоты, спокойных цветов ковры, вместо модных ныне настенных светильников торшеры, много комнатных цветов, пуфиков, подушечек. Сам хозяин, встретивший Сергея у двери, был под стать жилищу: уютный толстячок в махровом халате и плюшевых тапках… Даже не верилось, что жесткий сумрачный мужчина в супердорогом костюме, охраняемый целым взводом братков, и этот Санта-Клаус одно и то же лицо…

– Ты извини меня за такое облачение, – виновато сказал Вульф, когда Сергей прошел в гостиную и уселся в широченное кресло, рассчитанное на очень крупного человека. – Но я всегда так по дому хожу, мне костюмы знаешь как надоели… Тесно мне в них, хоть и шью их в Италии у лучших портных…

– Ничего… Я сам дома в трениках и майке хожу.

Эдуард опустил свое тучное тело в кресло, оно легко вошло между подлокотниками, еще и место осталось, сразу видно, что мебель сделана по спецзаказу. Как только он устроился, в комнату впорхнула необыкновенной красоты брюнетка в дорогой шубке, подлетела к Вульфу, чмокнула его в небритую щеку и с явным армянским акцентом защебетала:

– Эдюшик, я убегаю, у меня через час занятие в тренажерке, потом солярий и криомассаж. Освобожусь только к вечеру…

– Ладно, ладно, беги…

– Ты отведешь меня сегодня в тот ресторан, про который я тебе говорила?

– А про какой ты говорила?

– Эдюша, – надула губки она. – Ты совсем не прислушиваешься к моим словам… Я ведь вчера весь вечер тебе про него пела! Такой шикарный! Моя подруга Алечка была там, и Зинок тоже, и обе в жутком восторге, там подают обалденные блинчики с икрой….

– Вспомнил! – поспешил остановить ее щебетню Вульф. – Ресторан называется «Валенки».

– «Лапти»…

– Да какая, к черту, разница!

– Большая! В лаптях ходили летом, а в валенках зимой, – назидательно проговорила красавица, на полном серьезе считающая, что открыла для Эдуарда что-то новое. – И вечером мы идем с тобой в «Лапти».

– Хорошо, Каринэ, пойдем, куда скажешь! Хоть в «Лапти», хоть в «Калоши», хоть во «Французские сапожки»!

– Премию «Золотая калоша» будут вручать летом, и туда мы с тобой обязательно пойдем, там будут все сливки общества… А про «Французские сапожки» я не слышала… – Она закусила пальчик. – Это новый ресторан?

Вульф вместо ответа шлепнул девушку пониже спины, подтолкнув к выходу.

– Да, да, я убегаю, – хихикнула она. – Но про «Французские сапожки» ты мне обязательно должен рассказать!

Когда девушка выпорхнула из гостиной, Вульф сказал со смешком:

– Дура-дурой, но какая красавица!

– В женской глупости тоже есть своя прелесть, – глубокомысленно заметил Сергей.

– Да какая там прелесть! Один геморрой! Объяснять ей все надо, разжевывать… То, что другая с полуслова понимает, до нее на третьи сутки доходит… – Он шумно выдохнул. – Но беда в том, что те, кто меня понимает, весят под центнер, не эпилируют ноги, не красят волосы и, по ходу, не пользуются дезодорантом…

– Какую страшную картину ты нарисовал, – не сдержал смеха Сергей.