Английский подснежник - Паола Маршалл

Но как приятно было проводить время в праздности среди красот Мурингса, не такого величественного, как Маркендейл. Каждый по своему наслаждался этой маленькой передышкой.

Коби валялся на солнышке, надвинув на лицо панаму и рассуждал. Обо всем. О неожиданном успехе в обществе и дружбе с принцем Уэльским. О сэре Рэтклиффе, избежавшем наказания и продолжающем свои развлечения.

Он думал об упрямом Уокере и его чертовой неподкупности… но при всей своей честности он готов пойти на любую хитрость, чтобы поймать преступника! «Он сам не понимает, насколько мы похожи, — мрачно подумал Коби. — Мы оба живем по собственным законам».

Он попытался выбросить из головы Уокера и сэра Рэтклиффа, и задумался о Дине. Как ни странно, его чувства к ней менялись с каждым днем.

Коби выручил ее из беды: в то время он не испытывал к ней ни любви, ни влечения. И все же… день за днем, живя рядом с ней, даже до того, как она изменилась и расцвела, он начал замечать в себе какие-то странные перемены.

Что это за новые чувства? Сначала Коби думал, что это желание защитить: защитить девушку, при всей своей очаровательной невинности, обладающую острым и язвительным умом. Он приобщил ее к плотским удовольствиям, но его отношение к ней не ограничивалось одной лишь похотью. Нет, это было нечто большее.

Коби не понимал природу этого чувства. Была ли это любовь? Если да, то какая-то новая, потому что к Сюзанне он относился иначе. Это была не любовь, а поверхностное детское увлечение, не сравнимое со сложным чувством, которое пробудила в нем Дина.

Он сел, сдвинул шляпу на затылок и взглянул на очаровательный сад, где Дина прогуливалась со своей матерью.

Нет, он не хотел этого. Не хотел подчиняться этому чувству. Ведь любовь — это обязательства, это зависимость от любимого человека, а ему это не нужно. Он десять лет лелеял свое одиночество, а полюбить Дину — все равно что разрушить стену, которую он возводил долгие годы.

Давным-давно, в жаркой пустыне он чудом избежал мученической смерти. Его привели к этому любовь и дружба, и тогда Коби поклялся, что если выживет, то никогда больше не станет ни от кого зависеть. Он будет жить исключительно для себя. А если и захочет кому-то помочь, то только на своих условиях…

Так что же он натворил? Купил себе жену и вдруг обнаружил, что этот почти случайный поступок изменил его внутренний мир, его тщательно спланированное будущее. Он перестал быть хозяином своей судьбы, и блуждал по неизведанным тропам, не догадываясь, куда они приведут.

Коби покачал головой и снова улегся на травку. «Если много думать, можно сойти с ума», — сказал ему кто-то… но кто? Быть может, надо попытаться… хоть бы на какое-то время… не думать. Медленно, медленно, он вводил себя в транс, хотя и знал, что после пробуждения все его проблемы останутся с ним…

Дина поговорила по душам со своей мамой, вдыхая ароматы того самого сада, где весной Коби жестоко с ней обошелся. Казалось, с тех прошли не несколько месяцев, а целая жизнь.

— Ты счастлива? — спросила мама. — Ты кажешься счастливой.

Дина задумалась на мгновение.

— Думаю, да. Может, не совсем, но разве бывает безоблачное счастье?

Она размышляла о Коби и о своем желании пробудить в нем ответную любовь. Конечно, логично было предположить, что ее любовь порождена благодарностью. Следовательно, чтобы Коби полюбил ее, она должна оказать ему какую-то услугу. Но что она, беспомощная Дина Грант, в девичестве Фревилль, способна сделать для такого сильного мужчины, как ее муж?

Вряд ли она могла поделиться своими мыслями с матерью.

— Верно, — сказала мама и задумчиво добавила, — Виолетта говорит, что ты стала «гвоздем сезона». Ты меня удивила… хотя сейчас, глядя на тебя, я уже не удивляюсь.

— Странно, да? — со смехом ответила Дина. — Сама не знаю, нравится ли мне это. Люди на стулья вставали, чтобы поглазеть на меня. Не такая уж я и красавица.

— Ты другая, — заметила мать. — А люди всегда падки на новизну.

— И ни на кого не похожа, — подхватила Дина. — Думаю, я добилась бы еще большего успеха, если бы у меня были две головы!

— Виолетта говорит, что в газетных киосках продаются твои фотографии. Не думала, что ты на это согласишься.

— Я и не соглашалась. Какой-то фотограф сделал снимок на яхте в Хенлее… на мне была шляпа, украшенная подснежниками. А затем в киосках появилась открытка с надписью «Английский подснежник». Коби хотел поднять скандал, но потом передумал. Сказал, что Виолетта сгорит от зависти.

— Вот и молодец, — одобрила мама. — Виолетту время от времени надо опускать с неба на землю, для ее же пользы. Мы с Рейнсборо слишком избаловали ее в детстве. Тебя я воспитывала по-другому.

— Это уж точно, — снова засмеялась Дина. — Строго, но с любовью… совсем как Коби.

— Ты счастлива с ним? Должно быть, ты…

— После всего, что он для меня сделал? Нет, я люблю его не за это. Есть дюжина других причин.

— А принц? Виолетта говорит, что вы стали его фаворитами. Он лишнего себе не позволяет?

— Нет. Видишь ли, ему нравятся женщины постарше… и покрупнее. По-моему, он относится ко мне, как к дочери. А мужа он ценит за то, что Коби — деятельный американец, который выглядит и разговаривает, словно английский джентльмен. Вместе мы пара уродцев.

Мама расхохоталась.

— Вот теперь я вижу, в чем причина твоего успеха, дорогая. А теперь прости меня, но я вернусь в дом. С возрастом мне все труднее переносить жару.

Дина порывисто чмокнула маму в щеку.

— Я так рада, что Виолетта тебя пригласила. Я еще погуляю.

Она проводила маму взглядом и направилась в глубь сада. Коби лежал на лужайке под ивой, надвинув шляпу на глаза. Дина не стала его беспокоить. Иногда ему хотелось побыть в одиночестве… как ей сейчас.

Девушка уселась на траву и огляделась по сторонам. Как и Коби она задумалась о жизни. В своих чувствах Дина не сомневалась: она любила мужа, несмотря на все его недостатки, и любила страстно.

Но любит ли он ее? Трудный вопрос.

Возможно, он просто ее пожалел… а жалость часто путают с любовью. Но Дина хотела от него не жалости, а чувства, равного по силе ее любви. Наверное, терпение поможет ей завоевать любовь Коби.

«Терпение, — сказала она себе. — Всю свою жизнь я училась быть терпеливой, так что мне это будет нетрудно».

На краю грядки с чабрецом росла одинокая ромашка. Дина вспомнила о своих парижских размышлениях. В предместье Сен-Жермен ромашки не росли. Но в Мурингсе, где она страдала и где встретила мужчину, которого полюбила до боли, нашлась ромашка… всего одна.

Последняя ромашка.

Может, это знак свыше?

Дина сорвала цветок и, оглянувшись на лежащего на солнце Коби, принялась обрывать лепестки.