Счастье - Ким Чжэгю

— Юсон, что с вами? — Чо Гёнгу быстро подхватил врача. Кто-то подставил стул. Дин Юсона усадили.

Он сидел с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться.

— Юсон! Юсон, очнитесь! — растерявшаяся Гу Бонхи тормошила врача за плечо.

Сквозь затуманенное сознание Дин Юсон слышал голоса Чо Гёнгу и Гу Бонхи, он отчаянно боролся, чтобы прийти в себя, но плоть не подчинялась воле.

— Юсон, отдохните немножко. Я продолжу операцию. Товарищ Рё Инчже, помогите доктору, дайте ему успокоительное.

Чо Гёнгу занял место Дин Юсона. В это время зазвенел телефонный аппарат на столике в углу операционной.

Рё Инчже торопливо подошел и снял трубку.

— Ал-ло? Это профессор? Да… Начали… Но…

При последнем слове Рё Инчже, словно не желая, чтобы тот продолжал, Дин Юсон резко вскинул голову и встал.

— Все уже прошло, — сказал он Чо Гёнгу и снова взялся за скальпель.

Повесив трубку, Рё Инчже подошел к Чо Гёнгу.

— Звонил профессор. Интересуется ходом операции, — тихо сообщил он.

Чо Гёнгу ничего не ответил, он подошел к Дин Юсону, который в это время вырезал пластинками губчатую костную ткань из подвздошной кости, стараясь, чтобы полоски получались длинными и узкими. Вырезанные полоски он тут же погружал в раствор пенициллина. Рана, откуда была извлечена костная ткань, была быстро зашита. Аналогичным образом была извлечена костная ткань и из правой подвздошной кости.

Теперь хирургу предстояла самая ответственная работа — операция на поврежденной бедренной кости. Дин Юсон неоднократно изучал этот участок, однако реальная картина, которую он увидит после вскрытия, может оказаться несколько иной, возможны сюрпризы, так как нога не раз подвергалась хирургическому вмешательству.

Он еще раз взглянул на рентгеновские снимки, висевшие на стеклах окон, и приступил к операции, физически ощущая устремленные на него напряженные взгляды коллег.

Рё Инчже стоял рядом с Дин Юсоном и, затаив дыхание, наблюдал за действиями хирурга. Его лицо выражало и сомнение и неверие. «Как можно такое серьезное повреждение исправить хрупкими кусочками губчатой костной ткани? — размышлял он про себя. — Решиться на операцию, которую еще не делал ни один врач в нашей стране… Жаль несчастную девушку. Выживет ли она?» Он признавал незаурядные способности Дин Юсона-хирурга, но неверие в благополучный исход операции ни на секунду не оставляло его. Ведь и профессор неспроста интересовался ходом операции.

Присутствие большого числа людей в операционной нервировало Дин Юсона, хотя он и старался не обращать на них внимания. И когда он сделал прямой разрез и вскрыл кость, он уже полностью был охвачен профессиональной сосредоточенностью, никого не видя и не слыша. Работал Дин Юсон мастерски, он словно демонстрировал весь свой опыт, накопленный за годы работы на фронте. Его умелые руки двигались изящно и точно. Рана оставалась чистой, ни капли крови не пролилось за ее пределы. Он оперировал осторожно, но в то же время смело. Удалил старые рубцы, стараясь не касаться живой костной ткани и кровеносных сосудов. Обнажился поврежденный участок бедренной кости. Верхние и нижние части кости на месте ранения сильно уплотнились и выглядели неестественно деформированными. Предположения Дин Юсона подтвердились. По возможности оберегая костное тело, он удалил уплотнения, чтобы обнажить здоровые участки кости. Затем, на определенное расстояние увеличив интервал между очищенными участками, он соединил эти две части специальным металлическим стержнем и тем самым восстановил первоначальную длину ноги.

— Давление? — резко спросил увлеченный операцией Дин Юсон.

— Сто десять на восемьдесят.

— Дыхание?

— Хорошее.

— Пульс?

— Нормальный.

— Не прекращайте переливание крови, — уже спокойнее сказал Дин Юсон. Он распрямил спину и, взяв протянутый ему операционной сестрой пропитанный спиртом тампон, вытер руки.

Тем временем другая медсестра марлевой салфеткой вытерла вспотевшее лицо врача.

— Спасибо, — поблагодарил Дин Юсон и снова наклонился над операционным столом.

Теперь хирург приступил к пересадке пластинок губчатой костной ткани. Он строго следовал методике, разработанной им самим. Пространство вокруг металлического стержня, соединявшего два конца бедренной кости, он аккуратно и плотно обкладывал извлеченными пластинками губчатой костной ткани, пока оно полностью не заполнилось. А сверху наложил узкие полоски губчатой костной ткани таким образом, чтобы они как бы соединяли две разъединенные части большой бедренной кости. Место трансплантации получилось несколько толще, чем сама бедренная кость.

Операция достигла кульминации. Крупные капли пота текли струйками с лица Дин Юсона за воротник рубашки. Покрылись испариной лица и Гу Бонхи и Мун Донъира. Медсестра ходила от одного врача к другому, вытирая им лица марлевой салфеткой. Если сестра не поспевала, Дин Юсон вытирал лицо о плечо Мун Донъира…

Наконец операция закончилась… Теперь оперированное место на бедренной кости выглядело так, будто на кость надели муфту. Дин Юсон стал зашивать рану. В общей сложности операция длилась около четырех часов. Наверное, такую операцию можно делать и за два часа, но, поскольку это была первая операция на человеке, врач не считался со временем — все делал медленно, но аккуратно и тщательно, отдавая этой операции всю теплоту своего сердца. И тем не менее Дин Юсон не был спокоен. Ему казалось, что он упустил что-то важное, что-то сделал не так. Он ни на минуту не отходил от Сор Окчу, пока ей накладывали гипс, пока не увезли в палату.

Сор Окчу и в палате продолжала спать, наркоз еще действовал. Гу Бонхи следила за переливанием крови. Дин Юсон пришел в палату вслед за Гу Бонхи, он измерил кровяное давление, пощупал пульс. Температура и дыхание держались в пределах нормы. С трогательной нежностью разглядывал он лицо безмятежно спящей девушки. Сколько же она перенесла физических и душевных страданий из-за своего увечья. И еще предстоит немало помучиться. Ему хотелось плакать. Стараясь не выдавать волнения, он взял стул и сел рядом с кроватью. И снова устремил взгляд на девушку.

Лицо Сор Окчу было бледным, видно, сказалась потеря крови во время операции. Как она повзрослела и возмужала с тех пор, как они познакомились. И перенесенные страдания оставили свой след. Но все равно она была для него самой красивой женщиной на свете.

Прошло немногим более тридцати минут. Гримаса боли исказила лицо Сор Окчу, девушка глубоко втянула воздух и в испуге широко открыла глаза. Она обвела глазами комнату, и ее взгляд встретился с взглядом Дин Юсона. Затем, будто избегая взгляда доктора, она отвела глаза. Ее лицо выражало одновременно и усталость и страдание.

— Окчу, дорогая! — Гу Бонхи бросилась к подруге.

Нелегко было Дин Юсону наблюдать за этой сценой, он на некоторое время зажмурился, потом снова посмотрел на Сор Окчу. Влажные глаза девушки преданно смотрели на него.

— То-ва-рищ… во-ен-вра-ач… — зашептала Сор Окчу. Может быть, этими словами она пыталась выразить радость возвращения к жизни, но у нее не хватило сил закончить фразу.

— Окчу, как вы себя чувствуете? Вам плохо?

Проглатывая подступивший к горлу комок, Дин Юсон сжал руку девушки. Сор Окчу ничего не ответила, только отрицательно покачала головой. Стало тихо. Гу Бонхи, боясь нарушить молчание, не шелохнувшись стояла на коленях у постели больной.

Спустя какое-то время Сор Окчу чуть приоткрыла глаза, пошевелила губами и тихим голосом сказала:

— Товарищ военврач, как бы опять заснуть… — Девушка медленно смежила веки.

— Да. Я понимаю. Вам сейчас очень больно. Постарайтесь уснуть, — сказал Дин Юсон и, обращаясь к Гу Бонхи, распорядился: — Бонхи, пожалуйста, морфий… — Он взял у санитарки марлевую салфетку, смочил ее водой и положил на лоб девушки.

9

Рё Инчже провел день в душевном смятении. Его навязчиво преследовали мысли о Дин Юсоне и Сор Окчу… Что за люди! Какое благородство выказала Сор Окчу, согласившись первой лечь на операцию, чтобы на пей испытали этот новый метод. А как она верит в успех! А Дин Юсон! Сколько надо иметь мужества, чтобы решиться рискнуть жизнью любимой девушки!.. Перед ним беспрестанно мелькали лица то Сор Окчу, то Дин Юсона. II он не мог обрести спокойствия.

Нет, ему не суждено быть таким. Эти люди другого качества, поколение, воспитанное новым социальным строем…

Рё Инчже не мог не заметить, что в последние годы в соответствии с требованиями времени люди отдавали своей работе максимум физических и нравственных сил. И его не раз волновал вопрос: а сумеет ли он, Рё Инчже, быть на уровне современных задач? С приходом Дин Юсона, Гу Бонхи и Чо Гёнгу жизнь клиники обретала все более динамичный характер. Но он — это Рё Инчже ясно чувствовал — отстает от ее ритма. Вот и сегодня он попробовал представить себе, готов ли он на такие возвышенные поступки, такое самопожертвование, на какое пошли и Сор Окчу, и Дин Юсон, и понял, что не готов. И он стал противен самому себе. А какая удивительно романтичная любовь, закаленная в революционных боях, связывает этих молодых людей! Как же им не завидовать!