Лоредана - Лауро Мартинес

Бернардо сказал нам, что желание избежать сплетен и страх перед тем, что в будущем мальчика могут лишить состояния, побудили его двадцать восемь лет назад изменить имя сына вскоре после рождения. Он также, в интересах семьи, не хотел, чтобы мальчик знал что-либо о своих родителях… Относительно родителей Орсо были сообщены некоторые общие сведения, но он умер, ничего и не узнав о своем настоящем имени и об отце с матерью.

После того как Бернардо решил, что юноша должен принести монашеский обет, он предоставил все остальные распоряжения Витторе Маффею, и хотя не имел особых возражений против пребывания брата Орсо в Венеции, поначалу желал, чтобы тот жил за границей. Бернардо ничего не знал о присутствии монаха в Венеции до тех пор, пока не открылись катастрофические обстоятельства. Отец и сын ни разу не встречались, поскольку после смерти матери Орсо Бернардо поклялся никогда более не видеть ребенка. Господь и фортуна наказали его, заставив взглянуть в лицо взрослого мужчины.

Когда племянница Бернардо, госпожа Квирина, находилась при смерти и Орсо призвали обеспечить ее духовный покой, от кого исходило приглашение? Бернардо не смог пролить света на этот вопрос, как не смог и его брат, великолепный сир Антонио, для которого монах был просто доминиканцем… однако за этим приглашением, кажется, стоит какая-то связь между братом Орсо и Лореданами. Но кто мог знать об этом, кроме самого Бернардо и его поверенного, Витторе Маффея? Монахи Сан-Доменико-ди-Кастелло, через которых брат Орсо получил приглашение к госпоже Квирине, могли бы рассказать нам что-нибудь, но и они хранят молчание…

Мы рассмотрели утверждение монаха о том, что его пособники в Третьем Городе знали о его венецианском происхождении и благородной крови. Мы объясняем это тем, что он лгал, дабы окружить себя ореолом таинственности. Но если в этом утверждении есть хоть крупица правды, нам предстоит выяснить, каким образом те, кто руководил Третьим Городом в период его становления, оказались посвященными в детали, которые мы сами смогли получить лишь в ходе тщательнейшего расследования. Обстоятельства указывают на человека, имевшего доступ к документам Бернардо и его поверенного, Маффея. Можно ли утверждать на основании этого, что оба этих господина попадают под подозрение? Что они сами могли быть участниками дьявольского Третьего Города? И что они потворствовали организации нечестивого паломничества брата Орсо в Святую Землю с тем, чтобы подготовить его сознание к предстоящей резне? Боже упаси! Ибо тогда никто из нас не сможет остаться вне подозрений, нам придется опасаться того, что наши смертельные враги присутствуют сейчас в этих самых комнатах. С тем же успехом мы могли бы перестать спать по ночам и вооружиться против наших ближайших друзей и родственников.

Мы подошли к самой печальной части сегодняшнего дела: к аресту нашего коллеги Бернардо ди Франческо Лоредана. Имя и деятельность брата Орсо Венето впервые привлекли внимание Десяти шесть недель назад. Никто из нас не помнит выражения лица Бернардо в этот момент, когда, словно молния, его поразило страшное открытие: его внебрачный сын находился в Венеции и стоял во главе заговора. В то время у нас не было никаких причин замечать это выражение. Однако он напомнил нам, что приступ болезни, вызванный этим сообщением, заставил его покинуть это помещение уже через час. По ходу событий он день за днем хранил свою тайну. Он присутствовал на всех допросах. Он слышал, как мы спрашивали монаха о месте его рождения, и понимал, что мы полны решимости установить его. Нашей естественной целью было углубить понимание заговора против республики. Но Бернардо не пришел к нам, даже во имя Венеции, и не раскрыл нужные нам факты. Нет, он признался во всем лишь несколько часов назад, потрясенный преступлениями брата Орсо и его кровосмесительной связью с госпожой Лореданой, но ничто не могло заставить его открыть секрет раньше, и он молился о сохранении своей тайны… Принимая все это во внимание, мы изгоняем Бернардо Лоредана на остров Корфу на пять лет. Поскольку ему уже шестьдесят восемь, это суровый приговор. Богатый фонд, учрежденный для брата Орсо, будет, безусловно, конфискован.

Вы захотите узнать, как мы предлагаем поступить с Витторе Маффеем, поверенным Бернардо. Наше расследование продолжается. Мы проверяем всех друзей и знакомых Витторе, его личные связи за последние пятнадцать лет. Допрашиваем его слуг и соседей, нынешних и бывших. Ничто подозрительное не ускользнет от нашего внимания. Но эта задача представляется трудной, поскольку, как некоторые из вас знают, Маффея, которому уже семьдесят шесть, в прошлом июне хватил удар. По нашему распоряжению его тщательно обследовали трое врачей. Они подтвердили, что он лишился дара речи и что вся правая часть его тела, от щеки до пятки, полностью парализована.

53. [Фальер. Тайная хроника:]

Унижение и изгнание Бернардо Лоредана замолчали, и это граничит с государственным преступлением… Лореданы сохраняют свою власть, ибо кровные связи, покровительство, браки и давние соглашения связывают их с самыми могущественными семьями города, и слишком много их родственников стоят у руля этой великой республики. Немногие дома смогли бы пережить такую позорную связь с братом Орсо. Даже если сам Бернардо об этом ничего, не знал, именно его деньги обеспечили образование, проекты и гнусное паломничество самого опасного заговорщика за всю историю нашего города. Его племянница несколько месяцев спала с предателем, собственным двоюродным братом и его внебрачным сыном. В довершение всего, являясь членом Совета Десяти в период их борьбы против заговора, он почти семь недель скрывал от них важнейшие детали. И тот же самый Совет приговорил его к пятилетнему изгнанию на соседний Корфу, что за постыдный и смехотворный приговор!

Как один из Фальеров, которые любят свою Венецию даже более, чем это подобает для блага души, я вынужден выступить против Совета Десяти и других руководителей республики. В своих усилиях искоренить Третий Город они столкнулись с самоубийствами, своевременными смертями, странными недугами и потайными соглашениями. И всему этому они не придали внимания из страха. Они испугались жестокого негодования бедной части дворянства, таинственных связей между двумя городами и негромкого голоса святых орденов.

54. [Бернардо Лоредан. Письмо Антонио Лоредану:]

Во имя Господа.

Достопочтенный брат. За несколько минут до того, как я взойду на корабль, направляющийся на остров, когда мы обнимем друг друга в толпе родственников, я положу это письмо тебе в рукав. Прочитав его, ты поспешишь его сжечь, и поступишь правильно.

Осмелюсь ли я написать здесь страшное имя моего Орсо? Да, я хранил свою тайну от Десяти, от тебя, ото всех. Неужели ты веришь, что это не было моим проклятьем? Уже семь недель каждая минута моего бодрствования была душным кошмаром – из тех, в которых бежишь, задыхаешься, сжимаешься, прячешься, чувствуешь страшную тяжесть или умираешь. Ты просыпаешься весь в поту, испуганный и растерянный, сердце твое бьется, и слезы застят взгляд. Только я не просыпаюсь, Антонио, я всегда там, каждую минуту я бегу, задыхаюсь, умираю. Поэтому считай это письмо чудом Божьим. В конце концов, молитва помогает. Кроме того, что еще остается такому, как я, как не молиться?

Когда мой корабль отчалит и наступит ночь, я молюсь о том, чтобы не выбежать на палубу и не броситься в эти воды, чтобы получить освобождение. Я не заслуживаю такого мира, даже на берегу варварской Далмации. Поэтому я попрошу капитана связать меня на ночь. Я не хочу нового позора для семьи. Кажется, мы проклятое поколение.

Из всех людей ты, Антонио, знаешь лучше всех, даже лучше меня, почему изо всех сил я цеплялся за свою тайну: ведь ты, возможно, наш будущий дож, а мы – Лореданы. Таковы были мои причины. Тебе никогда не приходило в голову, что семья – это величайшее из всех наших зол и наш самый глубокий грех? Мы служим дьяволу. Ради Лореданов мы готовы показать Иисусу кукиш. Иногда я ненавижу нас, но ненависть моя не заходит слишком глубоко, ведь я весь пропитан нашим духом.

К тому времени, как я узнал, что Орсо в Венеции, ужасное уже свершилось. Его разоблачили, и, что хуже, они уже бежали с Лореданой. Их арест был только вопросом времени – из-за его голоса и флорентийского произношения. Мое признание тогда только отягчило бы наш позор и унижение. Поэтому я прожевал и проглотил свой секрет и хранил его. Лучше бы я проглотил дерьмо дьявола! Вместо этого я принял самое разумное и взвешенное решение: хранить молчание. Сначала я сделал это, потому что у меня была слабая надежда (признаюсь тебе в этом), что Орсо удастся ускользнуть от стражников, а когда его поймали – из-за своего отчаянного желания, чтобы его настоящее имя и обстоятельства его рождения так и не открылись.