Мозаика Парсифаля - Роберт Ладлэм

Два охранника в униформе находились с внутренней стороны ворот: один из них толкал тяжелые металлические створки, а второй стоял рядом, готовый опустить скобу и повесить замок, который держал в руках. Ворота уже были затворены на три четверти, когда оба сторожа замерли и уставились на мчавшийся к ним мощный грузовик. Вопли клаксона также не прошли мимо их ушей. Искаженные ужасом лица стражей ясно показывали, что они не намерены вставать на пути взбесившейся машины. Человек, толкавший ворота, оставил их, кинулся влево и створка отошла назад, но только совсем немного. Второй, с замком, бросился вправо и нырнул в траву под прикрытие изгороди.

Раздался удар. Грузовик, сорвав ворота с петель, отшвырнул их в крошечную сторожку. Во все стороны брызнуло стекло. Разорванная электропроводка замкнулась, с треском рассыпав голубые и красные искры. Не снижая скорости, Майкл вел машину по полю. Раненое плечо горело. Грузовик вилял по полю. Лишь чудом удалось избежать столкновения с двумя самолетами, стоявшими в тени широкого ангаpa. Он крутанул руль налево, бросив грузовик в ту сторону, куда несколькими минутами раньше двигалась «ланчия».

Ничего. Пусто. Абсолютно пусто! Где же она? Куда могла исчезнуть?

Короткий проблеск огня. Какое-то движение в дальнем конце поля там, за полосой желтых огней северной взлетной полосы, чуть выше последнего ряда неподвижных самолетов. Открылся люк кокпита, на мгновение возникло пятно света и тотчас исчезло. Майкл повернул рулевое колесо направо — кровь из раненого плеча уже проступала сквозь одежду — и повел машину по диагонали через бесконечно длинное поле. Тяжелые, защищенные от капризов погоды лампы лопались под шинами грузовика, мчавшегося к тому темному участку аэродрома, где недавно родилось и мгновенно умерло световое пятно.

Вот он! Это был не реактивный самолет, а двухмоторный винтовой моноплан. Его пропеллеры вдруг пришли в движение, из выхлопных труб выплеснулось пламя. Машина стояла не на полосе; пилоту еще предстояло вывести ее к линии желтых огней на взлетную позицию. Но самолет не двигался. Чего ждет летчик?

«Ланчия». Она находилась позади самолета и справа от него. Свет! Но теперь из автомобиля. Распахнулась дверца, из машины выскочили темные фигуры и бросились к самолету. Вновь открылся люк. Еще одно световое пятно! На долю секунды у Майкла возникла мысль протаранить грузовиком фюзеляж или ближайшее крыло, но он тут же отмел ее. Такой шаг мог быть фатальной ошибкой. Если он случайно заденет топливный бак, самолет мгновенно вспыхнет и взорвется. Майкл повернул грузовик направо и поставил в нескольких ярдах перед самолетом.

— Дженна! Дженна! Стой! Послушай меня!

Она карабкалась в кабину по трапу, подталкиваемая снизу водителем «ланчии». Он тоже взобрался вовнутрь и захлопнул за собой люк. Хейвелок побежал, забыв обо всем на свете. Он обязан остановить Дженну! Самолет развернулся на месте — похожий на темного гротескного баклана. «Ланчия» больше не загораживала ему путь!

Из тьмы последовал удар, приглушенный и в то же время многократно усиленный потоком воздуха от бешено вращающихся винтов. Его голова вернулась назад, колени подогнулись, кровь пропитала волосы выше левого виска. Майкл упал на колени и, чтобы не свалиться окончательно, уперся руками о землю. Не в силах двигаться, он провожал глазами окно на движущемся самолете. Свет в кабине не гас несколько секунд, и Майкл мог видеть за стеклом ее лицо. Она смотрела прямо на него. Этот взгляд он не забудет до конца дней... если, конечно, останется жив. На него обрушился еще один удар тяжелым тупым предметом. На этот раз по затылку.

Майкл уже не мог думать о ней, думать о том, что он только что увидел. Он услышал вой сирен над полем, видел лучи прожекторов, мечущиеся по взлетной полосе; слепил глаза блеск металла в те мгновения, когда самолет ускорял движение вдоль желтого пунктира огней. Человек, нанесший ему два удара, бежал к «ланчии».

Он должен встать! Заставить себя двигаться! Иначе погибнет и никогда не увидит ее. С огромным трудом он поднялся на ноги, достал из-за борта пиджака «ламу» и дважды выстрелил, но не в человека, вскочившего на место водителя, а поверх крыши машины: только что этот человек мог убить Хейвелока, но не убил, и Хейвелок отплатил ему тем же. Его рука слегка дрожала под тяжестью пистолета, яркий свет прожекторов бил в глаза, но он старался изо всех сил завладеть машиной. Третья пуля рикошетом отскочила от кузова. Майкл успел доковылять до окна машины.

— Убирайся, или ты — труп! — заорал он, хватаясь за ручку дверцы. — Слышишь, что я говорю! Убирайся!.. — Хейвелок дернул итальянца, и тот вывалился на траву. Не было ни секунды на вертевшиеся на языке, такие нужные, вопросы — он должен скрыться. Хейвелок вскарабкался на место водителя и захлопнул дверцу. Двигатель уже был на, ходу.

Следующие сорок пять секунд он на огромной скорости зигзагами носился по полю, вводя в заблуждение охрану аэропорта, возникая и исчезая в луче прожектора. Прежде чем добраться до разрушенных ворот, он с десяток раз едва не врезался в стоящие самолеты. «Ланчия» вырвалась за пределы аэродрома. Хейвелок не видел дороги. Он полагался на интуицию и инстинкт.

Перед глазами Майкла все еще стояло лицо Дженны в иллюминаторе движущегося самолета. Он не прочел на нем ни смятения, ни страха, как тогда в Риме. Одну только ненависть.

Холодную, ничем не прикрытую ненависть.

Глава 13

Вначале он ехал на юго-запад в сторону Прованса, а затем свернул точно на юг к побережью в направлении маленького городка Канье-сюр-Мер. В свое время он несколько лет работал в северном Средиземноморье и познакомился с одним врачом, жившим между Канье-сюр-Мер и Антибом. Теперь Майклу срочно требовалась его помощь. Он оторвал рукав рубашки и перевязал рану на плече, что, однако, не предотвратило потери крови. Вся одежда промокла насквозь, и издавала хорошо знакомый ему сладковато-кислый запах. На затылке был простой ушиб — это утешительное заключение ни в коей мере не уменьшало боль, — но рана на голове требовала иглы хирурга. Малейшее прикосновение могло разрушить запекшиеся сгустки и вызвать новое кровотечение.

Ему также требовалась помощь и несколько иного рода, и доктор Анри Саланн был способен ее оказать. Он должен срочно связаться с Мэттиасом, малейшее промедление сейчас было бы полным идиотизмом. Возможно, удастся установить некоторые личности, проанализировав характер приказов и значение кода «Двусмысленность». В общем, первоначальной информации было вполне достаточно. То обстоятельство, что после Коста-Брава Дженна осталась жива, свидетельствует об опаснейшем заговоре. Ведь по всем официальным данным она мертва, в результате его же решения — «исправлению не подлежит». Первую информацию Мэттиас примет такой, какой она поступит от его «приятеля», а остальную сможет отыскать в помеченных черным папках, упрятанных в сейфах тех, кто занимается разработкой стратегии. Прежде всего в сейфе начальника Консульских операций. Хейвелок был не в силах дать ответ на вопрос — «почему», но фактов мог представить более, чем достаточно. Опираясь на них, Мэттиас сможет действовать. Государственный секретарь приступит к делу, а Хейвелок тем временем постарается как можно быстрее добраться до Парижа. Сделать это будет совсем не просто: каждый аэропорт, каждая железнодорожная станция и главная автомагистраль на побережье и в Провансе будут поставлены под наблюдение; и тут Мэттиас ничего не сможет сделать. Не только время, но и все средства связи работают на лжецов. Издавать тайные приказы куда проще, чем их отменять. Их действие распространяется с быстротой чернил на промокательной бумаге. Получившие приказ исчезают из поля зрения, и каждый из них стремится потом получить благодарность за успешное устранение человека с клеймом «не подлежит исправлению».

Через час в Риме станет известно, если, конечно, уже не известно, о событиях на Коль-де-Мулине. В действие введут закодированные телефоны и редко используемые радиочастоты. Будет передано следующее сообщение: «Субъект, не подлежащий исправлению» скрылся; это может нанести нам серьезный ущерб, стоить многих жизней и потери времени. Весь персонал должен находиться в состоянии повышенной готовности; необходимо использовать любые возможности, любые виды оружия. Исходный район Коль-де-Мулине. Максимальный радиус: два часа на автомобиле. Имеются данные о том, что объект ранен. Транспортные средства на последний момент: лишенный особых примет грузовик с мощным двигателем и закрытая «ланчия». Необходимо обнаружить и ликвидировать".

Нет сомнения, что лжецы с Потомака успели связаться с Саланном, но, как это часто случается в сумеречном мире шпионажа, возникают тайные симпатии — они остались в его прошлом мире. О них не имеют понятия ни в Вашингтоне, ни в Риме, ни в Париже, где санкционируют лишь оплату агентов. Только оперативники, работавшие в нужное время и в нужном месте, хорошо узнавали агентов, подобных доктору Анри Саланну, закладывали их имена в банки своей памяти, чтобы, если понадобится, прибегнуть к их помощи. В этом сумеречном мире возникает собственная мораль. Компрометирующие факты и обвинения в адрес секретного агента или событий, с которыми он оказался связан, часто являются результатом ошибки или проявленной им слабости, и в силу этого нет никакой необходимости такого агента ликвидировать.