Я ее забираю (СИ) - Ковалевская Алиса

— Ты просто никчёмный сукин сын, — процедил я, отразив очередную попытку. — Жалкая гнида. — Замахнувшись, врезал ему в скулу. Отлетев к канатам, Матвей повис на них, я же ощутил прокатившуюся от костяшек пальцев по всему телу боль. На кулаке выступила кровь. Запах её, металлический, пряный, разъярил меня ещё сильнее. Я смотрел, как Кондратьев вытирает кровь с разбитого лица и понимал, что если отпущу себя, размажу его нахрен. Нахрен. Так, что ни одной целой кости не останется.

— Кусок дерьма, — выдавил, глядя ему в глаза. — У тебя хоть яйца есть?

Пригнувшись сильнее, он шакалом стал ходить вокруг меня, пытаясь выбрать момент для нападения. Кажется, что-то мужское всё-таки проснулось в нём. Волосы падали на лоб, на рубашке виднелись пятна крови.

Я пристально следил за ним, не спеша нападать первым и, только когда он ринулся ко мне, замахнулся. Зал гудел, перед глазами у меня стояла красная пелена, где-то на краю сознания я слышал звук выстрела, чувствовал тонкие пальцы. Где-то на краю сознания была она. Во всём, что происходило сейчас, была она. Она, чёрт её дери! Её взгляд, её голос, её дыхание и понимание — моя. Что бы нас ни разделяло, что бы ни было в прошлом — моя. И плевать на её брата, плевать на всё! Бок пронзила боль, кулаки ныли. Падла… Понял, куда надо бить и целился именно туда.

— Сука, — новый удар на секунду лишил меня возможности дышать. Матвей, тяжело дыша, отскочил от меня. Лицо его было залито кровью: бровь, скула, разбитые губы. Я поморщился и, недолго думая, саданул его под рёбра. Серия ударов и последний, сбивающий с ног. Мешком повалившись на пол, Кондратьев застонал. Я же, сплюнув под ноги, отвернулся от него и заметил сидящих за столиком Вандора мужчин. Один чуть ниже, второй высокий, крепкий, поджарый. Когда-то, много лет назад, он начинал со мной — такой же голодранец, как и я, выходящий на ринг, чтобы прокормить себя и мать с маленьким братом. Позже наши пути разошлись.

— А вот и гости по твою душу, — глянул на лежащего на полу ублюдка и, кивнув Вандору, сгрёб Матвея за шиворот. Подтащил к краю ринга.

Зал шумел, свистел, надрывался выкриками. Хлеб и зрелище… Поморщившись, я толкнул Кондратьева к подошедшим к рингу мужчинам. Удовлетворения я не испытывал. Чувство было такое, будто на руках осталась грязь, смешанная с моей же собственной кровью. Тварь…

— Таких, как ты, Кондратьев, давить надо при рождении, — процедил напоследок, прежде, чем на запястьях гадёныша защёлкнулись стальные обручи наручников.

— Майор полиции Артемьев, — жёстко сказал мой давний знакомый после того, как с благодарностью и удовлетворением кивнул мне. — Вы можете…

Дальше слушать я не стал. Прижал руку к ноющему боку и, отвернувшись, отошёл к противоположному углу ринга. Шум действовал на нервы, хотелось убраться отсюда и, закрывшись в кабинете, несколько минут просидеть в тишине. В том, что Кондратьев сядет надолго, я не сомневался. Кем бы ни был его папочка, слишком уж далеко он зашёл. Что же, за решёткой его обязательно научат правилам честного боя. Возможно, и ещё кое-каким вещам. Научат, расскажут и покажут.

— Макс, — сканировал зал. — Макс, Макс!

Я в привычном жесте вскинул руку. Обернулся и… Показалось? На миг я заметил в дверях знакомый силуэт. Чёрные волосы, огромные глаза, бронзовая кожа. Ни один удар под дых не смог бы сравниться с тем, что я почувствовал в этот момент. Марика стояла у самого дальнего столика и смотрела на меня, а после, не говоря ни слова, быстро выскользнула в завешанную ширмой дверь.

Единственным моим желанием было броситься за ней, остановить, ухватить за плечи и как следует встряхнуть. Чёрт! Нет, не встряхнуть — впечатать ей в губы поцелуй, прижать к себе и почувствовать её вкус. Но я так и остался стоять на месте.

Из-за столика встали ещё две девушки: одна из них, кажется, была женой Вандора, вторая — та самая маленькая брюнетка, что я видел в прошлый раз. На секунду наши с брюнеткой взгляды встретились. Качнув головой, она, так же, как и Марика скользнула за ширму.

Проклятье! Больше я ничего не замечал: ни стоящего вокруг шума, ни боли в боку. Только силуэт длинноволосой девчонки, исчезающей за чернотой бархатной ширмы. Только её надменно вздёрнутый подбородок и прямая спина.



28

Макс

— Судя по всему, папаше Кондратьева не сегодня, так завтра, придётся ответить на некоторые, скажем так, неудобные вопросы, — развалившийся в кресле напротив меня Вандор покрутил в руке стакан с виски и приподнял его. — Ты преподал этой твари хороший урок, Загорский.

Я молча сделал глоток из своего стакана, встал и подошёл к окну. Видно ничерта не было, только проникающий сквозь приоткрытую створку ночной воздух обдавал кожу приятной прохладой. Плевать мне было и на Кондратьева, и на его отца. Сбитые костяшки кулаков саднило, раздёрганный бок ныл, а внутри царил хаос. Такой же чёрный, что и накрывшая город ночь. Жалел ли я, что в тот вечер, когда Марика пришла ко мне, я выставил её? Да, жалел. Жалел и понимал, что она не из тех, кто так просто прощает и забывает обиды. Но причины у меня были. Давние, вгрызшиеся в самое нутро. Сейчас, глядя на собственное отражение в стекле, я понимал, что всё это давно в прошлом. Ей стоило сказать… Стоило, мать её, сказать с самого начала! Тогда это не резануло бы так остро, не застало меня врасплох. Сестрица Куратова…

— Мои люди выяснили, что он занимался поставкой девочек в питомники, — вновь заговорил Куратов с какой-то особой ожесточённостью. — Понравились лёгкие деньги… мразь, — последнее он буквально процедил.

Я обернулся. Прищурился и отпил ещё виски.

— Марику он тоже собирался продать?

— Нет, — Вандор задумчиво усмехнулся. Закинул ногу на ногу. — Думаю, на её счёт планы у него были более изощрёнными. Но… — ещё одна усмешка. — Как всегда подвела тяга к азартным играм. Вряд ли он рассчитывал проиграться в хлам у тебя в казино. И уж тем более не рассчитывал он на то, что ты заберёшь Марику.

В кабинете повисла тишина. Присев на подоконник, я обдумывал услышанное. Пожалуй, стоило приложить ублюдка сильнее. Посмотрел на тыльную сторону правой ладони и, сжав руку в кулак, поморщился. Однозначно стоило. Захотелось отмотать время обратно и изметелить его так, чтобы живого места не осталось, размазать, как жалкого слизняка, коим он, собственно, и был.

— Никогда не думал, Загорский, — Вандор поднялся с кресла и, взяв бутылку, налил себе ещё порцию виски, — но… спасибо.

Он бросил на меня взгляд, я лишь чуть поморщился и разжал руку. Допил виски снова глянул на Вандора, пытаясь понять, знал ли он о том, что сестра его сегодня была в зале. Знал, сукин сын. Конечно же, знал. Кулаки снова зачесались, до одури захотелось оказаться один на один со старой доброй боксёрской грушей и, рыча, выплеснуть всю ту дрянь, что скопилась внутри. А скопилось её порядком. Ярость, досада, горечь, воспоминания о прошлом… Поднявшись, я тоже плеснул себе в бокал дорогого пойла и, не глядя на Куратова, ответил:

— Нахрен мне не сдались твои благодарности, Вандор.

Усмехнувшись, он пошёл было к креслу, но, не успел сделать и нескольких шагов, дверь без стука распахнулась. Я резко вскинул голову.

— Простите, — тихонько обратилась ко мне одна из официанток, я не…

Взглядом приказав ей выйти, я посмотрел на вошедшего. Тот показался мне знакомым. Да… пару раз я видел его в зале во время боёв. Кажется, недавно рожа его отсвечивала на обложке какого-то журнала и… чёрт! Маленькая брюнетка, что была с Марикой. То ли его жена, то ли просто подружка…

— Не хочешь мне ничего сказать? — гневно сверкнув глазами, обратился он к Куратову.

Тот присел на поручень кресла и, неспешно цедя виски, осведомился:

— Например?

— Например, что тут делает моя жена, Вандор? И почему я, чёрт тебя дери, узнаю обо всём последним? Какого дьявола ты не сказал, что у тебя снова проблемы с ублюдком Кондратьева?