Танец смерти - Линкольн Чайлд

Она улыбнулась и помахала рукой.

Он тоже улыбнулся и вальяжной походкой пошел к ней. Сжал ее ладонь обеими руками, прохладными и мягкими.

– Леди Маскелене?

– Зовите меня Виола.

– Виола, я очарован.

Голос, как и у брата, бархатистый, и выговор южный, хотя манера говорить почти такая же небрежная, как и походка. Слова произносились четко, но окончания словно бы обрубались. Все это производило необычайное, почти странное впечатление.

– Приятно познакомиться с вами, Диоген.

– Брат говорил о вас как-то загадочно, но знаю, он ждет вас с нетерпением. Это ваш багаж?

Он щелкнул пальцами, и носильщик кинулся к ним со всех ног.

– Отнесите багаж леди к черному «линкольну», припаркованному у входа, – сказал ему Диоген. – Багажник открыт.

Двадцатидолларовая бумажка появилась в его ладони, словно по волшебству, но носильщик так загляделся на Виолу, что едва ее заметил.

Диоген снова повернулся к Виоле.

– Как долетели?

– Ужасно.

– Прошу прощения, что не мог предложить более удобный рейс. Сейчас у брата очень хлопотное время, вы, наверное, знаете, а служащие, устроившие поездку, были не слишком расторопны.

– Неважно. Самое главное, я уже здесь.

– Вы правы. Ну что, пойдем?

Виола оперлась на предложенную руку. Она оказалась удивительно сильной, мускулы твердые, словно стальные. Полная противоположность мягким, небрежным движениям.

– Вас ни с кем не спутаешь: сразу видно, что вы – брат Алоиза, – сказала она, когда они вышли из багажного отделения.

– Я рассматриваю это как комплимент.

Через вращающиеся двери вышли на улицу. В лицо пахнул холодный воздух. На дорожках блестел свежевыпавший снег.

– Брр! – сказала Виола и передернула плечами. – Когда я уезжала, на Капрайе были благословенные двадцать градусов. А здесь варварство какое-то.

– Вы, должно быть, имели в виду двадцать градусов по Цельсию, – подмигнул ей Диоген. – Как я вам завидую – вы можете жить там круглый год. Мой автомобиль.

Он открыл для нее дверь, обошел машину, дождался, когда носильщик закроет багажник, и уселся сам.

– На самом деле живу я там не круглый год. Обычно в это время я в Луксоре – работаю на раскопках в Долине Царей. Но сейчас, в связи с неблагоприятной обстановкой на Среднем Востоке, у меня возникли проблемы.

Диоген плавно отъехал от тротуара и влился в поток машин, следовавших к выходу из аэропорта.

– Египтолог, – сказал он. – Как интересно. Я и сам провел некоторое время в Египте. Был младшим сотрудником в экспедиции фон Херцгарда.

– Не в той ли, что искала в Сомали алмазные копи царицы Хатшепсут? В той, где Херцгард был найден обезглавленным?

– В той самой.

– Как увлекательно! Мне бы хотелось побольше узнать об этом.

– «Увлекательно» – вы, пожалуй, употребили точное слово.

– Верно ли, что Херцгард отыскал копи Хатшепсут, после чего его и убили?

Диоген тихо рассмеялся.

– Я в этом сомневаюсь. Вы же знаете, как распространяются подобные слухи. Царица Хатшепсут интересует меня куда больше, чем эти мифические копи. Она – единственная женщина-фараон. Да вы о ней сами все знаете.

– Удивительная женщина.

– Она предъявила свои права на власть, заявив, что ее мать спала с богом Амоном. Как гласит знаменитый текст? «Амон увидел царицу, спящую в своих покоях. Приятный аромат, исходивший от него, обнаружил его присутствие, и она пробудилась. Амон предстал перед ней во всем своем божественном великолепии. Царица заплакала от радости при виде его силы и красоты и отдалась ему».

Виола была заинтригована. Диоген, похоже, не меньший эрудит, чем его брат.

– Расскажите мне, Виола, что за работу вы ведете в Долине Царей?

– Мы раскапываем могилы царских писцов.

– А сокровища находите – золото или, что еще лучше, драгоценные камни?

– Нет, их там нет. Разграбили еще в древности. Мы ищем таблички с текстами.

– Что за чудесная профессия – египтология! Похоже, мой брат предпочитает интересных женщин.

– Сказать по правде, я едва знаю вашего брата.

– На этой неделе все изменится. Не сомневаюсь.

– С нетерпением жду этого. – Она чуть смущенно рассмеялась. – Все еще не верю, что я уже здесь. Моя поездка – такой... каприз. Это загадка, а загадки я люблю.

– Алоиз – тоже. Чувствуется, что вы созданы друг для друга.

Виола почувствовала, что краснеет, и быстро переменила тему.

– Знаете ли вы, над каким делом он сейчас работает?

– Сейчас у него самое трудное дело за всю карьеру. К счастью, оно почти окончено. Сегодня наступит развязка, и он будет свободен. Это дело о серийном убийце, человеке воистину безумном. Тот по разнообразным темным причинам возненавидел Алоиза. Он убивает людей и дразнит брата тем, что он неспособен его поймать.

– Как ужасно.

– Да. Брат вынужден был уйти в подполье. Ему выгодно, чтобы все считали его убитым, а сам он тем временем занимается расследованием.

– Я тоже думала, что он погиб. Мне сообщил об этом лейтенант Д'Агоста.

– Только я знал правду. И помог ему после того итальянского приключения, поставил на ноги. Спас ему жизнь, если на то пошло.

– Я рада, что у него такой брат, как вы.

– У Алоиза мало по-настоящему верных друзей. Он очень старомоден, немного замкнут. Я постарался быть ему не только братом, но и другом. И рад, что он нашел вас. Я очень беспокоился о нем после ужасного несчастного случая с его женой в Танзании.

Жена? Танзания? Виоле страшно захотелось расспросить, что же случилось. Но она сдержалась и не спросила: Алоиз когда-нибудь сам ей расскажет. В Виоле сильно было свойственное англичанам нежелание копаться в частной жизни другого человека.

– Нельзя сказать, что он меня «нашел». Мы с ним только-только подружились.

Диоген обратил на нее свои странные, разноцветные глаза и улыбнулся.

– Уверен, что мой брат в вас влюбился.

На этот раз Виола страшно покраснела. Ее охватили смешанные чувства – волнение, смущение и стыд за собственную глупость. «Вот еще! – подумала она. – Как он может влюбиться в меня после единственной встречи?»

– Мне кажется, что и вы в него влюблены.

Виола постаралась беззаботно рассмеяться, но внутри у нее все дрожало.

– Не рановато ли для такого вывода? – с трудом проговорила она.

– Хотя мы с Алоизом очень похожи, я, в отличие от него, всегда говорю напрямую. Извините, если я вас смутил.

– Ничего страшного.

Заснеженная автострада Лонг-Айленда убегала в темноту. Было около часа ночи, и машин на дороге было мало. Снег падал хлопьями, налипая на ветровое стекло.

– Алоиз всегда был замкнутым. Я никогда не знал, о чем он думает, даже в детстве.

– Да, похоже, своих чувств он не выдает.

– Так и есть. Мотивы своих поступков он не открывает. Я, например, всегда считал, что он посвятил себя публичной деятельности, чтобы все позабыли о паршивой овце в роду Пендергастов.

– В самом деле?

Любопытство Виолы снова было задето.

Диоген весело рассмеялся.

– Да. Взять хотя бы нашу двоюродную бабушку Корнелию. Живет недалеко отсюда, в доме для умалишенных преступников.

Любопытство перешло в изумление.

– Умалишенные преступники?

– Верно. В каждом семействе имеется своя паршивая овца.

Виола подумала о своем прадедушке.

– Да, согласна.

– В некоторых семьях их больше одной.

Виола кивнула, заметила, что Диоген смотрит на нее и опустила глаза.

– Думаю, такие персонажи прибавляют семейству интереса, остроты. Лучше, чтобы ваш прадед был убийцей, чем торговцем.

– Уникальная точка зрения.

Диоген, оказывается, не без странностей, но разговаривать с ним интересно.

– А у вас в роду были преступники? – спросил Диоген. – Если вы простите мое любопытство.

– Спрашивайте, не возражаю. Нет, преступников не было, но у меня был предок, знаменитый скрипач-виртуоз. Он жил в девятнадцатом веке. Этот человек сошел с ума и замерз в лачуге пастуха в Доломитовых Альпах.

– Ну, так и есть. Я был уверен, что у вас имеются достойные внимания предки. А скучных бухгалтеров или коммивояжеров в вашем роду не было?

– Во всяком случае, я об этом не слышала.

– А вот в нашем роду был коммивояжер – он сильно поспособствовал благосостоянию Пендергастов.

– В самом деле?

– Да. Он создал шарлатанское снадобье и назвал его эликсиром Иезекииля. Продавал его из своей повозки.

Виола рассмеялась.

– Какое странное название для лекарства!

– Название смешное. Правда, состояло снадобье из смертельной комбинации – кокаина, ацетанилида и нескольких довольно опасных растительных алкалоидов. Испробовавшие этого зелья пристрастились к нему, тысячи людей погибли, в том числе и собственная жена коммивояжера.