Начало пути - Кай Майер

— Если бы не этот случай, они прицепились бы к чему-то другому, — сказала Кэт. — Они всегда что-нибудь да найдут. Это же полиция. Их послала Академия. — Она произнесла последнее слово с таким отвращением, будто уже от одного упоминания Академии по коже бежали мурашки.

Следующие несколько минут Фурия продвигалась по лабиринту карнизов и узких дорожек между кирпичными скатами, вдоль по крутому хребту крыши, вокруг маленьких башенок с бойницами. С улицы снова и снова доносился свист, но ни разу он не раздался прямо под ними. На крыше их никто не преследовал, хотя на пути им попадались экслибри и люди, ютившиеся здесь на чердаках, в хижинах, лачугах и в деревянных домиках. Гетто было безнадёжно перенаселено, и целые семьи вынуждены были перебираться на крыши. Пахло варёными овощами и угольными печами.

Они наверняка пробежали целую милю, а может, и больше, когда Кэт вдруг остановилась. Убедившись, что никто на неё не смотрит, она указала на ряд печных труб — шесть ржавых выступов на широкой стене.

— Вторая справа.

Фурия не поняла, чем эта труба отличается от остальных, но тут Кэт отодвинула в сторону закруглённую металлическую заслонку. Поглядев в отверстие, Фурия увидела уходящую вниз лестницу.

— Сначала ты, — приказала Кэт. — И поживее!

— Почему я?

— Потому что я знаю, как закрыть вход изнутри. Что может очень нам подсобить, если кто-то нападёт на наш след.

Фурия недоверчиво поглядела на свою спутницу и, согнувшись, шагнула в трубу, достаточно широкую как раз для одного человека, и начала спускаться. Преодолев несколько ступенек, она оказалась в помещении без окон, очень узком, но длинном. Это была полость внутри стены, воздуховод, в который было выведено шесть труб. Фурия вдруг вспомнила слова Финниана: «…кто-нибудь с ещё более паршивым настроением, чем у него. У Каталины бывает жутчайшее настроение, особенно если её вызывает на работу кто-нибудь из этих мерзких типов вроде Иеремии».

Над её головой на лестнице появились ноги в красно-белую полоску и чёрные башмаки.

— Посторонись! — Кэт захлопнула металлический люк и спрыгнула.

Фурия быстрым шагом отошла на безопасное расстояние, сжала кулаки и приготовилась к тому, что последует дальше. Кэт благополучно приземлилась на пол и прошла к печи, находившейся в другом конце помещения.

— Чаю хочешь? — спросила она.

— Почему ты мне помогаешь?

— За тобой гоняется полиция. Здесь, в гетто, это достаточно веский повод, чтобы взять тебя в союзники.

— И это единственная причина?

— Кто знает, быть может, мы подружимся, и тогда я ни на секунду не пожалею, что сделала это. Так что не будь идиоткой, а то мне становится не по себе и у нас обеих появляется мерзкое чувство. — Она подняла чайник. — Ну так как?

Фурия покачала головой.

— Что ж, чувствуй себя как дома, найди уютный уголок… где-нибудь здесь. — Кэт поморщилась, окинув взглядом беспорядок, царивший в её убежище. — Тут вообще-то кавардак, но ты просто расчисти себе место.

Фурия осмотрелась, не выпуская при этом из вида Кэт.

В жилище её новой знакомой был не просто кавардак — Кэт развела жуткую грязь. Воздух был таким затхлым, будто здесь не проветривали несколько недель, повсюду громоздились немытые стаканы и тарелки с остатками пищи, валялась мятая одежда. На полу лежали матрас и два спальных мешка, рядом стоял открытый ящик, который, наверное, служил Кэт платяным шкафом. Лишь оглядев эту каморку во второй раз, Фурия наконец поняла, чего здесь не хватало, — нигде, ни под одеждой, ни под мусором, она не увидела ни одной книги.

— Кто ты такая? — спросила Фурия, пока Кэт выискивала чистую чашку.

— Я же представилась: Каталина Марш.

— Меня зовут Фурия. Ты не экслибра, ведь так?

— И не библиомант. А ты?

— В какой-то степени.

— Понимаю. Ты пока что не нашла сердечную книгу, верно?

— Моих сил всё же достаточно, чтобы себя защитить.

Кэт рассмеялась:

— Только что ты улепётывала со всех ног!

— Но преследователей было трое! И они стреляли!

— Поэтому удрать от них — отличная идея.

— Ты только что убила человека!

— Это проще, чем кажется. Я долго тренировалась, чтобы вот так, вытянув ногу…

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я.

Кэт нахмурила лоб:

— Ты что, не довольна, что я тебя спасла?

Фурия слишком устала, чтобы пререкаться, и уже готова была влезть в один из спальных мешков и хоть немного отдохнуть. Но тут ей пришло в голову, что в случае опасности она не сможет среагировать достаточно быстро.

— У тебя не найдётся чего-нибудь поесть? — Этот вопрос дался Фурии с трудом.

Она снова обвела взглядом гнилые остатки пищи, но бороться с голодом уже не могла, и, возможно, чай был не такой уж и плохой идеей.

Со вздохом Кэт повернулась к буфету, скрытому за занавеской. Когда хозяйка сдвинула занавеску в сторону, Фурия увидела горы сладостей.

Кэт бросила ей два шоколадных батончика.

— Не особенно полезно, но сахар тебе понадобится. Тут их много. Просто сладости легче всего стащить. И Академия следит, чтобы хотя бы этого добра в гетто было предостаточно. Шоколад и алкоголь — вот два способа заткнуть глотки горожанам.

— Спасибо. — Фурия проглотила оба батончика, едва успев развернуть фольгу. — Можно ещё конфету?

Лицо Кэт снова расплылось в сияющей улыбке. Она вытащила ещё три батончика и дала Фурии.

— Может, попозже раздобудем ещё какой-нибудь еды. В основном тут бывает колбаса и тому подобное. Во всяком случае, в удачные дни.

— Если ты не экслибра, то можешь просто уйти из гетто.

— И что тогда? Вкалывать упаковщицей в Либрополисе? Или перейти через мост в другой мир? Что я там забыла?

Фурия съела один из трёх батончиков, на секунду замешкалась и развернула следующий. Третий она сунула в один из карманов комбинезона.

— Мои родители — библиоманты. Оба, — сказала Кэт. — А я это не унаследовала. Такое случается.

Фурия подумала о Пипе и кивнула. Она старалась не думать, каково ему сейчас, но её мысли невольно возвращались к любимому брату. Съеденные только что батончики с карамелью подступали к горлу.

Кэт пожала плечами:

— Книги меня не интересуют.

— Но как ты можешь жить в убежище, организованном библиомантами, и не…

На лице Кэт промелькнула вспышка гнева, но девочка быстро взяла себя в руки. Впервые её улыбка стала немного искусственной.

— Я их не чувствую. При чтении я ничего не ощущаю, совершенно ничего. Я не вижу перед собой места, которые описывают авторы, не слышу беседы героев. У меня для этого, кажется, не хватает какого-то гена. Поэтому-то я и не унаследовала талант родителей.