Псевдоним(б). В поисках Шекспира - Даниэль де Труа

Во-вторых, если предположить, что автор – Кристофер Марло – намекает на то, что он не убит и в его могиле лежит кто-то другой, то это объясняет загадочный диалог Гамлета с клоуном, в котором обыгрывается омонимия английского глагола lie, имеющего два значения: лежать – лгать.

Гамлет

Чья это могила, братец?

Клоун

Моя, сэр.

(Поет.)

Вот яма для нашего брата,Мне гостя сюда принесут.

Гамлет

Я думаю, она будет твоей и вправду, потому что ты лжешь в ней.

Клоун

Вы, сэр, вне ее, и, следовательно, она не ваша, но, хоть я и не лежу в ней, я не лгу: я-то – в ней, и она – моя.

Гамлет

Ты все-таки расположен в ней лгать, раз, находясь в ней, говоришь, что она твоя: она для мертвых, а не для шустрых, – следовательно, ты лжешь.

Клоун

Это проворная ложь, сэр; она перескакивает от меня к вам.

Гамлет

Для какого мужа ты роешь ее?

Клоун

Ни для какого.

Такая версия словно подтверждала таинственное послание «AS YOU LYE KIT?», пришедшее от загадочного адресата [email protected]

Июнь 1593

Кристофер Марло был похоронен на кладбище Дептфорда в общей чумной могиле два дня назад втайне от всех. Как могло случиться, что на похоронах такого известного джентльмена и не менее известного поэта не было никого из друзей и знакомых, Уильям не понимал. Понимал он только одно – вся эта история с убийством Марло, его спешными и даже тайными похоронами, заключением его под стражу накануне и внезапным освобождением какая-то странная.

Уильям в подробностях помнил день убийства. Они тогда случайно встретились в «Голове кабана». Кит был, как всегда, пьян и угощал немногих собравшихся выпивкой. Он рассказывал, как его отпустили из тюрьмы под подписку, и рассуждал о том, что все судьи куплены, что Высшего суда тоже нет и что единственный справедливый суд – это совесть каждого человека. Только самый достойный, избранный может сам вынести себе приговор и привести его в исполнение. Для всех остальных одно наказание – забвение. Уильям тогда не вмешивался в разговор, а потихоньку сидел в углу и потягивал пиво, к которому в Лондоне давно пристрастился.

Внезапно Марло встал, взял шляпу, объявил, что у него срочные дела в Дептфорде, и вышел из трактира. Уильям, недолго думая, выскользнул следом. Шпионить вот так, в открытую, Уилл опасался. На безлюдной пригородной дороге Кит наверняка его заметит. Шакспер решил его обогнать, ведь в Дептфорд можно было дойти и по дороге, которая шла вдоль реки, да и по самой Темзе. На лодке он наверняка доберется первым! А уж в Дептфорде Уилл без труда найдет Марло, в конце концов, подождет на окраине, ведь все пути всё равно вели на пристань.

Но несмотря на все расчеты, Кита ему подкараулить не удалось. Наверное, Марло доехал на повозке, решил расстроенный Шакспер. Он побродил немного по пристани. Хорошо было подышать свежим воздухом после затхлого, раскаленного, чумного Лондона. Но пора было и обратно. Возвращаться в Лондон стоило до наступления сумерек, ведь путь был неблизкий – миль пять-шесть, – и ему не хотелось идти по темноте.

Когда Шакспер проходил мимо таверны мисс Булл, его внимание привлекли громкие крики. У входа стояли кареты, было привязано несколько лошадей и собралась большая толпа зевак, так что он едва смог протиснуться поближе, чтобы хорошенько всё рассмотреть. Что же тут случилось? Каково же было его удивление, когда из гостиницы на носилках вынесли окровавленное тело Марло!

На месте преступления собрались не только полицейские и королевский коронер Эдвард Денби, но и – господи помилуй! – сам Томас Уолсингем. Сэр Томас был племянником три года как покойного основателя тайной полиции, сэра Френсиса Уолсингема, и поговаривали, что он и сам теперь являлся одним из руководителей Королевской секретной службы. Томас Уолсингем был очень дружен с Китом. Марло сам рассказывал, что в последние дни он жил в доме у Уолсингема.

Полицейские разогнали толпу зевак и ушли в таверну допрашивать свидетелей. А обескураженный Уильям в задумчивости побрел домой.

Вот тебе и великое предназначение человека, о котором рассуждал Кит, вот тебе и человек – сам творец своей судьбы. Господь все слышит, а тем более такие греховные речи!

Уильям вернулся в Дептфорд через два дня. Во-первых, он хотел сходить на могилу Кита. А во-вторых, в Лондоне находиться было просто невозможно. Город изнывал от жары и вымирал от чумы. То и дело по улицам проезжали повозки, на которых как бревна были свалены трупы выкошенных эпидемией людей, гниющие кучи нечистот на улицах издавали страшное зловоние. Тучи мух облепляли умирающих бездомных, валявшихся повсюду. И всё это сопровождалось несмолкающим колокольным звоном, от которого голова просто разламывалась. Все, кому было куда бежать из города, давно покинули Лондон, а кому бежать было некуда отсиживались по своим домам, спасаясь от происходящего ужаса за закрытыми дверями и ставнями.

Проходя по набережной Дептфорда, Уилл вдруг увидел человека, как две капли воды похожего на Кита Марло. Да нет, этого не может быть!

Он же своими глазами видел, как окровавленного Марло выносили из заведения мамаши Булл. Убийца Марло, Ингрэм Фрезер, сидит в Тауэре, а сам Марло уже два дня как кормит червей в общей могиле на кладбище в Дептфорде.

Шакспер прибавил шагу, пытаясь догнать незнакомца. Однако чем ближе к пристани, тем гуще становилась толпа зевак, и пробираться сквозь нее было делом нелегким. Боясь совсем потерять его из виду, Уилл вдруг крикнул что было мочи: «Кит!»

К изумлению Шакспера, незнакомец обернулся на крик и, увидев Уилла в толпе, улыбнулся широкой улыбкой, согнул правую руку в локте и сделал знакомый неприличный жест. Потом резко повернулся и припустил еще быстрее.

Уилл пытался его преследовать, но бесполезно. А вскоре и вовсе потерял Кита из виду. Толпа зевак, собравшаяся на пристани, глазела на отчаливающий огромный корабль. На носу красовалось романтичное название «Майский цветок».[32] Матросы убрали трап и отдали швартовы. Корабль поднял паруса и медленно, величественно отходил от причала. Толпа кричала и аплодировала, играла музыка. Стоявшие на борту корабля в ответ махали провожающим.

Этот торговый баркас ничуть не уступал по размерам стоявшей на рейде посреди Темзы знаменитой «Золотой лани» командора Фрэнсиса Дрейка. Сначала тот корабль назывался «Пеликан», в честь любимой птицы королевы. Но совсем недавно знаменитый корсар переименовал свой двадцатиметровый галеон в благодарность за его скоростные качества, позволявшие Дрейку не раз уходить от громоздких испанских кораблей, и украсил его нос статуэткой лани из чистого золота.

Вдруг Уиллу показалось, что на борту отходящего «Майского цветка» он увидел знакомый камзол. И точно, Марло стоял на палубе! Уилл пробрался в первые ряды зевак к самому краю причала, снял шляпу и стал махать ею.

– Кит! – закричал он. – Кристофер!

Марло поднялся повыше, на самую корму, так что его хорошо было видно. Нет, никакого сомнения не оставалось. Это был именно он.

– Кит! – еще раз крикнул Уильям.

И то ли Кит услышал его крик, то ли просто увидел его, но он тоже снял шляпу и помахал Уильяму. Потом снова согнул руку в локте.

– А что это за корабль? – спросил Уилл у кого-то из стоявших на причале.

– О, этот корабль принадлежит «Московской торговой компании», а ею владеет сам Уильям Сесил, лорд Берли, – ответил ему разговорчивый мужчина с обветренным лицом моряка, чью голову украшала морская треуголка. – Он отправляется в далекую Россию. Говорят, торговля с русскими приносит лорду-казначею огромные деньги, ведь королева даровала ему монополию. Да и вообще все участники компании в золоте купаются, а капитан Энтони Марло выстроил с барышей собственную верфь в Дептфорде.

– Как-как зовут капитана? – замер Уильям.

– Энтони Марло.

– А он не родственник Киту Марло, известному поэту?

– Не знаю я никакого Кита Марло. А вот Энтони Марло в Дептфорде фигура известная. Его тут каждая собака знает.

20 января 2011

Едва Александр задремал, как за окном громко залаяли собаки. Собаки у соседа были огромные и дурные, ирландские волкодавы. Ростом они доставали до груди, лаяли громким басом, но при этом были невероятной доброты, даром что волкодавы. Когда мимо дома кто-нибудь проходил, они всегда поднимали лай на всю округу. Это было их излюбленное развлечение. Но зимой в поселке никто не жил, поэтому слышно их почти не было. На соседа же с его сторожами и охранниками собаки не реагировали. «Кто бы это мог быть посреди ночи?» – подумал Александр, встал и на всякий случай подошел к окну. Двор с садом хорошо освещались. Вроде никого. Он подошел к другому окну, которое выходило на улицу, и слегка отодвинул штору.

Перед домом стоял большой черный джип. «Петровича принесло на ночь глядя», – подумал Александр.