Посмертно подсудимый - Анатолий Наумов

Яковлев обладал большими музыкальными способностями, чем и объясняется пушкинское к нему обращение – «любимец муз». Им написаны романсы и песни на слова Пушкина, Дельвига, Жуковского (незаурядные композиторские способности Яковлева отмечал М. И. Глинка).

Д. Н. Маслов (1799–1856) – лицеист пушкинского выпуска. По окончании лицея (с серебряной медалью) – служащий канцелярии Государственного Совета, позже чиновник Императорского общества воспитания бедных детей, советник Московской комиссии по сооружению храма Христа Спасителя, статс-секретарь Департамента законов Государственного Совета (у М. А. Корфа), товарищ председателя коммерческого суда. Дослужился до чина действительного тайного советника.

В молодости Маслов общался с будущими декабристами. В своих «Записках о Пушкине» И. И. Пущин вспоминает о встрече с Масловым у Н. И. Тургенева на заседании участников предполагавшегося издания (журнала) «Россиянин XIX века», на котором среди других присутствовали Пушкин и Куницын, а Маслов там читал свою статью о статистике.[223]

Д. А. Эристов (1797–1858) – лицеист второго выпуска. После окончания лицея – чиновник Комиссии по составлению законов, в 1826–1833 гг. – чиновник II Отделения императорской канцелярии по написанию законов, генерал-аудитор, сенатор, тайный советник. Сотрудничал в энциклопедических изданиях, где помещал биографии русских исторических деятелей и очерки о монастырях и скитах. Общение Пушкина с Эристовым, начавшееся в лицейские годы, продолжалось до конца его жизни. Как уже отмечалось, Пушкин использовал в работе над «Историей Пугачева» неопубликованный «Исторический словарь» Д. А. Эристова и M. Л. Яковлева, а также поместил в «Современнике» свою благожелательную рецензию на «Словарь о святых…», составленный этими же авторами.

Общался Пушкин и с другими лицами, занятыми на юридическом поприще. Среди них:

сотрудники Комиссии по составлению законов – Балугьянский М. А. (1769–1867), Валуев П. А. (1814–1890), Баранов А. И., Малевский Ф. И. (1800–1870), Розенкампф Г. А. (1764–1832);

Жихарев С. Д. (1788–1860) – московский губернский прокурор;

Карниолоин-Пинский М. М. (1796–1866) – начальник отделения департамента юстиции;

Короткий Д. В. – служащий в ссудной казне воспитательного дома, знаток производства «тяжбных» дел. Был посредником в отношениях Пушкина с московским Опекунским советом по вопросу об уплате процентов за заложенное им кистеневское имение в Нижегородской губернии (об этом – в письме поэта Нащекину от 3 августа 1831 г.). Представил Пушкину выписку из судебного дела Козловского уездного суда, послужившую материалом для «Дубровского» (см. письмо поэта к Нащекину от 2 декабря 1832 г.);

Недоба Ф. И. – член Областного верховного суда, председатель гражданского суда (в Кишиневе);

Ралли З. (Земфираки) – член Областного верховного суда (в Кишиневе).

Связь этих лиц с Пушкиным зафиксирована в его переписке либо в мемуарных свидетельствах современников.

III. Посмертно подсудимый

Следствие

Николай I и организация процесса

Роковая дуэль состоялась 27 января 1837 г. Уже на следующий день командир Отдельного гвардейского корпуса (в него входил и кавалергардский полк, в котором служил Дантес) генерал-лейтенант Бистром в рапорте на имя Николая I, поданном по команде через военного министра, сообщал о случившемся:

«27-го числа сего Генваря, между Поручиком Кавалергардского Ея Величества полка бароном Геккерен (фамилия Дантеса в материалах дела пишется по-разному. – А. Н.) и Камергером Двора ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА Пушкиным произошла дуэль, при которой поручик Геккерен ранен. За каковой противозаконный поступок сего Офицера, предписав судить его военным судом при Лейб-Гвардии Конном полку, арестованного, – долгом поставлю всеподданнейше донести о том ВАШЕМУ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ».[224]

Так заработала канцелярия военной юстиции. Однако при всей ее, казалось бы, должной отлаженности она сразу же дала бюрократический сбой. Рукою известного царедворца, одного из приближенных Николая I генерал-адъютанта Клейнмихеля, имевшего по своему должностному положению непосредственное отношение к организации судебного процесса по факту дуэли и контролю над ним, на этом документе (рапорт Бистрома царю) имеется виза:

«Передать в Аудиториатский департамент. Этот рапорт разошелся с предписанием, данным вчерашнего числа о сем же предмете 30 Генваря».

В этих документах не могут не заинтересовать два обстоятельства. Первое заключается в том, кто, что, как и в каком сеете видит происшедшее. Командующий корпусом доводит до сведения императора о состоявшейся дуэли, обращая внимание на ранение (как известно легкое! Дантеса и не считает своим долгом сообщить о смертельном ранении Пушкина. Событием, достойным внимания царя, в глазах николаевского генерала является рана поручика-кавалергарда. Второе – личность Клейнмихеля как одного из причастных к посмертной судьбе Пушкина и силой обстоятельств вовлеченного в круг людей, оказавшихся судьями великого поэта. О моральном праве на это Клейнмихеля (бывшего адъютанта Аракчеева – начальника печально известных военных поселений, адресата убийственной пушкинской эпиграммы «Всей России притеснитель») свидетельствует хотя бы его собственная более поздняя «причастность» к праву и правосудию. В 1842–1855 гг. он был главнокомандующим путей сообщения и публичными зданиями. Некрасов «увековечил» этого генерала-путейца в эпиграфе к известному многим со школьной скамьи стихотворению «Железная дорога» Насколько же надо было «проштрафиться» в глазах царя и его ближайшего окружения, чтобы за крупные злоупотребления (проще говоря, за неимоверных размеров воровство и казнокрадство) «строитель» железной дороги был вынужден всего лишь уйти в отставку.

Кстати, с Клейнмихелем судьба сталкивала Пушкина и при жизни, в том числе, как это ни странно, и по его творческим делам. Сталкивала, разумеется, вынужденно. Так, работая над «Капитанской дочкой» и «Историей Пугачева», Пушкин пользовался некоторыми архивными материалами об этом восстании, находившимися в Военном министерстве. Клейнмихель по истечении определенного времени предписал поэту их возвратить. В своем письме от 19 ноября 1835 г. Клейнмихелю Пушкин уведомляет его: «…возвратясь из путешествия, нашел я предписание Вашего высокопревосходительства, коему и поспешил повиноваться. Книги, бумаги, коими пользовался я… возвращены мною в Военное министерство».