Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

Проходите, гражданин, — ответила та казенным голосом, но потом вздрогнула всем своим дебелым телом. — Откуда ты знаешь?

От верблюда, — ответил Антикайнен и отвесил даме звонкую оплеуху.

В принципе, следовало свернуть ей шею — хуже от этого никому уже не будет — но красный финн пока не мог заставить себя действовать столь кардинально. Зато дама сама бросилась на него, норовя лихим натиском ошеломить, сбить с ног и растерзать. Где она драться-то приучилась, в мировом суде, что ли?

Тойво уклонился от расставленных рук, сделал подножку и наступил ногой на ее шею. Немедленно в стане атакующих черных произошел некоторый разлад. Подкрепление к ним больше не поступало, а наседающие на Илейку с викингами души потеряли изрядную толику своего рвения.

Антикайнен думал броситься на помощь товарищам, но поневоле увлекся зрелищем драки.

Мортен и Охвен слаженно крестили своими цепами, заходя под замах за спину друг другу. Они были похожи на танцоров, ритмичные в своих убийственных пируэтах.

А рядом в кулачном бою сошелся с черными Илейка. Многие из его врагов были выше и плотнее по сложению, чем он, но все их движения были какими-то заученными и клишированными. Черные души дрались без души. Они делали то, к чему были приучены еще в той земной жизни, когда служили на государство. И государство для них было самым надежным щитом. Они привыкли, несмотря на все свои самые забубенные тренировки, не получать сопротивления.

А тут было сопротивление, да еще какое! Илейка ловил вражеские кулаки, летящие ему в лицо или печень на свои широкие ладони и тут же бил ими наотмашь, чтобы через мгновение довершить дело ударом кулака, не оставляющего никакого шанса придти после этого в себя. Сгибая ноги в коленях, он блокировал все самые подлые пинки, нацеленные на мужское естество, и отвечал ударом ноги, отбрасывающим врага на пару шагов назад, если не наземь вовсе. Издалека казалось, что Илейка двигается подобно механическому человеку, топая одной ногой и выбрасывая тут же другую, подставляя ладонь и отмахиваясь тыльной ее стороной, чтобы затем пробить с чудовищной силой кулаком.

— А чего ты стоишь в стороне? — донесся до ушей Тойво голос Ропота, и он неосознанно надавил ногой на женскую шею. Раздался треск, будто переломили сухую ветку, и дама внизу перестала елозить.

Антикайнен отступил на шаг от тела, посмотрел на дело ног своих и пошел драться.

Через некоторое время все было кончено.

Ого, какого модного мужчину к нам занесло! — сказал Охвен, присев на корточки.

И не узнать! — добавил Илейка, пытаясь отдышаться. Грудь его вздымалась, как кузнечные меха.

С такими побоищами вы далеко не уйдете, — проговорил с ближайшего камня Ропот. — А ну-ка, подкормите меня слегка, что ли.

Тойво, как самый свежий, подхватил мирового судью деревни Аккервиль и протянул тело ее души бесу.

Приятного аппетиту, — сказал он и добавил. — Только на капельки не налегай, а то летать не сможешь.

Не учи ученого, — ответил демон и откусил даме голову с обесцвеченными перекисью водорода волосами.

А ведь он прав, — заметил Мортен. — Мы с такими боями до Светлого к концу человеческой жизни только доберемся. А им еще пить надо даже больше, чем есть.

Охвен отловил случайную душу, пытавшуюся удрать в свете зрелища ему открывшегося, и потребовал, чтобы всех недвижимых черных побросали в грязь. И для пущей важности наказал, чтобы накормили бесов, которые сейчас слетятся на пир.

Случайная душа приосанилась, перестала выть благим матом, крикнула еще кого-то себе в помощь, и можно было не сомневаться, что далее они накормят ожидаемых демонов в порядке иерархической важности. Нечистая сила любит питаться нечистой совестью.

А две души и два человека споро зашагали прочь, миновав границу второго круга. Через некоторое время к ним присоединился бес, летящий подчеркнуто ровно и прямо.

Красная планета — это бесконечность, разделенная на восемь колец и центральное замерзшее озеро Коцит. Пройти все это, двигаясь к центру — не хватит ни ресурсов, ни возможностей. Ничего не хватит.

Страдающие души над этим никогда не парились. Сейчас они в первом кольце влачат свое жалкое существование — а вот уже в седьмом из грязи вылазят. Значит, что-то пошло не так, и кончилась их бытность в одном месте посредством несовместимого с бытием происшествия. И так до самого искупления, если таковое настанет. Без разницы, где страдать.

Это и к кающимся относится, и к черным. Не относится только к тем душегубам по былой земной жизни, кто в в бассейнах с нечистотами обретаются. Пожалуй, им нет искупления, они пережевывают бесово дерьмо и производят топливные брикеты, чтобы жар в Геенне огненной поддерживать. Кто-то по дну бассейна ползает, как Путин, например, или Макрон, страдая от удушья, а по их головам прочие топчутся, типа Володина или Санны Марин. А демоны на них сверху гадят.

Впрочем, это все тяготы и лишения, заслуженные не одним днем земного бытия. Порядок такой даже в хаосе преисподней.

Но неужели никак не пробиться через все эти круги? Если вспомнить Данте, он же обошел как-то все и даже больше!

Только в полете, братцы! — сказал Ропот, спикировавший вниз. — Я же не вечность от Коцита летел!

Только в полете живут самолеты, — пробурчал Тойво первое, что пришло на ум.

Они вчетвером размышляли, как же добраться все-таки до того места, где им надо оказаться. Двигаясь весьма поспешно, они даже не добрались до границ третьего круга.

Действительно, бес груженый Мортеном, запросто доставил того к прочему сообществу. Объяснение этому должно быть, и оно, это объяснение, было простым: демоны, как и прочие существа нематериального мира имеют тенденцию к искривлению пространства. Тойво, как научно подкованный идеями Барченко, объяснил свое понимание этого явления Илейке и викингам. Те тоже охотно поняли. Но не поняли одного.

Ладно с бесами и душами, — сказал Охвен. — Раз, загнули ландшафт — и уже в горах. А с людьми как?

Ну, люди здесь в новинку, — ответил Илейка. — По пальцам можно пересчитать тех, кто в эти места по вольной воле провалился.

Не, людей я не потащу, — сказал на все это Ропот. — Они тяжелые и безответственные. Вот душу могу захватить, даже — две. А люди пусть сами барахтаются.

Они пошли дальше, но что-то в словах беса показалось Илейке странным. Он привык жить в ладу с природой, следовательно любые природные проявления воспринимал несколько естественней, нежели товарищ Антикайнен. Не был он отравлен влиянием и, как результат, следующей за этим слепоте и глухоте