Война мёртвых - Александр Михайлович Бруссуев

А Попрыгунчики меж тем делились впечатлениями. Им очень хотелось рассказать, как было дело.

Ну, а дело было так.

Кровь Тойво определяла место, куда следовало попасть. Почему-то это была деревня Аккервиль под Питером. Там стояла давным-давно брошенная карельская баня. И баннушка там был старый и печальный. Время же следовало определить самим и поднастроиться с прыжком. Вот они и поднастроились на 1921 год.

Да промахнулись от избытка желания. На сто лет, как прояснил им потом баннушка. От его бани только крыша осталась, гнилая и заросшая мхом, еле выделяющееся на берегу местной речки.

Чего ж ты здесь торчишь, коли уже восемьдесят лет никто в твоей бане не парился? — спросили его бесы.

Так разрешения нету, заперли меня сукины дети, вот и сижу, — ответил тот и прояснил. — Пока очаг не разворошили, баня считается таковой. А эта каменка на века сложена — только под землю ушла.

Баннушка, конечно, удивился, что бесы через него пошли по праву крови, но возмущаться не стал. Только спросил, как бы между прочим:

А меня потом отпустите? Невмоготу мне под землю тут уходить.

Фазер, какие проблемы: разберем твой очаг по камешку, — ответили бесы. — Мы своих не бросаем. Ступай потом на все четыре стороны.

На том и порешили.

Прыгуны выбрались из-под завала ветхой крыши и удивились, что деревня Аккервиль стала чуть ли не мегаполисом. Ну, да это было не их забота — надо к Исаакию попадать, потому что там церковные святыни жирнее всего.

Если бы они двинулись просто так, то совсем скоро средства массовой информации, типа какой-нибудь желтейшей «Фонтанки», сообщили бы тупоголовым читателям, что «черти в городе», а «свиньи в космосе». Привет от Маппет-шоу.

Но бесы, как не принадлежащие этому миру, могут быть практически невидимыми. Для этого всего лишь надо взгляд отвести, кому надо. И кому не надо — тоже.

Они отвели взгляд продавцам презираемой по всей Европе сети «Ив Роше»[69], одели на себя плащи и шапки и поспешили на ближайший транспорт. Транспорт ехать дальше Староневского проспекта отказался. Центр Питера оказался полон народу, ожидающего, что их сейчас будут бить и убивать стянутые со всех уголков мира самые отпетые менты.

Бесы пошли через толпы народа, а по мегафонам с подножек автозаков какие-то злобные пузатые мужики с погонами полковников на плечах орали, что терпение у них кончилось, и сейчас они будут стрелять на поражение. Падал веселый снежок, и у всех было праздничное настроение.

До Исаакия оставалось совсем рукой подать, когда все пришло в движение. Народ с криками начал носиться из стороны в сторону. Их футболили человекообразные фигуры в черном со шлемами, как у космонавтов, на головах и дубинками в руках. «Бей их всех!» — не унимались мегафоны. — «Детей и пенсионеров гасите в первую очередь!»

Бесам это очень понравилось. Когда идет такая движуха, кровь бурлит в жилах, и ничто человеческое не чуждо. Они вприпрыжку побежали в подворотню, которая была ничем иным, как типично питерским двором колодезного типа. Даже отводить глаза никому не потребовалось. У Эс-Ти в кармане ждал своего часа нож с кривым лезвием для обрезания линолеума, а Эс-Ка имел в своем арсенале элегантный туалетный вантуз. Они запаслись этим предметами первой необходимости в строительном магазине «220 вольт», который загибался на углу улицы Восстания.

Живьем брать демонов![70] — глухо закричал кто-то под забралом, и две пары «космонавтов» бросилось за бесами во двор.

Они нас узнали! — обрадовался Эс-Ти.

Круто! — засмеялся Эс-Ка.

Один достал нож, упрятав его в рукав плаща, другой достал элегантный вантуз, никуда его не упрятав. Тут и набежали менты. Они не стали терять время на разговоры и подняли свои дубинки. Каждый норовил поднять выше своего брата по оружию и по духу.

А потом они резко, на выдохе, опустили эти свои резиновые изделия, то есть, провели удар, как учили их в школах милиции. Но дубинки не встретили вопреки своему обыкновению никакого трепетного сопротивления немощной гражданской человеческой плоти. Вхолостую пропали поставленные инструкторами меры воздействия на мирное население. Промазали.

Все четверо? Ну, да, так уж вышло.

Попрыгунчики не очень подчинялись физике этого мира. У них были другие отношения с инерцией, стало быть — и с временем. Могли замедлить его в своих целях, а могли, напротив, ускорить его в определенных обстоятельствах. К местным жителям это не имело никакого отношения, для них релятивистская теория существовала в ограниченных существующими государственными режимами рамках.

Бесы ловко и слаженно отступили на пару шагов, чтобы дубинки не достали, коротко посмеялись и принялись за дело.

Эс-Ка ткнул элегантным вантузом в закрытое стекло ближайшего гермошлема и тут же резким движением его одернул. Пуленепробиваемое, светоотражающее, огнестойкое полимерное стекло с тихим чмокающим звуком оторвалось от маски, открыв на всеобщий обзор лицо дегенерата, для которого слово «культура» было, вероятно, из разряда ругательных.

Полюбоваться профилем и фасом коллеги никто из присутствующих людей не успел, ну а Эс-Ти взмахнул своим кривым ножом для резки линолеума по некоей круговой траектории и дернул мента за нос. Лицо у лишенного маски сотрудника внутренних дел легко отделилось от головы, и бес метнул его на стену дома. Содранная кожа прилипла к грязной побелке, а потом, как бы нехотя, сползла на захламленную бычками, пивными пробками и плевками мостовую.

Мент, позабыв о своем грозном оружии, потянулся обеими руками к кровавому месиву, что у него теперь было и в фас, и в профиль, хотел гневно закричать, но лишился чувств от шока и обвалился под ноги коллегам.

Коллеги обрадовались. То есть, конечно, не от радости, а от того, что какая-то сволочь совершила реальное нападение на сотрудника при исполнении, а, стало быть, теперь эту сволочь можно гасить, месить и на швабру насаживать. Это раньше в суд отправляли на рассмотрение всякие броски снежками, хлопки газетами и прочее — все равно судья приговаривал к высшей мере наказания, только время теряли, а теперь у них все козыри на руках. Можно делать, что душа пожелает.

Однако странные сволочи никак не озадачились воспарившему боевому настрою прочих сотрудников при исполнении. Эс-Ти смахнул об угол с вантуза, переставшего быть элегантным, прилипшее стекло и ткнул его в следующего оппонента, который успел произвести несколько выстрелов из табельного пистолета марки «Тульский-Токарев». «Макаровы» были не у всех. Пистолеты были упрятаны под разгрузки, чтобы народ не увидел их и, тем более, не соблазнился ими завладеть. Прочие менты тоже начали палить по сторонам.

Эс-Ти