Sindroma unicuma. Книга 2. - Блэки Хол

- Вышло случайно, - отвела я глаза. - Попавший не виноват.

Мужчина постучал пальцами по грудной клетке.

- Из-за gelide* некоторое время будет наблюдаться пониженная температура тела. Сейчас проверим. - Сунул градусник мне под мышку. - А nerve* притупит общую чувствительность нервных окончаний.

Профессор ударил по моей коленке, и нога слабо дернулась.

- Минимальная чувствительность наблюдается в пределах круга. Ощущаете? - Он легонько ущипнул. Я дернулась, но, скорее, потому что видела щипок.

- Не больно, - подтвердила.

- Постепенно симптомы исчезнут, хотя одновременный прием двух заклинаний поставил вашу жизнь под угрозу, я прав?

- Да, - признала я неохотно.

- Для этого не нужно иметь семь пядей во лбу, потому что размеры говорят сами за себя. О, да тут несколько оранжевых пятен, - сказал Альрик с видом детектива, проводившего расследование. Невольная разминка для ума доставляла ему удовольствие. - Вас согревали, так?

- Аrdenteri*, - ответила я и, вспомнив о боли, вздрогнула.

- Первые заклинания попали точно в центр, а вот последнее смазано, потому что началась отдача, - продолжил профессор. - У того, кто пытался вас спасти, оказалось маловато силёнок. Кстати, болезненное заклинание.

Я кивнула, соглашаясь.

- Каким образом сняли последствия? Вы упоминали вливание. Где точки входа?

- Через запястья, - я протянула послушно руки, и мужчина обхватил их, потирая.

- Да, вот они. Аrdenteri rivas*. Заклинание взрезало вены, - увидев мое испуганное лицо, он пояснил: - Неявно. Тот, кто применил его, разогрел кровь и принудительно гонял по вашему организму до полного отогревания. Для реализации аrdenteri rivas* нужен огромный резерв сил и умений, чтобы кровь не вскипела, и ткани не омертвели от ожога при перепаде температур. Ювелирная работа мастера. Не откроете его имя?

Я помотала головой.

- Вам повезло, Эва Карловна, понимаете это? - покачал головой Альрик и переключился на лор-обследование. - Специалистов высокого класса, способных на следующий день вернуть к работоспособному состоянию, можно пересчитать по пальцам.

Я промолчала. Можно подумать, перед профессором сидит легкомысленная особа, бездумно порхающая по цветочкам. И без чужих напоминаний прелести жизни давно оценены.

- Гланды припухли, но горло здоровое. Принимали что-нибудь?

- От фарингита.

- Стремительное выздоровление, - заключил профессор. - Наверняка препараты с вис-добавками.

- Да, - подтвердила я, поскольку успела прочитать составы в инструкциях по употреблению.

Мужчина прослушал легкие и снова замерил висорические потенциалы, как всегда безнадежно нулевые и ровно пищащие.

- Им оказался ваш однокурсник Мелёшин? - спросил, сматывая датчики.

Странно, что из множества претендентов на меткое попадание профессор выделил именно эту фамилию. Я покосилась на него, но не стала опровергать или подтверждать версию.

- Одевайтесь, - велел Альрик, расценив молчание как правоту своих слов. - Я предупреждал относительно Мелёшина. Раз за разом вы будете спотыкаться об его эгоизм и не отделаетесь разбитыми коленками и ссадиной на локте. Но будет поздно.

- Вышло случайно. Он здесь не при чем, - опровергла я упрямо. Не нуждаюсь в чужих советах. Сама разберусь, куда падать: на копчик или на бок.

- Логично предположить, что в отделении нет заявления о попадании в вас заклинаниями.

- Да, - сказала я недовольно, потому что настроение начало портиться. Сейчас профессор начнет упрекать в простоте и непроходимой наивности. Однако он промолчал. Затем запечатлел под микроскопом мою конечность с невидимым колечком, как выразился, "для динамики состояния" и выжал из пальца порцию крови для анализа.

На прощание мужчина сказал:

- В будущем без стеснения приходите на кафедру или сюда и в оперативном порядке сообщайте обо всех ненормальностях. Хорошо, что происшествие завершилось благополучно, но в целом я недоволен вами, - закончил строго.

Их величество вынесло венценосный вердикт. И на том спасибо.

- Хорошо. До свидания, - подхватила я сумку и просочилась незримой тенью за дверь. Не заметив Лизбэт и иных подглядывающих за углами особ, вздохнула с облегчением и побежала в раздевалку.

На ходу наматывая шарф, я выскочила из института. Мэл предупредил, что будет ждать снаружи, но крыльцо пустовало. Народ, покидая учебные пенаты, рассасывался в разные стороны, и желающих отирать колонны на морозе не наблюдалось.

Гномик на циферблате пустил вскачь первую минуту пятого часа.

Где может прятаться Мелёшин? Все-таки опять задумал каверзу. Сейчас вынырнет из засады и скажет: "Па-па-па-дам! Твой Рябушкин так счастлив, что проиграл в четвертьфинале".

На всякий случай я решила сбегать к институтской ограде, чтобы увериться в гадости. Оглядела поредевший строй машин и не заметила знакомого автомобиля с впечатляющей вмятиной на крыше. Разочарованно развернулась, взглянув на часы. Четыре минуты пятого.

Ну, и пусть этот шутник делает, что хочет. Осточертело идти у него на поводу, - зло пнула снежный голыш.

- Па-апена, - протянул знакомый голос за спиной. - Сколько можно ждать?

Обернувшись, я самым натуральным образом остолбенела. Мэл опирался о капот высоченной черной машины, стоявшей в отдалении от основного автомобильного состава.

- Садись, не то замерзнешь и заболеешь, не долечившись, - кивнул в сторону танка.

- А... куда садиться? - промямлила, нерешительно подходя ближе. Автомобильная громада потрясла воображение, придавив своими габаритами. Рядом с ней я почувствовала себя муравьишкой. Колеса машины оказались размерами почти в мой рост.

- Иди, подсажу, - хмыкнул Мелёшин. И чего хмыкать и подтрунивать? Я, что ли, напрашивалась на цитрусу или как там её?

У танка были мощные и широкие, как у трактора, шины, что послужило поводом для язвительного замечания. Мэл проигнорировал шпильку, открыв переднюю дверцу.

- Ставь ногу сюда, - показал на ступеньку и подхватил меня за талию. Подбросил вверх, и я очутилась в салоне. Не успела опомниться, а Мелёшин оказался рядом, пристегиваясь.

- Ну-у, неплохо тут, - протянула, устроившись на удобном сиденье и разглядывая внутреннее убранство в серых тонах. - Как называется игрушечка?

- "Мастодонт", - сказал с гордостью Мелёшин. - Четыреста лошадей, клиренс шестьдесят пять, полный привод, двигатель четыре и восемь.

- Миленько, - кивнула я с понимающим видом, хотя ничего не поняла в технических тонкостях.

Мелёшин ухмыльнулся и завел двигатель. Тот взревел.

- Мэл... - он посмотрел на меня. - Ничего, что так называю?