Огонь блаженной Серафимы - Коростышевская Татьяна Георгиевна

— Полноте. — Я поднялась.

Бормоча себе что-то под нос, банкир проводил меня в дальнюю комнату с цельнометаллической круглой дверью. Сжав в пальцах ключ, я не могла взять в толк, куда его требовалось засовывать.

— Барышня в растерянности? Не знаете, что делать?

— Ах, — хихикнула я, — позабылось за десяток-то лет.

— И сколько вам тогда было? По виду лет семь или восемь.

Меня бросило в пот, ключ грозил выпасть из повлажневших пальцев.

— Дамам вопросы про возраст задавать моветон! — отчеканила я. — Извольте, господин банкир, отпереть ваше хранилище.

Гнум мешкал, я поняла, что близка к провалу. Цоканье когтей по паркету зловеще разнеслось в тишине. Бубусик проковылял к двери, посмотрел на гнума, поморщился, перевел взгляд глаз-пуговок на дверь и процокал сквозь нее, позволив нам полюбоваться пухлой своей кормой и поросячьим хвостиком.

Облегчения я не показала, пересекла оптическую преграду, за которой оказался коридор с двумя дюжинами одинаковых кованых дверей с прикрепленными на них цифрами. На моем ключе значилась девятка, а девятая дверь находилась в середине правой стены. Ключ подошел, но, когда я сдвинула в пазах металлическую створку, до меня донесся звук шагов, дамские каблуки постукивали о паркет.

— Дитятко мое непутевое! — Навья вынырнула из-за морока, широко разведя, будто для объятий руки. — Уж кто бы мог подумать… Какая встреча!

— Ав-р…

Гаврюша зашуршал крыльями, хлестнул стену хвостом. Он у меня драться не шибко любит, но всегда готов.

Фальшивая нянька не испугалась, продолжала куражиться:

— А я уж не чаяла, что ты нынче явишься, заскучала даже.

Морок, преграждающий коридор, мигнул, пошел рябью и развеялся. За ним стоял банкир в компании двух дюжих мужиков и мужичка похлипче с холщовыми нарукавниками и торчащим из-за уха карандашиком. Гнум был бледен, косился в сторону конторки, под которой, видимо, располагалась тревожная кнопка. А хлипкий, напротив, краснотою соперничал с вареными раками. Он зыркал по сторонам, будто в поисках щели, куда можно забиться.

Гавр заворчал, мягко переступал лапами, собираясь прыгать. Положим, с тремя навами мы справимся. Этот, в нарукавниках, видно, банковский работник и, скорее всего, тот самый купленный князем человечек. Его в расчет можно не брать. Не знаю, сколько ему заплатили, но явно не столько, чтоб жизнью рискнуть. Сейчас я спущу кота, и он порвет супостатов на лоскутки, мне же останется лишь вытащить из драки ни в чем не повинного Адлера.

Я оглянулась на Гавра и ахнула. Навья глумливо засмеялась:

— Всем твой кот хорош, дитятко, только жрать все подряд привык.

В голубых кошачьих глазах застыла боль, в уголках пасти пузырилась зеленая пена. Крылья бессильно повисли, касаясь пола, растеклись по нему бурой лужей. Большое полосатое тело пошло волнами трансформации.

— Конфетки-то непростые оказались. — Я смотрела на Бубусика, без сил распластавшегося на паркете. — Ты настолько была уверена, что именно я за телом явлюсь, что лакомство отравила?

— Телом? — Фальшивая нянька посмотрела на громил и подняла брови в фальшивом удивлении. — Экие у тебя, блаженная, фантазии забавные.

Мужики вообще, казалось, разговор не слушали, они напряженно наблюдали за мной, оценивая движения рук, повороты тела. Я поняла, что они опасаются моего огня и что способы ему противостоять у них наличествуют.

«Позиция моя для драки неплохая, за спиною тупик, а узость коридора не позволит нападающим зайти сбоку. Направив струю пламени перед собой, я смогу прорваться к выходу».

Навья продолжала хвастаться:

— На самом деле меня отрядили барышню Бобынину здесь подкарауливать, чтоб не опомнилась в последний момент и контроль над ячейкой не вернула.

Бубусик кряхтел, покашливал, громко неритмично дышал.

«Прорываться придется с собакой на руках».

— Так чего ты документы у Натальи заранее не выкрала для надежности? — я тянула время.

— Чтоб мысли ее бестолковые в это русло направить? Чтоб она, пропажу контракта обнаружив, в банк отправилась за копией и наконец документ со вниманием зачла? Наша Наташенька та еще штучка. Но ждала я ее, ждала, а после подумала, что есть еще у нас прочие девицы многомудрые, рыжая кошка Гелька и черная — Фимка, да еще крылатая монстра при них состоит, тоже кошкообразная. А вдруг? Вот для вас, мурлык, это угощение и подготовила.

«Прорвемся с Гавром, предположим, а если у подъезда нас целая навская банда дожидается?»

Будто услышав мои мысли, нянька проговорила:

— Только ты на пороге появилась, я немедленно хозяину весточку отправила, что птичка наша с Голубой улицы упорхнула и здесь обнаружилась. Молодец, Серафима, сама в руки пошла. Теперь в одном месте у нас предмет нужный с объектом необходимым собрались.

— Ав-р. — Бубусик подполз к моим ногам, перебирая лапками.

Присев, я подхватила его под мышку, выпрямилась.

— Набрасывайте путы! — завизжала навья. — Она колдовать будет.

За ее спиной вспыхнула конторка, полная бумаг. От мужиков зазмеились ко мне спирали поганой навской волшбы. Я дохнула огнем, заставляя няньку отшатнуться, выдернула из замка ключ, толкнула дверь, ввалилась в ячейку, бросила на пол Бубусика и налегла на створку, задвигая ее на место.

В щель скользнуло черное щупальце, я придавила его каблуком, поднажала.

— Уж я над тобой потешусь, дитятко, — шипела навья зло.

Ее страшное, почти не схожее уже с человеческим лицо возникло в проеме.

— Отступи, блаженная, сдайся.

— Тьфу на тебя, погань! — продолжая топтать и налегать, фыркнула я.

— Ав-р…

Бубусик скорчился, будто кошка, пытающаяся откашлять шерстяной шарик, и прицельно плюнул мне под ноги. Зеленая слюна зашипела, щупальце, извиваясь, отпрянуло, замок щелкнул, закрываясь, лязгнул автоматический засов, другой.

Наступила тишина, под потолком возжегся светильник. Я сползла спиною по стене. Хороший банк, надежный. И двери крепкие, и ячейки удобные.

— Ав-р?

— Не знаю. Ждать помощи, наверное, будем.

Комнатка была крошечной, аршинов пяти длиной, в ширину и того меньше. У дальней стены располагался чистый письменный стол с задвинутым под него табуретом, а по центру — деревянный простой сундук. Больше не было ничего. Полки, закрепленные вдоль стен, пустовали.

— Ав-р…

— Отдышаться дай. Конечно, посмотрим, мне тоже любопытно.

Дышалось с трудом, кажется, вентиляции в ячейках предусмотрено не было и застоявшийся неживой воздух не мог наполнить грудь. К слову, один из самых больших страхов каждого, кто за малахитом под землю хаживает, в такой вот ситуации оказаться. Ну да ладно, часов несколько у нас есть, авось не помрем.

Бубусик поскреб когтями сундук, я поднялась, шагнула ближе. Замка было два, навроде амбарных.

— Ав-р?

— Поджечь дерево я, конечно, могу, но тогда нам воздуха не останется.

Все-таки я попыталась воспользоваться дверным ключом, но он болтался в широкой скважине, как… нечто неприличное в проруби, и язычок подцеплять не желал.

— Ав-р!

— Ну что ты заладил! Подожди. Зорин с Гелей арестуют всех поганцев, нас отопрут. А потом я спокойненько разберусь, как средоточие поганой силы нам на пользу обратить.

Тут я обомлела. Чем меня отопрут? Ключ здесь, со мной. Я открыла рот. Будто выброшенная на берег рыбешка. Бубусик заворчал. Ох, вот я скудоумица! Конечно, у Адлера запасной сыщется.

Гавр согнулся над замком, дернулся и выкашлял на дужку комок зеленой слизи, посеменил ко второму, неаппетитную манипуляцию повторил.

— Какая удача, разбойник, что ты любой дрянью пузо набивать обожаешь, — хихикнула я, наблюдая, как слюна пузырится, разъедая металл.

Замки упали, я отворила сундук. Тело-исходник более всего походило на большую, в человеческий рост куколку бабочки, то есть даже не куколку, а кокон, плотно оплетенный серебристой паутиной.

— Думаешь, нам надобно его размотать?

Бубусик оперся передними лапками в бортик, фыркнул.