Земля, которой нет - Сергеевич Клеванский

- Что ж, пусть будут Перьями.

- Это все равно не объясняет, как белый мифрил, по вашим же словам, стал черным.

Старик призадумался, а потом медленно протянул.

- Давай я расскажу тебе одну историю, а потом мы подумаем, могло это произойти или нет.

- Давайте так. Выбора то нет.

- Тогда пообещай мне, что эту историю ты расскажешь лишь одному человеку.

- Обещаю, - легко произнес я, даже не задумываясь над только что услышанной фразой.

- Что ж. Чтобы белый мифрил стал черным, нужно омыть его в крови тридцати трех врагов. Затем окрасить кровью семи голодных волков и пронзить им сердце их вожака. Затем белый мифрил должен отведать яда химеры, и запить её кровью проклятых - тех, кто не ходит под солнцем. Когда будет исполнено и это, белый мифрил надо закалить в пламене небесного кузнеца и ошпарить его кровью Повелителя Неба. И лишь после того, как все будет законченно, остудив белый мифрил в крови Демона, тот станет черным. И нет для бездны погибели страшнее, чем клинок из Черного Мифрила.

С каждым новом словом истории, я все сильнее и сильнее терял связь с реальностью. Это был чем-то невозможным, чем-то, выходящим за любые рамки и границы.

- Ну, что скажешь? - нарушил тишину старик.

- Только одно - мне срочно нужно на землю.

Глава 8. Шагая по облакам

- Никогда не понимал, что может быть в этом занимательного.

С явно притворным кряхтением, рядом со мной сел малас. Он выглядел так же, как и в первый день нашего знакомства. Все та же непонятная роба, прикрывающая сморщенное под давлением лет тело. На ногах неумело сбитые сандалии, перетянутые кожаными ремешками, столь же морщинистыми, как и лицо старца. Тренер гладиаторов не менялся. Впрочем, как и все вокруг.

Каждый день в Долине Летающих Островов был точной копией предыдущего. За эти почти полгода, которые я провел среди облаков и пестрых одежд Териальцев, в жизни островитян не произошло ровным счетом ничего. Конечно можно было с уверенностью выделить из повседневной рутины праздник Полетов. Но, будьте уверены, поживите вы здесь лет десять и даже он станет обыденным и почти незаметным. Может быть для горожан событиями были Игры, где на арене в схватке сходились претенденты в воинство Термуна, но с моей позиции это не было каким-либо событием. Наоборот, это было какой-то опасностью, словно матерым хищником, готовым порвать тебе глотку.

Когда бы я не выходил на горячий песок ристалища, мне всегда приходилось сражаться на пределе своих сил. Порой - и за пределом тоже. Не знаю сколько крови впитали в себя золотые песчинки, но удивительно как они до сих пор еще не стали Богровыми. В кошмарах, моих верных спутниках, мне часто снилось как закатное, багровое небо рассыпается и дождем обрушивается на землю, сжигая все, до чего касается кровавые капли. Да, кошмары стали часто тревожить мой и без того неспокойный сон.

- Здесь каждый день, даже час, - пожал я плечами, не отрывая взгляда от разлома в стене. - Отличается от предыдущего.

Старик немного помолчал, а потом положил свой чудной посох себе на колени. Он выглядел немного озадаченным.

- А вроде одно и то же - просто море из облаков.

Я взглянул на белую долину, неспешно перетекающую волнами, повинуясь потокам ветра. Стоило мне закрыть глаза, немного подождать, и открыв я бы увидел уже что-то иное. Вместо величественных замков - сцены сражения мифических чудовищ, вместо холмов - исполинские горы, а там где недавно все было затянуто плотной тучей, открылся бы провал, сквозь которой можно увидеть зеленое полотно долины.

- Не скажите, - покачал я головой. - Но вы ведь пришли не за тем, чтобы обсуждать облака?

- Может мне стало интересно, почему единственный выживший гладиатор вместо тренировок полсезона сидит на одном месте и пялиться на небо.

- Тогда, боюсь, я не смогу удовлетворить ваш интерес.

- Почему же? - удивился старик.

Прищурившись, я подмигнул маласу, словно тот был не наставником и тренером, а закадычным приятелем.

- Настоящий волшебник не раскрывает своих секретов.

Старец засмеялся своим сухим, кашляющим смехом, и даже хлопнул по коленям, от чего в воздух подпрыгнул его посох.

- Волшебник, - протянул он. - Хорошее слово. Во всяком случае, звучит лучше чем маг.

- Это точно, - резко кивнул я. - Но все же - зачем вы пришли?

- Опять торопишься, - покачал головой мой собеседник. - А куда торопишься - все время мира твое, везде успеешь.

- Боюсь, что рассуждай я так, и успею только к тому времени, когда от меня будет вонять на милю вокруг.

Малас прищурился и чуть наклонился.

- Это ты к чему?

- К тому, что я хочу успеть все сделать до того, как стану такой же развалиной, как и вы.

И снова этот смех. Когда-то он меня немного пугал, потом раздражал, в какой-то момент начинал бесить, но сейчас лишь вызывал лукавую улыбку. Старший малас в действительно был шабутным и любопытным старичком, который порой скрашивал мое неумолимое одиночество.

- Я пришел, потому что у тебя есть вопросы, - наконец изволил говорить тренер.

Мы сидели рядом и смотрели на то как двуглавый лев борется с огненной лошадью. Впрочем, не могу утверждать, что старик видел в этих облаках тоже самое, что и я. В конце концов, это было столь же маловероятно, как и то, что я когда-нибудь пойму его образ мыслей.

- И вы решили на них ответить?

- На него, - поправил меня старик. - Только на один вопрос. Так что подумай хорошенько, перед тем как его задать.

- Что произошло с Элиотом, когда он прыгнул с утеса? - сходу спросил я, не думаю более ни секунды.

Старик посверлил меня своим слепым взглядом, а потом отвернулся и прикрыл сморщенные веки. Он глубоко и легко вздохнул и подставил лицо ветру. Тот подхватил редкие волосы, белые как молоко, поигрался с ними, а потом улетел куда дальше. Туда, где я его уже не мог слышать.

- Он погиб, - спокойно ответил малас.

- Разбился?

Старик растянул свои сухие, почти голубые губы в кривой усмешке и даже не удостоил меня поворота головы.

- Ах да, - устало вздохнул я, обиженно подпирая подбородок кулаком. - Только один вопрос.

- Именно. Но ты хотя бы задал от части правильный вопрос.

- Но, судя по всему, получил не очень правильный ответ.

- А ты чего ожидал! - вновь рассмеялся старик. Порой он часто смеялся, а порой мог декадами хранить молчание. - Этот мир не бывает честен, так почему же я должен быть?

- Изменение мира, начинается с изменения себя! - вздернул я указательный палец, копируя наставительный тон моего самого нелюбимого школьного учителя. До сих пор желаю ему не то чтобы скорой смерти, но хотя бы мучительной старости.