![Чудовище / The Monster [= Пятый вид: Загадочное чудовище; Воскресшее чудовище; Возрождение] - Альфред Ван Вогт](https://cdn.rusbook.su/s20/5/6/7/3/8/56738.jpg)
Хризалида - Варвара Малахиева-Мирович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
VI. «Такой же дух бесприютный…»
Такой же дух бесприютныйИ врач Леша ЗалесскийЧемоданы со вздохом готовит,Чтобы ехать в глушь беспросветнуюИ, поживши там с психопатамиВ санатории нервно-психическом,В Москве приобресть право жительства(А его душе разоренной,Потерявшей родных и любимых,И совсем жить на свете не хочется).
VII. «Тридцать лет друзья и спутники…»
Тридцать лет друзья и спутники,На одной проживая улице,Целый год друг с другом не виделись,Почему — и сами не знают.Случилось же с ними, с обоими,То, что выпали оба из времениИ живут уже тайножизнью— А не в днях, не в делах, не в свиданиях.
VIII. «…Эти взгляды, мимо скользящие…»
…Эти взгляды, мимо скользящие,Звуки слов, как железо об лед стучащие,В зеркалах кривых отражения,Твоей мысли и чувств движения…
IX. «Успокойся, двойник мой, очнись!..»
Успокойся, двойник мой, очнись!В бесконечные звездные дали вглядись!Гражданин мирового пространства,Вспомни путь неисчисленный странствий.Приживательства искус пройден —Не сегодня, так завтра закончится он.С этих отмелей ты уплывешь навсегда,Погляди, как чудесно сияетНад тобою скитальцев звезда!
27 ноября 1945Blancet noir (эскиз «Загорское»)
В луже пространной, похожей на пруд,Белоногая девушка ноги полощет.Стаи черных грачей неумолчно орутВ белоствольной березовой роще.
В небе (и в луже), качаясь, плыветОблаков белоснежных гряда.В черной грязи мимо лужи бредетБелорунная коз череда.
6 июля 1946Сон
Памяти N.N.
Прощай, прощай… Но ты уже далёко.Мои слова к тебе не долетят.И колесница огненного РокаСвоих колес не повернет назад.
Под звездным пламенем свершилась наша встреча.В ней каждый миг был дивно озарен.И верилось, что мы с тобой — предтечаЕще не бывших на земле Времен.
И вот уже, как сон обманный, снитсяМне образ твой, и жизнь, и смерть твоя.И встречи нашей вырвана страницаИз книги бытия.
7 сентября 1946ИЗ ЦИКЛА, ОБРАЩЕННОГО К В.А.ВАТАГИНУ
«Рога, копыта, когти, зубы…»
Рога, копыта, когти, зубы,Победно поднятых хвостовДвиженья… Боже мой, как грубыВиденья этих страшных снов…
О, если б в миге пробужденьяВсё это прошлое забыть —Алчбу, убийства, запах тленья,Каким не брезговала жить
Моя душа, хоть умиралаНа этой бойне бытия,Где вечно кровью истекалаНадежда и Любовь моя…
«Тоскливо пискнула в подполье…»
Тоскливо пискнула в подпольеО чем-то мышь в глухой ночи…Ах, о тюремной нашей доле,Зверек пугливый, помолчи.
Грызи, что есть; воруй, где можешь.Нам, людям, хуже: целый векСебя грызешь, пилишь и гложешь,Что ты не бог, а человек.
«С ветки слетела ворона…»
С ветки слетела ворона,Канула в снежную муть.Черной нуждой отягченныйТруден вороний путь.
Будет на смрадной помойкеРыбьи ошметы глотать.Будет с терпением стойкимНовых удач поджидать.
К вечеру с горестным граемСпрячется в мокрую ель.Колкая там и сыраяЖдет ее к ночи постель.
«Сладко ящерице спится…»
Сладко ящерице спитсяНа сухих согретых мхах.Кто расскажет, что ей снитсяВ золотых полдневных снах —
Голубой покой Нирваны,Иль евфратский древний рай,Иль кружащий неустанноЗыбкий стан мушиных стай.
«На стене моей мертвая муха…»
На стене моей мертвая муха(С паутиной прилипла к стене).А другая жужжит над ухом,И страшно жужжание мне —
О засиженных черных буднях,О нечистом сердца мутье,О прекрасном несбывшемся чуде,О прикованном к праху житье.
Крылья, крылья, мушиные крылья,Невысоко меня вы взнесли, —Возле серой стены положилиВ паутине и в древней пыли.
«Повисла нить. Шепчу: Куда же…»
Повисла нить. Шепчу: Куда жеДевать ее? И с кем, и с чемСвязать запутанную пряжу?И дальше прясть ее зачем?
Спустилась ночь. Проснулись звезды,И слышу голос их в окно:«Уж поправлять работу поздно.Пусть отдохнет веретено».
14 октября 1946«Когда вчера я увидала…»
Тане Усовой
Когда вчера я увидала,Как Ваша сильная рукаВ дверях трамвая поддержалаБеспомощного старика,
И как от радости дрожащий,Полуслепой, полухромой,Он из толпы, его теснящей,Был Вашей извлечен рукой, —
В тот миг серебряные латыПредстали вдруг моим глазам,И щит, и меч, и шлем крылатый,Вам некогда врученный там —
Над Монсальватскою вершиной,Где Ваша миссия былаБороться в сумрачных теснинахС драконом мирового зла
И где Ваш брат из СалтворерыИзменой путь свой приземлил…Но у высокой Вашей верыИ монсальватских Ваших сил
Найдутся, верю я, усильяСвязать распутанную нить,Собрату сломанные крыльяЛучом прощенья исцелить.
28 октября 1946«Сергей и Сусанна…»
Сергей и СусаннаВедут себя странно:Для них двоих приятно,Но слишком приватно,Как будто нас нетИ выключен свет.
1947«Продувная эта щелка…»
Посвящается светлой памяти незабвенной Екатерины Васильевны Кудашевой,
безболезненно и мирно скончавшейся от гриппа три года тому назад в ноябре
Продувная эта щелка,В ней то холодно, то жарко.И обмолвлюсь втихомолку,Что Мировича мне жалко:
День и ночь грызомый гриппом,Оглушен и одурманен,В шумном насморке и в хрипахКальцекс пьет он неустанно,
В продувной своей постели,От борьбы изнемогая —Вот уж целая неделя —Он боев не прерывает.
Хоть и жалко мне беднягу,Богом данного соседа,На его бы месте шагуЯ не сделал для победы.
Кальцекс бросил бы в помои,Отменил приемы пищи —И уснул бы сном спокойнымНа Ваганьковском кладбище.
30 октября 1947«Строгий ангел у порога…»
Строгий ангел у порогаСторожит последний шагТех, чья дальняя дорогаДолго путалась впотьмах.
Строгий ангел спросит грозно:— По каким путям кружил,Отчего пришел так поздно,Как ты жил и кем ты был?
— Грозный вестник воли Божьей,Я — безумец и поэт.А блуждал по бездорожьюОттого так много лет,
Что своей мятежной волейУтверждал свои пути.…Я устал, я стар и болен.Я раскаялся. Впусти —
По любви моей и вере —Сына блудного к Отцу,На порог Отцовской двери —Всех путей моих концу.
29 ноября 1947«Когда упадают лицом в подушку…»
