Осень 93-го. Черные стены Белого дома - Андрей Орлов

— Ну, уж, нет! Это твое собственное решение. Я тебе здесь советовать ничего не хочу. Сам облажался, сам и реабилитируйся! В этом я тебе не помощник. Могу только одно обещать: если все выгорит, буду молчать о предыдущем провале. А если нет, то не обессудь! Сам знаешь, нас замучают объяснительными и докладными записками. Ты бы поступил по отношению ко мне так же. Правда, ведь?

Ричи ничего не ответил.

27 октября 1993 года, среда, утро

Москва. Краснопресненская набережная

Дом Советов

Разобрав документы и бегло просмотрев каждый из них, Жуков и Спирин упаковали их в большой бумажный пакет, перевязали веревкой и убрали в шкаф.

— Надо бы отвезти на Лубянку! — Не то спрашивая, не то размышляя, сказал Орлов. — А то здесь как-то неспокойно. Такие документы!

— Петрович, сейчас увезем. Какой разговор! Мы с Юркой и съездим на твоей машине. Сейчас покурим и поедем.

— Захватите тоща те две коробки. — Орлов указал на еще вчера упакованные материалы. — Там хоть и не очень уж важные бумаги, но все равно.

— Конечно, прихватим. А ты, Петрович, поезжай к Филатову, доложи, что нашли. Пусть премию выписывает!

— Да, жди больше!

— А что, если бы эти бумаги попали к американцам! Ущерб, знаешь какой! Уж нам-то известно! Защитой гос-тайны занимаемся не первый год! Так что пусть готовит благодарность от президента!

— Нет, лучше пусть денежную премию! — возразил Жуков.

— Нет, Петрович, пусть сделает благодарность от президента с приложением денежной премии!

— Ладно, давайте собираться.

Через четверть часа Орлов, Жуков и Спирин, неся в обеих руках пакеты и коробки, спустились к восьмому подъезду, и пошли к «Волге», припаркованной напротив. Растолкав спящего водителя, они загрузили «багаж» и отправились к выездным воротам. Мандат, подписанный Филатовым и Баскаевым, давал им право выезжать с охраняемой территории Белого дома без досмотра.

— Забросьте меня на Старую площадь, а сами поезжайте на Лубянку. Голушко я доложу. Встречаемся в Белом доме полпервого.

В душе у Андрея все ликовало: «Успели! Смогли! Переиграли их! Такое дело сделали для безопасности страны! Какие же мы молодцы!»

27 октября 1993 года, среда, день

Москва. Старая площадь

Администрация Президента

6-й подъезд, седьмой этаж, кабинет № 763

— Сергей Александрович пока занят. Как он освободится, я доложу ваш звонок, — ответила секретарь Филатова. Орлов положил трубку, не решаясь позвонить по прямой связи, поскольку это была исключительно прерогатива вышестоящего начальника, а не его подчиненного.

Андрей набрал телефон министра безопасности. Приемная тут же соединила его с Голушко.

— Ну, что там у тебя, Андрей? — голос у Николая Михайловича был такой-же усталый, как и в прошлый раз.

— Николай Михайлович, мы нашли!

— Что?

— Документы, которые были похищены вместе с сейфом. Я вам докладывал вчера.

— Нашли? Хорошо. Что там?

— Большинство с «двумя буквами». Есть даже наши документы. Пока еще бегло посмотрели. Надо будет внимательно разобрать. Мы доставили сейчас их к нам, на Лубянку…

— А к нам-то зачем? Надо отдать туда… в Администрацию. Пусть там и разбираются. У тебя еще что-то? — Голушко давал понять, что занят и продолжать дальше разговор не намерен.

— Нет, — Орлов был несколько обескуражен тем безразличием, с которым Николай Михайлович отнесся к сообщению Орлова об обнаруженных документах особой важности.

Еще больше его удивила реакция Филатова, с которым Орлова соединили минут через двадцать. Сергей Александрович не проявил особого интереса к обнаруженным документам. Однако при этом спросил:

— Там ничего не было такого… план переворота или еще что-нибудь против президента и исполнительной власти?

— Нет, Сергей Александрович, следователи все просмотрели на эту тему, но ничего не нашли.

— А список?

— Какой список?

— Расстрельный! Список ста девяноста лиц, подлежащих немедленному уничтожению. Нам известно, что такой список был составлен в Белом доме. И они готовились в случае победы…

— Сергей Александрович, ничего подобного я не видел.

— Да? Ну, ладно. Все?

— Все. Я хотел еще доложить вам… — начал, было, Орлов. Но Филатов прервал его:

— Потом, потом. Сейчас я очень занят, — сказал он и положил трубку.

Орлов долго сидел, уставившись в одну точку. Ощущение эйфории, охватившее его еще в Белом доме, когда он понял, что им удалось сохранить и буквально в самый последний момент вырвать из лап противника, прошло. Переговорив с Голушко и Филатовым, он как-то трезвее посмотрел на произошедшее: «Ну, обнаружили важные документы. Ну, не дали их увезти за границу. Ну и что? Очень важные? Это как посмотреть!»

Действительно, события 3–4 октября заставили переоценить казавшиеся незыблемыми ценности. Правда, за два года до этого с пьедестала были сброшены еще более основательные ценности, которые казались незыблемыми для нескольких поколений. Видно, России на роду написано время от времени сбрасывать с пьедесталов своих кумиров и отказываться от веры то в одно, то в другое, то в третье. Какую роль при этом могут играть какие-то бумажки, хранящие ценность девальвированных предшественников?

27 октября 1993 года, среда, день

Москва. Краснопресненская набережная

Дом Советов

Уже на подъезде к Белому дому Орлов почувствовал какое-то смутное беспокойство. Не то, чтобы он испытывал какие-то опасения или угрозу. Просто беспричинное беспокойство.

Как всегда, Андрей прошел мимо поста охраны на входе в цоколь восьмого подъезда. Солдат повертел удостоверение, как всегда, сличил фотографию с оригиналом, с безразличием прочитал «мандат» и пропустил Орлова в холл. Здесь, как и в других подъездах, почти все пространство было заставлено громадными оконными рамами, обтянутыми полиэтиленом и скрепленными деревянными связками. Повсюду лежали целые горы бумажных мешков с цементом, канистры, банки с краской и многое еще из того, что требуется для ремонта такого большого здания.

Оказавшись в коридоре на своем этаже, Орлов понял, что негативные предчувствия не обманули его. Дверь в кабинет была распахнута настежь, внутри находились несколько членов опергруппы, в том числе Жуков. Створки шкафов были распахнуты, сложенные у окна журналы с грифом «Для служебного пользования» были разбросаны по всему полу, обе створки сейфа, в котором у Орлова лежали списки сотрудников опергруппы, графики дежурства и позывные радиостанций, а также описи обнаруженных документов, были взломаны. Разбросанными оказались также противогазные сумки, сложенные кем-то в углу кабинета.