Сборник летописей. Том III - Рашид-ад-дин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эмир Али, тебризский тамгачи, пошел, захватил сына его [Шамс-ад-дина] Яхью, посадил в тюрьму и завладел имениями и добром[367] сахиба. Фахр-ад-дин, мустовфи, и Хусам-ад-дин, хаджиб, ставленники сахиба Шамс-ад-дина, завидуя его высокому положению, сговорились против него и сказали Букаю: «При жизни сахиба делу твоему не будет успеха. Когда он будет в состоянии, то поступит с тобою так же, как поступил с Аргун-агой и прочими эмирами». Они довели Букая до того, что он на служении Аргун-хану ему [Шамс-ад-дину] пригрозил. К сахибу приставили Бугдая-эюдэчи под видом непрестанно следящего за тем, чтобы просители ссуд [его] не тревожили. Когда отправились на зимовку в Арран, то в местности Уджан вышел указ, чтобы у сахиба отобрали две тысячи туманов денег. Он послал к Букаю: «У меня-де никаких наличных денег нет, ибо подобно глупцам золота в землю не зарываю. Все, что мне доставалось, я вкладывал для [извлечения] дохода в имения, а ныне на |A 232b, S 523| лицо моих средств столько, что ежедневно от дохода с них получается тысяча динаров». Он [также] переслал Букаю весть: «Эмир Бука, брось! Не поучай государя к убийству везира, ибо сегодня убьют меня, а быть может вскоре убьют и тебя, будь уверен». Пользы [от этих слов] не было.[368] Доладая-яргучи и Кадана послали, чтобы они судили его [Шамс-ад-дина]. Он не признавался в наличных деньгах и говорил те же речи. Тогда же он попросил письменный прибор и бумагу: «Я-де перечислю [мои] средства», — а написал завещание, список с которого, как оно было написано его рукою, вошел в настоящий рассказ. Список таков: «Когда я загадал на Коране, вышло: ‛К тем, которые говорят: «Бог есть господь наш!» и потом поступают праведно, нисходят ангелы: «Не бойтесь, не печальтесь, утешьтесь благою вестию о рае, который вам обещан».’[369] Творец всевышний, поскольку жаловал раба своего в этом бренном мире и не отказывал ему ни в одном предмете желания, пожелал подать ему благую весть уже в бренном мире из мира вечного. Поскольку было так, [бог] обязал поделиться этой благой вестию с мовляна Мухьи-ад-дином, мовляна Фахр-ад-дином, братьями по вере, мовляна Афзаль-ад-дином, мовляна Шамс-ад-дином, мовляна Хумам-ад-дином и великими шейхами, упоминание каждого из которых растянулось бы и не хватило бы [для этого] места, дабы они ведали, что, порвав с [мирскими] привязанностями, я отправился в путь. Пусть они помогут молитвою за меня. Да будет вечным блаженство! Все дети [мои], ‛да хранит их всевышний господь’, пусть помолятся за упокой [меня]. Их препоручил я всевышнему богу — ‛бог не губит отданного ему на сохранение’. В помыслах было, что, быть может, [удастся] свидеться и будет сделано завещание, но поскольку [этого] на мою долю не выпало, то [свидание] приходится на тот свет. Надобно им[370] не делать упущений, оберегая [моих] детей и поощрять их к учению и, само собою, не дозволять, чтобы они гнались за должностями по управлению, а мирились бы с тем, что подаст им господь. Ежели сын Атабек и родительница его Хушек-хатун пожелали бы отправиться на родину, то пусть им будет позволено. Новруз и Мас’уд вместе с родительницей чтобы состояли при Булуган-хатун и оба брата чтобы находились у моей могилы. Ежели они смогут дать процветание ханкаху шейха Фахр-ад-дина, то пусть оказывают помощь всем, [допуская в него], да сами тоже там находились бы. А еще вот о такой-то, она никогда от меня не имела покоя, ежели пожелает, то пусть выходит замуж. Фаррух и родительница [его] пусть будут с Атабеком. Закарию с имениями тумана Шаханшах-и Ани[371] и другие земли я ...[372] эмиру Букаю. Пусть его предоставят ему, а другие имения[373] пусть представят [на высочайшее усмотрение]. Ежели что-либо отвергнут — хорошо, а ежели нет, то чтобы удовольствовались малым. Да смилуется надо мной творец всевышний, а вас благословит. Теперь помыслы мои да будут [направлены] к величию божию. Что бы ни случилось, пусть не забывают мой высокий удел. Да будет вечным счастье. Ежели пожалуют что-либо из имений, то пусть примут и этим удовлетворятся. Куда бы ни выехал из Тебриза великий гарем, пусть они будут там же. ‛Да будет мир над тем, кто пошел прямым путем’».
Эту бумагу он бросил приставам. Когда ее прочитали и никаких денег [в ней] не оказалось, Туклук-караунэ из джалаиров бил его много палкой, но пользы не было. Было приказано, чтобы его казнили. В понедельник 4 дня месяца ша’бана 683 года [16 X 1284], после предвечерней молитвы, у ворот города Ахара, на берегу реки, его предали смерти. ‛Да смилуется над ним господь всеобъемлющим милосердием’. В ту пору мовляна Нур-ад-дин Расади повесть о событии с ним переложил на стихи.
Стихи
Порядок стран обширных, сахиб-диван
Мухаммед сын Мухаммеда, единственная жемчужина века,
В лето шестьсот восемьдесят третье, ша’бана четвертого,
Пополудни в понедельник, у реки Ахара,
Покорной рукою, по воле насилия,
Испил из полной чаши меча шербет яда.
Бука послал в Тебриз эмира Али, чтобы он завладел имениями и средствами его. Через несколько времени на площади в Тебризе казнили также и его [Шамс-ад-дина] сына Яхью. Об участи каждого из остальных сыновей будет изложено в своем месте, ежели богу всевышнему будет угодно.
Рассказ о прибытии чинсанга Пулада и других гонцов от Кубилай-каана, приезде оттуда Урдукия, присылке ярлыка на ханство Аргун-хана и восшествии его во второй раз на царский престол
|A 233а| Когда Аргун-хан прибыл в Сарай Мансурийе в Арране, от каана приехал чинсанг Пулад, Иса Кульчи [?] и другие гонцы. В ту зиму судили Легзи и дали [ему] сто палочных ударов. Весною отправились на летовку между Серавом и Ардебилем. В местности Саин созвали великий курултай и 11 числа месяца раджаба [6]84 года [12 IX 1285] послали в Багдад Арука. После того как летовали в Сугурлуке, [Аргун-хан] 20 раджаба [6]84 года [21 IX 1285] прибыл в Тебриз, а оттуда отправился зимовать в Арран. Когда прибыли в Арран, судили атабекшу Абиш-хатун за то, что ее приверженцы убили Имада Аляви, который по указу Аргуна поехал в Фарс на должность
