Путь к золотым дарам - Дмитрий Баринов (Дудко)

   — Даки живут по обе стороны Карпат. Я пришёл защитить их от твоей орды!

   — Только вот сами приднестровские даки хотят быть под моей рукой. Потому что я не дал никому их разорять и угонять в рабство. Кто тебя звал сюда, царевич? Даки или этот римский колдун?

Рядом с Децебалом восседал на вороном коне некромант в чёрных с серебром одеждах. Его красивое лицо, обрамленное чёрными волосами, было полно презрения ко всем эти варварам, погрязшим в земном и чуждым духовности. Царевич по молодости был уверен, что учитель презирает лишь его врагов.

   — Не трать слов, Децебал, на этого царька, ошалевшего от лёгких побед. Вот его настоящий хозяин! Вышата, самый последний среди лазутчиков Братства Солнца, собиратель огрызков чужой мудрости по всему свету. В Сарматии, особенно среди венедов, этого достаточно, чтобы прослыть великим волхвом. Но этого мало, чтобы справиться с Захарией Самаритянином и его учеником. Этот недоучка не смог даже войти в дом, где мы ставили опыт над его любовницей, такой же недоученной ведьмой. Опыт был интересный, но не совсем удачный.

Ненависть обратила лицо Вышаты в застывшую маску. Медленно, с трудом волхв произнёс:

   — Я с тех пор многому научился.

   — Твоих знаний не хватит, чтобы войти в этот храм раньше, чем через сутки. Их не хватило даже, чтобы увидеть его, не ткнувшись носом в двери. И твоя сколотская чаша тут бессильна. А я превосходно видел храм вот в этом зеркале. — Валент достал серебряный диск. — Вы ведь не добавляете в сплав для магических зеркал кровь убитой девственницы и печень младенца? Хотя у вас в Скифии, где только и делают, что убивают, такое достать можно легко и даром...

   — Это у вас на юге такое достать легко. За деньги, — отрывисто проговорил Вышата. Сейчас все его силы шли на то, чтобы не сорваться и не сделать какой-нибудь ошибки, которой тут же воспользуется хладнокровный, безжалостный чернокнижник.

Ардагаст вгляделся в лицо Валента и вдруг вспомнил всё, и ненависть в его душе сменилась презрением. Восемь лет назад это лицо было таким же надменным и красивым, только чисто выбритым на римский лад. И Ардагаст тогда дрожал, прижавшись спиной к холодной стене склепа Перисадова кургана и глядя, как этот хлыщ со своим учителем вызывали демонов. Дрожал, пока не понял, что демоны эти — трусы, страшные лишь слабым. А потом...

   — Левий бен Гиркан! Ваша с Захарией мудрость не прибавила вам мужества. Помнишь, как двое мальчишек — мы с Инисмеем — скакали навстречу вам, а вы не придумали лучшего, чем морочить нас: Захария прикинулся драконом, а ты — великаном. Но я убил твоего учителя, а ты спасся только потому, что притворился трупом. А как вы старались вытянуть из пантикапейских богачей побольше денег за своё колдовство? Ты трус и торгаш, Левий, а не великий маг!

Царь бросал обвинения в лицо некроманту, и глаза того наливались злобой, но лицо оставалось невозмутимым.

   — Децебал, ты поверил хоть чему-то из этой клеветы? — небрежно осведомился маг у царевича.

Молодой дак взялся за меч:

   — Это ты трус и лжец, царь росов! А если это не так, сразись со мной!

   — Да, и сразись Секирой Богов, — добавил Валент. — Если ты и впрямь достоин ею владеть — пусть твой волхв-недоучка откроет тебе вход в храм. Или сам посмей туда войти со своей чашей. Нам же, чтобы перейти этот порог, хватит одного заклятия, но это — заклятие Декенея.

   — А нам входить туда вовсе не надо. Этот храм — не место для добрых людей. Я его разрушу, а из развалин достану Секиру, — сказал Вышата так, словно собирался снести старый сарай.

   — Да ты безумен или хвастлив, — презрительно скривил губы чернокнижник. — Где ты найдёшь такую силу?

   — Там, где её ищут праведные воины, — у Солнца и Грома. Вот гора Жрец Даждьбог. А вот Петрос — гора Перуна. Мы — между ними. С двух сторон сойдутся две добрые силы и одолеют силу Зла и Смерти. Берегись, некромант: сейчас не ночь, и мы не в пещере и не среди могил, а на горе, близко к верхнему миру, обители светлых богов.

Валент взглянул на волхва, словно учитель на самонадеянного школяра, несущего вздор:

   — Твой ум, венед, безнадёжно погряз в материальном, если ты до сих пор не понял, что никаких добрых и светлых богов во всех этих трёх мирах нет. Эти миры тленны, их создатель глуп и зол, и властвуют в них семь архонтов-светил, злых и безжалостных, и подчинённые им воинства демонов и ангелов. Солнце? Ангел Михаэль, демон Шавайот. Гром? Планета Юпитер, ангел Садкиэль, демон Ахам. Смерть? Планета Сатурн, ангел Орифиэль, демон Набам. Эта гора и храм — под властью Сатурна... Прежде чем лезть в дом воровать, нужно хотя бы знать его хозяев. — Он простёр вперёд руки, сиявшие перстнями. — В этих семи перстнях — силы всех семи архонтов!

   — Так что же, нет в мире ни Добра, ни Правды, ни Света, а только бесы твои? — воскликнул Яснозор.

Чернокнижник воздел руку к небу:

   — Добро, и Свет, и высшая Истина — там, выше трёх миров. Там властвует подлинный Бог, не осквернивший себя созданием тленного мира. Только души избранных, презревших этот мир, могут достичь наднебесного царства Света. И только такие глупцы, как вы, могут искать в этом мире справедливости, не то что какого-то Царства Солнца. Отсюда можно лишь бежать, как из темницы.

   — На небо Индры не сбегают. Его заслуживают великими подвигами, — возразил индиец.

   — И в Валгаллу попадают великие воины, а не трусы и колдуны вроде тебя, — добавил Сигвульф.

Валент взглянул на варваров с чувством величайшего превосходства:

   — И твоя пьяная Валгалла, и небо Индры, и Ирий — места для тупых вояк, которые угодили архонтам тем, что сравнялись с ними в глупости и жестокости. Недаром в Индии мудрейшие не рвутся туда, но стремятся освободить свой дух от всего земного, дабы не возвращаться более в этот мир и слиться с Богом.

   — Ты словоблуд, а не философ, Левий! Погляди вокруг: этот мир слишком прекрасен, чтобы быть таким, каким ты его представляешь! — воскликнул Хилиарх.

Некромант только презрительно усмехнулся. Его явно не трогали ни величественные горы, ни полонины, ни золотое море осенних лесов, ни быстрые реки.

   — Вы, эллины, глупые восторженные дети и детьми останетесь, если всё ещё способны восхищаться тленным. Там, внизу, болото, заваленное костями упырей, — куда как прекрасно! Платон напрасно учил вас красоте мира идей, перед которой земной мир — лишь тёмная пещера.

   — «Вы, эллины». А сам ты кто? Какое племя рождает таких спесивых софистов?

   — Кто я? Луций Клавдий Валент, римский гражданин. А ещё — гражданин всего мира. Так что можешь не попрекать меня моими набожными и упрямыми соплеменниками. За свою преданность Яхве, творцу этого мира, они уже поплатились.