Полторы минуты славы - Светлана Гончаренко

Стас прислушался. Ага, вот и Сашины шаги — Стас успел запомнить этот неровный топот. Здесь, в глухом углу Сортировки, не так слышны были вокзальные шумы и свисты, и поступь неосторожного человека вполне можно было уловить. К тому же поездов тут в последнее время стало куда меньше, а тишины и пустот куда больше, чем в лихие детские годы майора Новикова. Многие пути заброшены. Трава на них стоит стеной, а рельсы из воронено-синих сделались сухарно-рыжими. Старая, столыпинских еще времен, водонапорная башня, напоминающая черный стакан на толстой кирпичной ноге, совсем покосилась. Даже сильнее покосилась, чем Пизанская, но все-таки стояла. А вот деревья вокруг нее разрослись, раскустились на воле. Разве можно было когда-то представить, что на Сортировке будет такая пропасть сирени! Теперь она цвела повсюду, стояла мокрая от дождя, живая, лоснистая и пахла глупыми мечтами.

Стас это все разглядывал, узнавал и не узнавал. Тем более что и свет стал каким-то странным, мутно-желтым. Такое бывает под конец грозового ливня. Темнота и туча быстро прятались за знакомые крыши и тополиные купола Привокзального поселка. Стас, сидя в своем укрытии, никак не мог определить, откуда же этот желтый свет. Потом понял: с запада. Откуда же еще ему быть? Там, должно быть, тучи раздвинулись, солнце садится, только из туннеля этого не видно.

Зато хорошо стали слышны шаги Саши Рябова и даже загнанное его дыхание, выдающее в невольных постанываниях знакомый по сериалу молодой тенорок.

Стас вырос перед Сашей как из-под земли. Измученный, весь мокрый, заплаканный на вид, плохо уже соображающий Саша не сразу понял, что с ним происходит. Только мелькнуло рядом что-то темное и запястья заломило.

— Добрый вечер, господин Рябов, — сказал неприятный металлический голос майора Новикова.

Майор и сам наконец показался перед Сашиным лицом, когда защелкнул наручники за Сашиной спиной.

— Ах, какая неожиданная встреча! — осклабился майор.

Стас шутил, но Саша и вправду никакой встречи тут не ожидал. Он хотел идти, но идти было нельзя. Теперь они стояли с майором оба мокрые, усталые, невеселые. Запад обнаружился во всей красе прямо за ними, за вокзалом. Оттуда солнце доставало их своим медным румянцем.

— Еще куда-то бежать будете? — деловито спросил Стас.

Саша замотал мокрой головой:

— Нет! Не могу больше…

— А когда могли, зачем бежали?

Саша тупо уставился в сторону, на чахлую траву насыпи. Никогда почему-то на насыпях не растет приличной травы…

— Пойдем? — предложил Стас.

— Не могу. Отдохну чуть-чуть…

— Тогда сядем?

Стас помог Саше устроиться на каменном выступе туннеля. Под козырьком эта завалинка оставалась почти сухой. Солнце совсем уже очистилось от облачной мути, залило все оранжевым светом, вытянуло лиловые тени.

— Отпустите мне руки, пожалуйста, — попросил Саша.

Стас покачал головой:

— Нельзя! Ты слишком бойкий бегун. Непонятно только, бегун куда и от чего.

Вид у Саши с заломленными назад руками был совсем бычий. Он насупился и, очевидно, решил молчать как кремень.

— Кое-что про твой побег я знаю. И про ограбление продовольственной палатки почти десять лет тому назад.

— Ну сколько можно все о том же!… — взмолился Саша и несколько раз боднул упрямой головой душистый влажный воздух.

То, что воздух этот немного отдавал шпальной пропиткой, делало его еще слаще. Настроение Стаса улучшалось с каждой минутой, а вот Саша терял и силы, и терпение.

— Да, дело старое, мелкое и очень глупое, — согласился с Сашей Стас. — Не стоило бы его поминать, тем более в разговоре с вице-чемпионом, героем сериала и просто славным парнем Сашей Рябовым. Одно плохо: палатку ты брал не один. Ты зашел последним и взял пакет с конфетами. Карамель «Дюшес». Верно? Но ты, конечно, присутствовал при взломе как член шайки. А руководил этой детской пакостью другой славный парень, Рома Газдяев по кличке Гвоздь.

— Ну и что?

Саша попытался скроить усмешку на своем несчастном и невыразительном лице.

— А то, что этот Газдяев, в отличие от тебя, судим неоднократно. Сейчас он в Нетске. Вот какую хорошую новость я сегодня узнал. Вы виделись?

— Нет.

— Врешь. Меня бабушка научила правду узнавать по глазам, даже зажмуренным, — весело сказал Стас. — Поэтому не ври. Вы с Газдяевым виделись, и теперь тебе приходится бежать. Натворил дел, что ли?

Теперь Саша не только бодался, но и подпрыгивал на своем сером камне, пытаясь встать.

— Ничего я не натворил! Я ни в чем не виноват!

— Не ори, — посоветовал Стас и даже придержал Сашу за плечи, чтобы тот не вздумал снова устроить пробежку. — Если ты ничего не сделал и ни в чем не виноват, скажи: зачем бежал? Зачем с виадука прыгал? Зачем возле вагона пиво у парня из рук выбил? Будешь заливать, что сцену репетировал, эффекты и спецэффекты разучивал? Нет ведь?

— Нет, — согласился Саша.

Он с тоской поглядел на золотое небо за сеткой проводов, на выводок пузатых цистерн, катившихся по дальней насыпи вслед за маленьким тепловозиком. Тепловозик казался игрушечным и свистел сиплой, будто из самодельного свистка, трелью. Совсем рядом с туннелем цвела бледная сирень-дворняжка и падала, но не могла упасть никому не нужная водонапорная башня. Башню подпирала куча металлолома, багровая от старости; дальше виднелся какой-то длинный железнодорожный домок с датой «1927», выложенной кирпичом. На ближних путях врозь стояли облезлые вагоны незнакомых очертаний, с узкими незнакомыми же окнами без стекол. Саше стало не по себе. Густой бурьян и полное безлюдье делали пейзаж странным. Саша почувствовал себя на другой планете. Такое иногда во сне бывает…

— Посмотри-ка — ни души кругом, — заметил и майор, и Саша не понял, почему тот так грустно это сказал. — Никого! Нас никто не слышит. Ни протокола у меня, ни магнитофона, Рябов. Я сейчас хотел бы, представь себе, поверить, что ты действительно ни в чем не виноват. Я ведь почти знаю, кто виноват. Только вот где Карасевич?

Этот вопрос не застал Сашу врасплох. Он удивленно дернул плечами:

— Да я сам ума не приложу, куда Федя делся! Тут что-то нечисто.

— А вы разве не ссорились?

— Когда это? — удивился Саша.

— Прямо накануне вечеринки, — напомнил Стас.

— Ах, это… Нет, мы не ссорились. Просто был разговор. Федя такой дурак! И жмот. Они оба с Катериной жмоты, хотя делают вид, что не от мира сего и писают парфюмом. У них что, дают нормальные актерские ставки? Разве одним народным артистам надо платить?

— Понятно. Тебе не нравится зарплата, и ты ему это выложил?

— Ну да. И приврал еще, что в Москву уеду. Я четыре дня проболел — у меня старый бурсит, — а Феде сказал, что на кастинг ездил и мной заинтересовались. Вот Федя и разорался как резаный. Дурак, я же говорю!

— А потом что? — допытывался Стас.

— Ничего. Пошли чавкать. Что тут такого? Он и без меня с утра до вечера орет. Орал, вернее… Куда он подевался?

— А в общежитии у тебя в ту ночь был, конечно, Гвоздь? — продолжал спокойно расспрашивать Стас. — Теперь-то он где? В Прокопьевске?

— Не знаю я. Может, и в Нетске еще. Я так глупо влип! Даже сам не знаю как. Запуталось все, и никому теперь не разобраться.

— Так уж и не разобраться? — не согласился Стас. — Вон ДНК человека расшифровали, путь кометы на тыщу лет вперед просчитывают, а тут какой-то Гвоздь…

— Мы с ним в школе учились в одном классе, — вздохнул Саша. — И жили рядом, в соседних домах. Собственно, я в тот киоск за компанию, случайно влез. После суда сразу в Новосибирск поехал, в техникум. Потом армия, Нетск, спорт. На черта мне Гвоздь! Не виделись десять лет, и тут он вдруг возник…

— В «Сомерсетте»?

— Это которые домик занимают рядом с павильоном? Да, там он ошивался. Мы со съемок выходим вечером, а он стоит, улыбается: «Санек, ты звезда? Круто!» И все такое. Привязался, стал меня тащить в кабак отметить встречу, хорошо погудеть. Но я ведь не пью. Еле от него отбился — сто лет он мне нужен! Так, посидели в пивнушке, детство вспомнили. Ничего особенного.

Говоря это, Саша вздыхал и мерно качал головой, будто хотел отвязаться от навязчивой злой мухи. Влип, влип! Стас знал: сейчас он выложит если не все, то самое для себя досадное и мешающее, самое неприятное из того, что довело его до тупой тоски, бегства из города и прыжков с виадука.

— Гвоздь о себе что-нибудь рассказывал? — легонько подтолкнул Стас Сашины воспоминания в нужную сторону.

— Вроде того. Сказал, что сидел, но теперь у него серьезный бизнес. Ничего криминального! С каким-то мужиком было у него в Прокопьевске большое дело, но там начали на них наезжать, и они перебрались сюда. Обычная история. Я и слушал-то вполуха. Нужен он мне!

— Он что, в «Сомерсетте» работал?

— Нет, только на складе что-то у них держал. Он, и еще один мужик, и еще какие-то ребята. Да не знаю я ничего! Нужен он мне…