Флоту - побеждать! - Вячеслав Коротин

* Пар, конечно, 'белым' быть не может, если 'белый', то это, по научной терминологии 'туман', но уж так повелось в литературе…

Выполнив свою задачу, 'Богатырь' поспешил к основным силам, чтобы принять участие в финальном акте сегодняшнего боя.

Пока броненосцы Макарова спешили на соединение с остальными силами артурской эскадры, не было никакой необходимости находиться в броневой душегубке боевой рубки. Командующий с остальными вышли на мостик и стали получать временное удовольствие от морского ветра, освежавшего лицо и пейзажа радовавшего взор. Взор особенно радовала такая деталь данного пейзажа, как днище 'Сикисимы' пока ещё возвышавшееся над волнами.

— Эдуард Николаевич, запросите пока 'Цесаревича' и 'Победу' о повреждениях.

— Запрос уже сделан, ваше высокопревосходительство, — отозвался Щенснович. —

Ждём ответа.

— А что у нас?

— Думаю, что через несколько минут смогу ответить. Если не исчерпывающе, то близко к тому.

Действительно, через четыре минуты лейтенант Скороходов доложил об основных повреждениях: пробоина в носовой части в районе кондукторской кают — компании, (несколько выше ватерлинии, но захлёстывается волнами), солидные дырки в первой и третьей трубах, разбиты все прожекторы кроме одного на фок — мачте, уничтожены оба дальномера, несколько попаданий в броню без её пробития. Кроме того выкрошились зубья подъёмных шестерён у двух шестидюймовых орудий левого борта. Но самые большие неприятности доставил двенадцатидюймовый, угодивший в кромку амбразуры кормовой башни, причём, попавший именно в тот момент, когда производилось заряжание орудий — от взрыва собственный снаряд сместился назад, раздавил оба полузаряда и заклинил зарядник. Парусиновые чехлы на амбразурах загорелись, и при их тушении залили водой реле и клеммы электрического привода. Башня теперь могла разворачиваться только вручную. Убито на броненосце восемнадцать матросов, ранены мичманы Саблин, Столица и князь Голицын и сорок девять нижних чинов.

Степан, слушая доклад, успел посмотреть на котельное железо, которым заузили смотровые щели боевой рубки, и только с левой её стороны насчитал восемь отметин от осколков. Осколков не влетевших, и не посеявших смерть внутри.

К тому моменту, когда закончил свой доклад старший офицер 'Ретвизана', поступили сведения с 'Цесаревича' и 'Победы'. Если на первом, как впрочем и ожидалось, всё было в полном порядке — восемь раненых, мелкие дырки и вышедшая из строя средняя шестидюймовая башня левого борта, то от Зацаренного доклад оказался менее оптимистичным: прошило восьмидюймовую броневую плиту — затоплена угольная яма и три отсека, в районе миделя пробит верхний броневой пояс, пять пробоин в небронированных участках, попадание в отделение носового минного аппарата — благо, что Макаров категорически запретил заряжать оные перед боем… Семь убитых, тридцать шесть раненых.

Но все три броненосца вполне могли поддерживать пятнадцатиузловый ход, что и делали. Расход боезапаса был у всех приблизительно равным — около половины снарядов главного калибра и треть шестидюймовых.

— Ухтомский начал, Степан Осипович, — привлёк внимание командующего Молас. Звук пока ещё не успел долететь до мостика 'Ретвизана', но все, кто смотрел в нужную сторону, увидели огонь и дым выстрела на 'Петропавловске'. Когда услышали и собственно отдалённый грохот, лейтенант Кетлинский щёлкнул секундомером.

— Двадцать шесть секунд, — небольшая пауза… — Около сорока кабельтовых.

— Уже меньше. Спасибо! — кивнул старшему артиллеристу броненосца Макаров. — Эдуард Николаевич, — это уже Щенсновичу, — Прикажите передать: 'Быть готовыми к развороту влево на пятнадцать румбов на траверзе второго в линии корабля противника'. И примите два румба вправо.

— Есть!

— Вы что задумали, Степан Осипович? — слегка обеспокоено поинтересовался начальник штаба. — Зачем разворот? Не разумнее ли пройти на контркурсах до конца японского кильватера и обрезать им корму?

— Если бы до захода солнца оставалось бы ещё хоть пару часов, Михаил Павлович, я бы именно так и сделал. А сейчас у нас времени на это нет. Тем более, что в хвосте его колонны наиболее защищённые 'Микаса' с 'Асахи', а головным идёт 'Ясима' у которого с бронированием пожиже. Так что воспользуемся приёмом, которому попытался научить нас сам Того.

— Павел Петрович, — ещё раз несмело предложил Яковлев, — может всё‑таки в лазарет?

— Оставьте, — раздражённо отозвался Ухтомский. — Рана — пустяки, царапина. Чувствую себя вполне сносно…

Выглядел сейчас контр — адмирал ну просто очень импозантно. Прямо как в ещё не написанной песне: 'Голова обвязана, кровь на рукаве…'.

В развязке предыдущего боевого эпизода японский восьмидюймовый фугас разорвался на мостике прямо перед боевой рубкой. Внутрь влетело совсем немного осколков, но одним из них всё‑таки 'пригладило' адмирала по голове. Вскользь, но на пару минут Ухтомский сознание потерял. Рулевому и старшему штурману 'Петропавловска' прилетело посерьёзнее: у первого осколок в животе, а второму пробило грудь навылет.

— Начинайте пристрелку, лейтенант!

— Ждал только вашего приказа, ваше превосходительство, — весело отозвался старарт Кнорринг, и немедленно забубнил в телефон необходимые данные.

Грохнула носовая шестидюймовая башня, грохнула кормовая, вслед за ними ударила оставшаяся пушка из каземата…

— А хорошо легло, Любим Николаевич! — чуть ли не восторженно прокомментировал первую серию командир броненосца. — Думаю, что можно переходить на беглый. И главным калибром тоже.

— А вот и наш оппонент отвечает, — флегматично прокомментировал Ухтомский вспышки на борту 'Ясимы'. — Посмотрим как у них…

Японские снаряды тоже взрыли волны не особенно далеко от борта 'Петропавловска', а огонь постепенно разгорался по всей линии: загрохотали бортами как 'Севастополь' с 'Полтавой', так и противостоящие им 'Ниссин' и 'Адзума'. Эссен и Успенский, казалось, хотели всё‑таки окончательно выяснить, чей броненосец является лучшим стрелком Тихоокеанского флота. Оба корабля открыли ураганный огонь по своим визави. По 'Полтаве' при этом сначала открыл огонь и 'Якумо', но вступивший ей в кильватер 'Пересвет' немедленно показал, что отвлекаться не следует, а очень даже стоит побеспокоиться о собственном 'здоровье'.

Рейценштейн не стал пристраиваться со своим отрядом за броненосцами — у него имелась другая цель для атаки. 'Баян', обрезав хвост своей эскадры, повёл за собой 'Аскольда' и 'Богатыря' вслед за 'Читосе'. Не для того, чтобы догнать и утопить, для того, чтобы отрезать крейсерский отряд Того — младшего от основных сил. Трое резали курс шестерым. И шестеро не посмели 'решительно возразить'. Не из трусости, просто любой из трёх артурских крейсеров был сильнее пары своих японских оппонентов. Снова бой крейсеров закипел в стороне от того места, где выясняли отношения броненосные корабли. А там в кильватер ведомый 'Ясимой' уже вписывались 'Микаса' и 'Асахи', и 'Пересвету' грозили серьёзные неприятности — пока всё шло для него неплохо в перестрелке с 'Якумо', но если и два этих гиганта обратят на него своё двенадцатидюймовое внимание (а им стрелять больше и не по кому), то долго не продержаться… Правда, в самом скором времени в драку должны были вмешаться три броненосца Макарова, но успеют ли?..

События последних полутора месяцев здорово проредили состав отрядов эсминцев и миноносцев первого класса в эскадре Того. В последнее время стало весьма чревато отправлять под Порт — Артур свои отряды истребителей — у русских их там было больше. Поэтому командующий Объединённым флотом отобрал у Камимуры не только 'Адзума' с 'Нийтакой', но и Пятый отряд истребителей.

С самого начала сражения двенадцать, наверное, лучших представителей своего класса в мире держались на левой раковине своих броненосных кораблей, благоразумно не пытаясь ввязываться в 'битву титанов'. Но теперь Того увидел реальную опасность — Макаров угрожал своими броненосцами обрезать хвост японской колонны. Этого допустить было нельзя и на мачту 'Микасы' взлетел сигнал своим минным силам атаковать неприятеля на встречных курсах. Молодые капитан — лейтенанты, стоящие на мостиках японских миноносцев немедленно повели свои стремительные корабли навстречу 'Ретвизану'. Они, конечно, не особенно надеялись попасть миной в какой‑то из русских броненосцев, даже просто приблизится на разумное для выстрела расстояние шансы имелись ничтожные, но во — первых, и задача ставилась именно заставить противника отвернуть, а во — вторых… А вдруг повезёт? Вдруг замешкаются и не успеют повернуть и обрушить на атакующих свой грозный бортовой огонь?

— Просто как по заказу, — усмехнулся Макаров, когда 'Ретвизан' вышел на траверз 'Ясимы'. — Нас заставляют отвернуть, господа — придётся 'подчиниться'. Отсигнальте: 'Поворот последовательно на пятнадцать румбов'.