Слишком личное - Наталия Костина

Действительно, ребенок оказался тем самым недостающим штрихом, который придал картине их существования совершенство. С первых дней жизни девочка росла в полном достатке, избалованная всеобщей любовью и вниманием. Ей одной разрешалось все – срывать цветы с клумб, в любое время входить в рабочий кабинет отца, хотя никому и никогда не разрешалось там появляться, если он был не в духе. Только их драгоценная дочь могла безнаказанно рисовать красным карандашом на обоях свои первые рисунки – человечков, больше похожих на осьминогов, и кошек, напоминающих кучевые облака. Однако, уверенно тыкая пальчиком, маленькая Леночка утверждала, что это – папа, это – мама, а это – Мура!

Ариадна Казимировна много времени проводила с ребенком, радуясь и новорожденной, и тому, что ее опасное приключение так хорошо закончилось. Девочка росла, окруженная заботой и комфортом, нормально развиваясь и практически ничем не болея. Вскоре Леночке исполнился год, потом второй, ребенок был на редкость красивым и смышленым – чего было еще желать? Но однажды Аристарх Сергеевич спросил уютно свернувшуюся калачиком рядом с ним жену:

– Адочка, а ты не хочешь еще раз съездить в санаторий? Тогда тебе так хорошо помогло…

День был позади, она сладко засыпала рядом с этим милым и надежным человеком, который когда-то подобрал ее на дороге, как бездомную собачонку, и дал ей такую жизнь, о какой она могла только читать в своих любимых романах. Сейчас, правда, столько возни с маленькой Леночкой и ей не до чтения. И что, Сташа хочет, чтобы она снова?.. Сон как рукой сняло. Она села на постели.

– Ты что, хочешь, чтобы я опять туда поехала?

Он подмял локтем подушку. Приподнялся, и в полусумраке она встретила его твердый взгляд.

– Ада, один ребенок… А ты больше не беременеешь. Ты молода, нужно рожать второго, пока не поздно.

– А зачем нам второй ребенок?

Этот вопрос, заданный женой, его удивил. Неужели она не хочет еще детей? Да нет, не может быть. Наверное, она просто не отдохнула после первых родов или же слишком устает с маленькой Леночкой. Однако ведь время уходит, в сорок лет рожать опасно – слишком велик риск и для нее, и для ребенка, который может оказаться неполноценным. Это объяснила ему врач. Поздние дети – большой риск. Но лучше, конечно, не напоминать ей сейчас о том, что она не так молода, как раньше. И он мягко, но настойчиво коснулся ее руки:

– Ада, она вырастет эгоисткой, если так пойдет дальше. Ты слишком ее балуешь. И вообще, я обо всем договорился. Сейчас самое лучшее время, ты подлечишься и отдохнешь. Тебя там ждут.

Вот как! Он уже обо всем столковался у нее за спиной! Подлечишься! Отдохнешь! Знал бы он, в чем заключалось это лечение, вряд ли послал бы ее еще раз в эту грязелечебницу!

– Это не входило в мои планы, – холодно заметила она, откинувшись на подушки и вперив в потолок неподвижный взгляд. – И с кем я оставлю ребенка?

– Я нашел Леночке прекрасную няньку. С понедельника она выйдет на работу.

– Ребенку нужна мать, а не нянька, – с вызовом заметила она.

– Адочка, я знаю, ты в ней души не чаешь, но тебе нужно оторваться от нее хоть ненадолго. С ней ничего не случится. А девочке нужен брат. Ты достаточно отдохнула после родов, и врачи тоже так считают.

Оказывается, он со всеми переговорил, кроме нее самой! Он все решил за нее. Что ж! Если он так желает этого, видит Бог, не она первая это придумала…

– Хорошо, – сказала она после продолжительного молчания, висящего в спальне подобно плотному, непроницаемому облаку, молчания, не объединяющего, а разъединяющего их. – Хорошо, Сташа. Если ты этого хочешь, я поеду.

– Вот и умница. – Он погладил жену по плечу, и она подумала, что точно так же он гладит забравшуюся к нему на колени домашнюю кошку.

В понедельник она уехала.

В санатории ничего не изменилось – все тот же приветливый персонал, те же обсаженные розами дорожки. И главврач с подпрыгивающей птичьей походкой, которая приняла ее в своем кабинете сразу по приезде как долгожданную гостью. Поила дорогую Ариадну Казимировну превосходно заваренным чаем, подробно расспрашивала, как прошли роды, как развивается ее девочка.

– Прекрасно, просто прекрасно, – приговаривала она, разглядывая фотографии годовалой, а потом и двухлетней Леночки. – Малышка просто прелесть!

Настроение заведующей санаторием заметно улучшилось после того, как мадам Липчанская передала ей в руки десять тысяч рублей в конверте и небольшой сафьяновый футляр с кольцом изумительной старинной работы. Стоимость антикварной драгоценности определить навскидку доктор не сумела. Но подарок, несомненно, был царский. Ну, что же, надо полагать, Аристарх Сергеевич Липчанский, приславший ей эти знаки внимания, был доволен. Однако этого нельзя было сказать о его жене – та сидела перед ней с кислой миной, несмотря на то что последовала-таки ее мудрому совету и у них все так славно сладилось.

– Ариадна Казимировна, дорогая, мы вас поселим в самую лучшую комнату, без соседей, – пряча подношения в стол, сказала главврач, сделав при этом ударение на словах «без соседей». – Вам так будет удобнее. Расписание лечения составим индивидуальное, питаться вы будете за отдельным столом или как захотите. Можно заказывать меню…

– Не нужно, – поспешила остановить этот поток привилегий Ариадна Казимировна. – За комнату спасибо, а меню не нужно. Я ведь помню, как у вас прекрасно готовят.

Все, все здесь было точно таким же, как и три года назад. Те же плакаты, на которых счастливая мать прижимала к себе долгожданное дитя, те же приветливые улыбки персонала. Однако сейчас она уже знала цену всему этому: и плакатам, и улыбкам. И почти завидовала тем женщинам, которые действительно приехали сюда лечиться. Которым действительно помогут и грязи, и море, и утомительные процедуры. Возможно, помогут не с первого раза, но они зачнут детей от своих собственных мужей. От любимых. А не от тех случайных незнакомцев, которых и узнать-то толком не успели… Да, возможно, ее Леночка была бы не такой хорошенькой, будь она действительно родной дочерью Аристарха Сергеевича. Но зато она, Арина, была бы избавлена и от мук нечистой совести, и от боязни когда-нибудь снова повстречаться с настоящим отцом своего ребенка. И дай бог ей больше никогда с ним не столкнуться…

Рассуждая таким образом, она чуть не лишилась чувств, когда вдруг увидела его. Пожелать себе никогда больше не видеть человека – и вот он здесь, прямо перед ней!